С шевроном «Вагнер». Автобиографическая повесть

Габыч (2025)

История русского мужика, который пошел добровольцем на фронт и в составе ЧВК «Вагнер» участвовал в штурмах Углегорской ТЭС, Кодема, Бахмута. Боец с позывным «Габыч» воспроизводит реальную картину тех событий, которые штурмовик испытывает, находясь в самом пекле мясорубки. В книге описан боевой путь второго взвода шестого штурмового отряда под командованием «Дикого», одного из самых легендарных командиров ЧВК «Вагнер». Книга содержит нецензурную брань

21

На следующее утро нам сказали готовиться, будем выдвигаться на боевую задачу. Мы привели всё в порядок, подтянули разгрузки, чтобы не болтались, проверили оружие и проч. Потом, когда мы уже захватывали трофейное оружие, то своё сдавали, чтобы не нести за него ответственность, а работали трофейным. Почистили оружие. Оружие всегда должно быть чистым. Это не обсуждается!

Утром вывалились с ТЭС. Так же колонной, держа дистанцию, начали движение в дачный массив, что между Новолуганском и ТЭС. Пройдя километра четыре, Роммель разделил нас. Меня, Декади, Апку, Соляру оставил, остальных забрал с собой и двинул с ними дальше. Кетона откомандировали в первый взвод снайпером.

Нам досталась позиция метрах в трёхстах от бетонного забора. Для чего мы здесь? Кого здесь мы сможем убить? Хуй знает. А впрочем, плевать, Роммелю виднее. Он командир.

Начали окапываться. Это был мой первый окоп в жизни. Как вы помните, я служил на флоте, а это тапочки, роба и ПДА (портативный дыхательный аппарат) на всякий случай. Никаких окопов на подводных лодках.

Я, конечно, здоровый лось, могу носить, тащить, толкать. Но вот копать… С детства не любил. Свой окоп я лениво ковырял дня три. Доковырял до того, что кое-как в него всё-таки поместился.

Ничего не происходило. С утра до вечера мы смотрели в забор. Иногда над нами пролетали снаряды. Наши и их. По нам никто не работал.

Утром собирались четыре человека и шли на ТЭС загрузиться пайками и водой. Мне обычно забивали большой белый мешок, бутылок под тридцать полторашек с водой, и мы возвращались. В одно такое утро мы двинули по классике за провиантом. Вдали услышали звук двигателя автомобиля. Из-за поворота показался увзик. Оказалось, что Мельник где-то нашёл стоячий уазик, запустил и поехал. За ним бежал Артишок. Нас подвезти, конечно, никто и не подумал.

Мы пошли своим путём и через километр увидели этот уазик. На котором ехал Мельник. Завести-то он его завёл, но, оказывается, в движке не было масла. Он словил клина. Тачка встала. Зато Артишок и Мельник успели маркером на нём написать «Роммель, Артишок, Мельник». Красиво так, с узорами. После этого наша группа получила негласное прозвище «Долбоёбы Роммеля».

Проведя с неделю на боевом задании, мы вернулись обратно. Нас ждал приятный сюрприз. Во втором цеху было трёхэтажное здание. Второй этаж заняли какие-то наши типы (не помню, кто) и подопечные Шинника. На первом Шинник организовал склад. Тут же устроили пищеблок, посиделки. Нашей группе достался третий этаж. Там стояли скамейки. Узкие такие, неудобные, но всё же. Мы натаскали ватников, которые нашли в цехах ТЭС, застелили ими эти скамейки и сделали себе лежанки. Теперь мы спали не на голом бетонном полу, а как будто бы почти на кроватях.

В тот день на фишку я заступил в тапках, потому что с боевой задачи возвращались в лютую дождину. Приезжает Мёрф, заходит, смотрит на меня:

— А чего в таком виде?

— Так дождь был, вымок весь, — отвечаю я.

— И чего, я тебе обязан чем-то, или ты мне одолжение делаешь?

— Нет, нет, — ответил я и сделал лицо как можно виноватее.

На фиг надо с командиром пререкаться, да ещё и по какой-то ерунде, когда сам и виноват. Пока ты ещё говно никчёмное, никак себя не проявил.