С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть

Габыч (2025)

История русского мужика, который пошел добровольцем на фронт и в составе ЧВК «Вагнер» участвовал в штурмах Углегорской ТЭС, Кодема, Бахмута. Боец с позывным «Габыч» воспроизводит реальную картину тех событий, которые штурмовик испытывает, находясь в самом пекле мясорубки. В книге описан боевой путь второго взвода шестого штурмового отряда под командованием «Дикого», одного из самых легендарных командиров ЧВК «Вагнер». Книга содержит нецензурную брань

9

Мы переехали в лагерь. Улеглись кто где, так как Стоун не решил вопрос со спальными местами. Завтра уезжали парни из 7 ШО, и места освободятся. Как раз тогда я и познакомился с Хэтчем. Это был русак из Кабарды, нормальный тип, мы с ним сразу спелись. Я всегда поразительно легко и быстро находил парней похожего со мной мышления.

У него был припрятан телефон. Вопросы со звонками отпали сами собой. Дальше по очереди расположились Пробел, Артишок и Зеланд, но плотно общаться я начал с Апкой, Тивисом и Кетоном. Это были мужики моего возраста и уровня ебанутости. Активные, злые, дикие типы, более-менее понимающие, где мы находимся и куда двигаемся.

Тивис — сибирский татарин, уже участвовавший в боях за ополчение в качестве бойца расчёта миномёта. Тогда ему надо было скрыться от федерального розыска, и он ничего лучшего не придумал, как поехать на войну на Донбасс. Апка — с Кубани, морпех в одну из чеченских войн. Кетон когда-то был омоновцем, неплохим снайпером. Входил в десятку на соревнованиях по России.

Вместе мы сидели и слушали от своих соседей, как те ворвутся в войну и всех победят, захватят танки и получат огромные премии. А потом в Москве после парада героев на Красной площади с кучей орденов и медалей будут жрать омаров в ресторане. На ужине президента в Кремле. Мы со всего этого орали и пёрлись в открытую. Сами парни, естественно, совсем не догоняли, в какой ад мы попадём.

Утро в лагере начиналось с кофе, сигарет и похода на завтрак, поскольку столовая по месту ещё не была готова к эксплуатации. В готовности её к работе мы приняли самое рьяное участие. Потому что, посетив пару занятий по круговой обороне, работе в тройках, швырянию гранат и проходу по тропе разведчика, мы осознали, что надо проводить время с какой-то большей пользой. Прежде всего для самих себя. И, зацепившись за Гену, коменданта полевого лагеря, мы благополучно проёбывались, помогая ему. Организовывали и собирали дополнительные палатки в лагере, таскали буржуйки с одного угла столовой в другой и занимались другими очень важными вещами.

В один прекрасный день после обеда нас построили возле располаги на фильтре и задали вопрос: «Кто имеет опыт ведения боевых действий?» Откликнувшимся сказали, что информацию доведут в один из последующих дней. У меня, естественно, никакого опыта не было. Я же к этому моменту благополучно простыл, кашлял и температурил, поглощая барбитуру, которая была у коллег в наличии. Про санчасть я спросил один раз и после услышанной о ней информации решил не посещать.

На следующий день, опять после обеда, нас построили, и Стоун зачитал позывные уже имеющих опыт парней.

— Готовьтесь, в пятницу уезжаете! — сказал им Стоун.

— Я не готов. Можно ещё побегать? — раздался голос в строю.

— Чего там готовиться? — переспросил Стоун.

— Ну я же это, четыре года на диване лежал, — ответил голос.

Стоуну было, конечно, похуй. Я же к тому моменту уже устал находиться в лагере. Прошло восемь дней моего пребывания в Молькино, и я понимал, что если пробуду ещё дней пять, то тупо заберу документы и уеду к хуям. Домой, в Севастополь. Так меня это всё утомило.

— Стоун, меняй единицу на ноль, я поеду, — крикнул я.

Стоун молча принял информацию. Разница в жетонах с тем персонажем у нас была всего в одной цифре, поэтому вопросов не возникло.

Нас направили на склад получать снарягу. На складе мы получили снарягу: горку, берцы, перчатки, панамки, очки, шмурдяк и прочую ебулу. Все такие нарядные переоделись и стали чувствовать себя рексами. Я первый раз за восемь дней снял с себя свои грязно-голубые шлепанцы и обул свои лапы во что-то другое.

Лагерь был переполнен слухами вроде того, что «сто двухсотых в десятом отряде», или что «две недели за лентой ставят тебя в один ряд с героями ВОВ», если, конечно, ты выжил.

Я думал про себя, что сам ворвался в этот пиздец и никто тебя за член сюда не затягивал. Теперь осталось начать да кончить. Только и всего. И не трухануть, когда начнётся заруба. Сказать, что я молился, наверное, всё-таки неправильно. Обращался ко всем своим предкам, чтобы помогли мне и охранили. Заднюю дать я уже не мог.