С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть

Габыч (2025)

История русского мужика, который пошел добровольцем на фронт и в составе ЧВК «Вагнер» участвовал в штурмах Углегорской ТЭС, Кодема, Бахмута. Боец с позывным «Габыч» воспроизводит реальную картину тех событий, которые штурмовик испытывает, находясь в самом пекле мясорубки. В книге описан боевой путь второго взвода шестого штурмового отряда под командованием «Дикого», одного из самых легендарных командиров ЧВК «Вагнер». Книга содержит нецензурную брань

18

Судя по эфиру, наши уже зашли в ближайшие сооружения ТЭС и проникли в подземные этажи этого удивительного мегалита империи сверхлюдей, что жили до нас. Именно так выглядела Углегорская ТЭС. В мраке войны она неотвратимо напоминала какой-то гигантский каменный памятник древних технологий, которые мы безвозвратно утратили.

Подумать только, всего пятьдесят лет назад тысячи людей строили это место, меняли течение реки, боролись с природой, чтобы вырабатывать гигаватты энергии во имя империи, а потом тысячи ходили сюда на работу каждый день. Это не сравнить с теперешними мини-офисами, мини-производствами из сэндвич-панелей и стеклянными офисами «open space style» с коктейльными мини-барами вместо столовой и зонами отдыха «antistress» с ортопедическими диванами и подушками для коротко-глубокого сна, чтобы восстановить биоритмы и справиться с гипоксией. Там никто не спал во время работы, никто и слыхом не слыхивал про какие-то там биоритмы. Эти люди хотели мира во всём мире и покорять космос. Они строили будущее.

Была дана команда «стоп». Закрепиться на достигнутых позициях. Я в третий раз за день закрепился на точке Андерсона. Андерсон, братец, хорошо, что ты мне ещё не снишься.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Среди военных трофеев и мирных костров.

Задувал ветер, сыпались редкие капли дождя. Прореженные кроны деревьев пока их сдерживали. Сумерки уступали место южнорусским, тёмным, непроглядным вечерам. Я размотал спальник, расположился, прикрыв себя стволами со стороны возможного прилёта.

Уже в полудрёме я размышлял: «Хорошая же работа! Убивай врага, собирай трофеи и бабки получай. Не работа, а мечта. Завтра, возможно, ты завершишь свой путь. А может, раньше, так как случайный прилёт может быть по твоему месторасположению. Просто промахнулись и попали по нам. Дело житейское».

За этими мыслями я уснул.

— Габыч где? — послышались крики откуда-то из сна.

— Габыч?

— Да.

— Вон, там смотри.

Я проснулся, поднял голову. Это был Мельник. Тот парень, что угостил меня кофе на точке Андерсона. Мельник был проектантом, зашёл вместе с парнями из Яблоневки. Насколько знаю, парень из хорошей, интеллигентной семьи. В его семье есть люди, связанные с высшим обществом в Питере. Золотая молодежь, мать его за ногу. Мельник, наверное, это я лет в двадцать. Я дурил по-другому, а этот крендель любит машины. Государство не разделило его необузданной любви к хорошим тачкам и влепило ему 166 УК РФ. И там, на зоне, у него были сотни вариантов, как отмотать пару лет, особо не потея, но Мельник же раздолбай, он решил: пойду ебашиться вместе с пацанами. Как вы думаете, что подумала его мама? Это, конечно, совсем другая история, но сейчас он здесь, с нами.

Он позвал меня за собой. Мы двинули в темноту вдоль дороги.

— А фишка? — спросил я

— Не гони. Всё работает.

Я спросил про это, потому что недавно, пока мы тусили на сто тридцать пятой точке, фишка проебала, как пидоры подкрались к нашим позициям и, закинув гранаты в окоп, зажмурили двоих наших. О таких происшествиях молва разносится быстро по позициям. Когда обостряется внимание, то мелочей не существует. Ты обращаешь внимание на любые звенья, которые на тоненького.

Завоняло мертвечиной, прошли мимо смрадохохловонючек. В темноте я подметил, где раскиданы цинки с 5.45. Дошли до груды веток. Мельник пригласил переночевать в своей норе. Мы забрались туда. Несмотря на ливень, сделанная крыша выдержала. Было тесно. Мы с ним лежали бок о бок.

Я начал постигать сон по бразильской системе. Это когда каждые минут сорок ты снова просыпаешься от поворота соседа во сне или от звука снаружи. В этом режиме прошла ночь. Утром поднялись, мы вернулись к группе. Дождь лил так, что некоторые парни проснулись кто в луже головой, а у кого ноги утонули.

Дальше по команде выдвинулись от треугольника к ТЭС. Крались зигзагами вдоль всей дороги. При пересечении границы станции все ещё больше напряглись. Сначала затаились за какой-то разбитой подстанцией, потом двинули дальше к административному корпусу. Заползли внутрь.

У КПП в фойе расположились группы Алота и Биты. Все опять собирались на штурм. Мельник был с нами, хотя был из проектантов. Все наводили суету. Кто заваривал чай или кофе, кто снаряжал магазины или подтягивал снарягу, чтобы не гремела и не хлестала по телу. Я с утра размялся со своим БК, правда, частично скинул на товарищей по группе. Несколько двухсотых коробов покинули меня и перекочевали в крепкие руки моих соратников.

Появился Мёрф, начал ставить задачи командирам групп. Вернулся Роммель. Нам предстояло идти по верху. Зайти через четвёртый этаж и воздушный тоннель, зачистить первый и второй цеха Углегорской ТЭС.

— Роммель, а можно, я с вами пойду? — спросил у Роммеля Мельник.

— Ты же в группе у Биты, — ответил Роммель.

— Да не важно, — не успокаивался Мельник

— Как не важно? Бита — командир твоей группы, спроси у него добро, — вмешался я.

— Всё ищешь, где теплее. Ну-ну, иди с Роммелем, — произнёс вдруг возникший из ниоткуда Бита.

Дело в том, что поначалу проектанты шли отдельными группами, и с бригадными штурмами их не смешивали. У нас в отряде их именовали зэтками. И вот такой неожиданный переход Мельника к нам в группу было новинкой. Без уведомления Мёрфа. Хотя мне-то что. Не моё дело.