Адрастея, или Новый поход эпигонов

Иван Плахов (2013)

Внежанровая проза на стыке детектива, интеллектуально-эротического романа и мистического триллера, с ярко выраженной пародией на современное концептуальное искусство. Главный герой — следователь, занимаясь расследованием цепочки загадочных убийств, разыскивает некий магический артефакт, приведший на грань умопомешательства его собственную дочь. Не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим возраста 30 лет.

23

— Солдат спит — служба идет? — спросил Варухов водителя, тихонько приоткрыв дверь. Тот полусонно откинулся в кресле и оловянными, ничего не выражающими глазами уставился прямо перед собой.

— А? Что? Кто здесь? — пробормотал водитель, выпрямился, испуганно хлопая глазами, и его лицо обрело привычное деревянное выражение.

— Говорю, Коля, солдат спит — служба идет, — повторил Варухов, слегка похихикивая, довольный, что сумел испугать водителя, подловив его спящим. — У тебя точно самое теплое местечко. Водишь — тогда работаешь, а в остальное время дрыхнешь.

— Кто спит, Петрович, кто спит? — суетливо забормотал водитель, слегка потряхивая головой, будто пытался сбросить последние остатки сна и окончательно прийти в себя. — Так, сморило слегка. Пока вас дождешься, так раз десять курнешь, а это для здоровья вредно.

— Так ты бы книжку почитал!

— Да ну их, книжки! Шибко грамотный стану. Нам этого не надобно, нам и так хорошо. Взять вот Зинку мою. Она в столовке работает и говорит, что у них один повар как-то появился. Молодой да грамотный. Стал всех учить, как жить надо, как щи варить… Ну, намучился с ним народ, а потом заведующая взяла да уволила его по сокращению. Нехай, говорит, других учит, а нам и так хорошо. Ты же знаешь, Петрович, какая у меня Зинка ревнивая. Заметит, что я поумнел, так со свету сживет. Подумает, что я какую-то ученую завел, так и говорить нам тогда с ней не о чем будет. Сейчас мы то про щи, то про тещин огород, то про огурцы да помидоры соленые говорим. А спросить ее о чем другом — так просто беда. О чем же я с ней в постели-то буду говорить? Не о любви же, сам понимаешь!

— А о чем?

— Да хрен знает, что ей в голову взбредет. Последний раз вот о банках говорили. Замучила меня — достань да достань трехлитровые. Ну, я ее за сиськи, рукой куда надо — шварк, наобещал — мол, будут банки, чтоб добрей была, а сам свою банку засунул да вдул по первое число. Так она, представляешь, подумала, что ей банки привезут, — и так подмахивала да стонала, будто не от меня, а от этих гребаных банок кончает. А ты говоришь — книжки. Нет, брателло, нам сейчас банки нужны. Банки — это круто.

— Ну тогда, Коль, спи дальше. Я уж понял, что ты в две смены работаешь: первую здесь, а вторую — ночью, на дому. Ты только мне подскажи, как отсюда лучше до метро ближайшего добраться?

— Да тут их два рядом, а тебе какая линия нужна?

— Всё равно. Просто скажи, куда проще дойти, а я уж по ходу дела сориентируюсь.

— Ну тогда, Петрович, тебе надо сейчас на ту же улицу выйти, с которой мы сюда завернули. Потом направо, до второго светофора, там повернешь налево — и всё время прямо. Там и увидишь метро.

— А это далеко, Коль?

— Ну на машине минут за десять доберешься. А пешком не знаю, ни разу не ходил.

— Ну ладно, спасибо, что подсказал.

— А ты чего, Петрович, уже отстрелялся? А то оставайся. Закончат — я тебя со всеми до метро подброшу.

— Да нет, Коля, спасибо. Здесь еще часа на два-три застрянешь, а то и до вечера. Придется в райотдел милиции идти, с работниками ДЭЗа разговаривать, потом еще сто дел сделать… Я пешком раз десять до метро дойду, туда и обратно, прежде чем вы освободитесь. Да и с Фроловой, сам понимаешь, мне общаться неохота.

— А чего? Баба как баба. Так и просится, чтоб ей вдули пару раз по самое не балуйся.

— Вот, Коля, ты и попробуй — подкати к ней свои шары. А я пошел.

— А что — думаешь, получится? — оживился водитель.

— Думаю — да, особенно когда она тебе их прищемит. Ладно, Коль, пока. Завтра увидимся, если доживем.

— Ну, будь, Петрович, — разочарованно протянул водитель, расстроенный тем, что побольше поговорить о Фроловой не вышло. Открыл пачку сигарет, достал одну, прикурил от прикуривателя и, глубоко затянувшись, выпустил из ноздрей и рта сизые струи дешевого дыма.

