Горький вкус родных рябинок

Арина Бугровская (2024)

Когда половина жизненной дороги уже пройдена, Аришка останавливается, чтобы перевести дыхание, и оглядывается назад. Детство. Советское, деревенское. Кажется, что счастливое и беззаботное. Но это — поверхностное впечатление, и оно не совсем верное. Зачастую дети предоставлены сами себе, а взрослые заняты своими важными делами. «Целы будут» — машут легкомысленно рукой занятые, но весёлые мамы. А дети и не всегда оказываются «целы». Советские люди. Добрые, отзывчивые, справедливые, готовы всегда прийти на помощь. Так? Да, и так часто бывало. И по-другому. Аришка-подросток оказалась в трудной ситуации. И окружающие не прочь утопить её в грязи, в которую она, споткнувшись, упала. Но и выбраться ей тоже помогли люди. Взрослой Аришке тоже досталось немало. И, по привычке, она опять рассчитывает прежде всего на себя. И снова напрасно. Ведь мир, как говорится, не без добрых людей.

22

Бабушка Варвара приобрела для своей матери козу. Это было взрослое наглое создание с вздорным характером. Козу звали Седкой.

Ещё повезло, что она была безрогая. Шерсть её была седая, уши торчали в разные стороны — узкие и длинные. Из круглого вымени точно также торчали в разные стороны соски.

Вообще, вид у неё был дурацкий. Но смех над собой она не любила, и судя по всему, о себе была высокого мнения. И, если что-то не так, тут же становилась на «дыбки», то есть, вскидывалась на свои задние кривые ноги, угрожающе нагибала голову, забывая, что у неё нет рогов, и бросалась на обидчика.

Иногда обидчику доставался удар «под дых», иногда обидчик улепётывал, но чаще обидчик принимал бой. Хотя, обидчиком чаще была Седка, а другой участник битвы просто мимо шёл.

Глаза её были полушальные. Какой-то разум светился в прямоугольных зрачках, но дурь светила ещё ярче.

Седка была брезгливая, и, если ей давали откушенное печенье или яблоко, она его ловко переворачивала своими губами прямо во рту, откусывала нетронутую часть, а попорченную чужим ртом роняла наземь.

Потом Седка размножилась, и появилось много других козочек и козлов, но как-то они не обрели индивидуальность.

Хочешь поссориться с соседом? Заведи коз. Это не про бабушкиных. От дома они никуда сами не отходили. Всегда жались к широкому порогу или к дворовым воротам. И ждали бабушку, потому что гуляли только с ней.

Бабушкин день был наполнен работой с утра до позднего вечера, но всё же она выделяла время для коз. Она выносила складной лёгкий стульчик, подарок сына Петра, вскидывала через голову и плечо верёвку плетушки и шла. Козы тут же трогались за ней. Она переходила пыльную дорогу. На той стороне улицы когда-то, возможно, был дом, теперь же экраном открывался живописный вид на лес чуть вдалеке и зелёный лужок перед ним. Здесь и пасла бабушка коз. В минуте-другой ходьбы от дома.

На этом лужке пересекались умеренно заросшие лозой овраги. Это был почти идеальное место для коз.

Бабушка никогда не сидела без дела. А если была возможность совместить несколько дел сразу, она эту возможность не упускала.

Вот и пася коз, она рвала крапиву для поросёнка, резала лозу, чтобы позже сплести новую плетушку, связывала прутики в вязанку и, нагрузившись дарами природы, возвращалась домой со своими питомцами. Козы её любили, и даже Седка никогда свои подлости не совершала по отношению к бабушке.

Бывало, бабушке некогда пасти коз, и она просила Аришку отогнать их на луг.

О, это морока. Козы никак не хотели видеть в ней вожака или хозяйку и добровольно идти с ней отказывались. Тогда Аришка принудительно старалась сделать их сытыми и счастливыми и, взяв где-нибудь подходящую палку, начинала гнать их к козьему счастью, свежей зелёной травке и вкусной горькой лозе.

Козы сопротивлялись, как могли. Как говорится, их в дверь, они в окно. Только на одном фланге Аришка начинала одерживать победу и вести наступление, на другом козы прорывались назад и сводили на нет все усилия.

Аришке самостоятельно редко когда удавалось отогнать коз на достаточное расстояние, чаще кто-нибудь помогал.

Но когда козы насильно удалялись от дома на несколько метров, они сдавались и уже шли спокойно туда, куда им указывали палкой.

Аришка же на лужку немного по-другому проводила своё время. Чаще всего уткнувшись в книжку. Иногда собирала грибы, наверное, луговые опята. Но бабушка называла их как-то иначе.

Бывало, подражая бабушке, рвала крапиву, чтобы позже нарезать её мелко на круглой досточке поросятам. Правда, в отличие от бабушки, делала это только в перчатках. Хотя и перчатки не всегда помогали, и ядовитое острое жало все же проникало сквозь ткань. Бабушка перчатки не признавала, удивляя Аришку своей стойкостью. Говорила, что натруженные руки потеряли чувствительность к мелким пакостям окружающего мира, в частности, крапивы.