«Прищемит, говоришь… — подумал водитель и снова глубоко затянулся. — Это еще посмотреть надо. Всё зависит от того, как вставить и когда. Эх, ебать-копать, сейчас бы Зинке вдуть, пока спросонья стоит. Вот у кого жопа так жопа, есть за что подержаться».

Простые, животные мысли водителя Коли перескакивали, словно шары в барабане спортлото, то на Фролову, то на жену Зинку, и они обе сменяли друг друга в его эротических фантазиях. Неожиданно захотелось отлить. Водитель нехотя вылез из салона машины наружу, спешно докурил остаток сигареты и щелчком далеко в сторону отбросил слабо мерцающий красным окурок. Затем, поплотней запахнув куртку, он оглянулся. Не увидев никого вокруг, забежал за угол дома, расстегнул ширинку, достал полувставший член и принялся обильной струей орошать угол дома.

Горячая желтая моча, дымясь, протачивала в рыхлом снеге бороздки и канавки, причудливым узором выедая снежную плоть.

— Ух, хорошо, — пробормотал водитель и, стряхнув с морщинистой сосиски члена последние капли мочи, принялся засовывать его обратно в штаны.

— Так. Ссым, значит, в неположенном месте. У всего честного народа на глазах, и даже не стыдимся, — заговорил за спиной водителя чей-то мужской голос. Кто-то грубо схватил Колю за плечо.

— Руки убери, а то ноги обоссу ненароком! — резко поведя плечом, вырвался тот и, даже не успев застегнуть ширинку, резко повернулся к обидчику.

Перед ним стоял неказистый мужичок в синей замасленной фуфайке, широких штанах, заправленных в стоптанные кирзовые сапоги, и облезлой шапке-ушанке, сдвинутой на самый затылок.

— Ты что за хрен с бугра? — зло спросил водитель, торопливо застегиваясь.

— А ты-то сам кто будешь, что ссышь у моего подвала? вопросом на вопрос ответил мужичок и сплюнул себе под ноги. — Разве можно при всем честном народе отливать, а?

— Ну ты, это, не гони волну-то, не гони. Где ты народ-то видишь? Нет никого.

— А я что, не народ, что ли?

— Может, ты и народ, только в единственном числе, так что при тебе можно. Сам будто никогда не отливал?

— Может, и отливал, да только ты не видал. А ну пошли в милицию. Пусть они разберутся, можно тебе при мне отливать или нельзя, а я погляжу.

— Я сам из милиции, даже корочки могу показать.

— Ну покажи, тогда дальше говорить будем.

— На, гляди, — недовольно буркнул водитель и сунул мужику под нос служебное удостоверение.

— Так тут написано «Прокуратура», а ты говоришь, что из милиции.

— А тебе что, непонятно, что прокуратура — это покруче, чем милиция, — убирая удостоверение во внутренний карман куртки, уже вальяжно, назидательно произнес водитель, снисходительно поглядывая на мужичка.

— Дак это понятно, чай, не дурак, мне Господь Бог тоже разум дал, как и тебе. Только чаво это прокуратура тут делает, в толк не пойму.

— А тебе и не надо понимать. Иди куда шел. Хотя скажу, так и быть. Убийство здесь произошло. Место преступления осматривают. Так что вали, мужик, подальше и поменьше вопросов задавай.

— Так, может, мне сюда и надо, откуда ты знаешь? Где твое начальство? Мне с ним переговорить надо.

— Ну раз надо, тогда пойдем, покажу, — скептически-снисходительно протянул водитель и, выйдя из-за угла дома, указал на кучку людей, которые по-прежнему стояли у входа в подвал и о чем-то говорили. — Вон у тех парней спроси, они тебе расскажут.

— Спаси тебя Господи, мил человек, да только напоследок у меня к тебе одна просьба — не ссы ты где попало, нехорошо это. Ладно?

— Ладно, ладно, мужик. В следующий раз захочу отлить — тебя сначала спрошу, — снисходительно пообещал водитель и, оставив мужика одного, легкой трусцой побежал к своей машине.

Тот постоял на месте, будто собираясь с духом, затем украдкой перекрестился и, тяжело вздохнув, отправился твердым шагом к людям, на которых ему указал водитель.

Подойдя поближе, он робко кашлянул и, когда кто-то из собеседников обернулся к нему, немного волнуясь, произнес:

— Здрасьте вам, я местный слесарь, из ДЭЗа, меня главный инженер прислал. Егоров я, Дмитрий, я нашел, значит, энту бабу-то в подвале. Мне сказали, что хотят со мной поговорить. К кому мне надо обратиться-то из вас, а? — Да к любому обращайся, не ошибешься, — полушутя-полусерьезно протянул один из собеседников и, обернувшись назад, позвал: — Ольга Эдуардовна! Подойдите сюда, пожалуйста. Здесь свидетель объявился. Тот, кто тело нашел.