Адрастея, или Новый поход эпигонов

Иван Плахов (2013)

Внежанровая проза на стыке детектива, интеллектуально-эротического романа и мистического триллера, с ярко выраженной пародией на современное концептуальное искусство. Главный герой — следователь, занимаясь расследованием цепочки загадочных убийств, разыскивает некий магический артефакт, приведший на грань умопомешательства его собственную дочь. Не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим возраста 30 лет.

25

Димина идея была проста, как банный лист, а точнее — как фиговый листок, прикрывающий срамное место падшего человека. Он предложил друзьям организовать элитный клуб, члены которого могли бы реализовывать самые низкие и темные человеческие желания. Доводить их до низшей точки падения — ритуального убийства с поеданием тела жертвы в сыром виде. А в качестве жертв приглашать их конкурентов по бизнесу или обидчиков.

Идея приятелям понравилась, но каждый из них внес свои уточнения.

— Безусловно, основная цель жизни современного человека — получать наивысшее наслаждение. То есть удовольствие — и физическое, и духовное, — закуривая ментоловую сигаретку, мечтательно протянул Гера. Он прикрыл глаза и откинулся в мягком кожаном кресле своего кабинета, где его приятели собрались после очередного предновогоднего бала-маскарада. — Но именно удовольствие. А понятие «удовольствие» должно включать в себя и эстетическую часть. То есть это должно быть красивое, изысканно оформленное убийство, которое собой подчеркнет изначальную красоту убиваемого тела. Бывает иногда — знаешь ли, Димыч, — хочется красивую, ценную вещь разбить из-за того, что она, во-первых, не твоя, а во-вторых… Просто так, без причины. Непередаваемо больно и невозможно терпеть эту красоту — и хочется ее осквернить. Это как желание красивую бабу трахнуть. Кто бы она ни была — а это в тебе, когда ты на нее смотришь, на уровне инстинкта. Ты ее хочешь. И только самоконтроль удерживает тебя вот от такого: просто подойти, сорвать с нее одежду, схватить за сиськи и за жопу да на спину завалить, а?

— То есть ты предлагаешь, чтобы жертвой обязательно была именно женщина? — уточнил Дима.

— Не просто женщина. Красивая, очень красивая женщина. И чтоб ее сначала, понимаешь, все оттрахали, а потом задушили. И непременно шелковыми чулками.

— Гера, кончай молоть чушь, — перебил его Боря и, отхлебнув балтийского коктейля, продолжил: — С тем, что надо бабу убивать, согласен. Ненавижу этих двужопых, всё время мужикам жизнь портят. Но зачем ее душить? Давайте голову отрезать, это куда круче. Помните, в институте нам историю рассказывали — когда Гойя умер, то неудачливый завистник-коллега его могилу раскопал, отрезал у трупа голову, выварил ее и из черепа сделал себе чашу. И пил из нее — за здоровье Гойи. Это, по-моему, эстетично, а? Вот ты бабу трахаешь, она вся изгибается, а тут ей кто-то сзади — чик ножиком по горлу! Кровь на груди, на плечах, а ты дальше ее трахаешь, только уже без головы, во! Это тебе не декаданс с чулками, это прям Эль Греко: пурпур крови, белая пена спермы, желтый блеск пота на ее бедрах. И народ вокруг, со свечками в руках.

— А почему со свечками-то? — иронично протянул Гера, нервно затягиваясь сигареткой.

— Для романтики, черт побери. Сами же сказали — ритуальное убийство. Значит, никакого света, возбуждающая ритмичная музыка, до этого — всеобщий свальный грех, а затем — кульминация: убийство самой красивой и желанной для всех на алтаре, в центре комнаты. И главное — бабу должна баба убивать.

— А это-то зачем? — удивился Дима.

— А символично, старик, очень символично! Красота гибнет от красоты. Этакий последний день Помпеи: красивые люди, гибнущие в прекрасном блеске разбушевавшейся стихии. Блин, ребята, да это уже Брюллов: мягкий свет колеблется, прекрасное голое женское тело, кровь, цветы, печальная музыка… Супер.

— И каждый потом кровь убитой пьет! Чтоб как причастие, как круговая порука! — выдохнул возбужденный Дима и без спросу отхлебнул половину из Бориного стакана.

— Кровь? — протянул Гера и, перекинув ногу на ногу, сладко потянулся. — Ну, я даже не знаю. А это гигиенично? А то заразимся чем-нибудь…

— Да чем заразимся, Гера, чем заразимся? Это же самый кайф, понимаешь — еще теплую, как вино. Это — это настолько кощунственно и противоестественно, что если попробуешь, то продолжишь — снова и снова. Хотя бы чтоб доказать себе, что ты не слабак, что ты можешь это сделать снова, — горячо заговорил Дима. — Это как один раз ширнуться и глюки испытать, от которых тебе еще никогда так приятно не было. Да ты потом отца с матерью укокошишь, лишь бы снова «там» побывать, — протянул неожиданно медленно Дима и показал куда-то в сторону.

Зрачки его вдруг настолько расширились, что почти слились с контуром радужки, отчего Димин взгляд стал инфернальным, нечеловеческим. По всей видимости, Борин коктейль подействовало на Диму так сильно, что он начал отключаться от реальности и впадать в наркотическую кому. Но Боб и Гера, будто не замечая того, продолжили обстоятельно и с интересом обсуждать пикантную эстетику убийства.

— Нет, правда, в этом что-то положительное есть, — убежденно сказал Боря. — Ты знаешь, Гера, я уверен, дело выгорит. Денег загребем. Мы ведь станем продавать иллюзию убийства. Они, правда, не сами будут его совершать, зато во всем соучаствовать. А иллюзии — это самое выгодное, это всегда востребовано. Затем, соответственно, цепь раскаяния в совершённом, страх, паника — в своем роде наркотическая ломка, а потом опять порция адреналина в крови и всё по новой. А пятна крови — это как сильная эмоционально-вкусовая связка, на уровне синдрома Павловского рефлекса. Порезал, к примеру, палец и его облизал, прикусил язык или зуб, или десна заболела и во рту вкус крови — и тут же накатит воспоминание и желание снова испытать вседозволенности и остаться безнаказанным. Нет, я думаю, что кровь нужна.

— Ну раз вы так оба настаиваете, да еще меня и какой-то психологией педерастов и неврастеников грузите, пусть. Я почти убежден, что работать мы будем с одними душевнобольными. Их теперь так много, что даже можно выбирать. Как-никак рынок, теперь во всем рыночные отношения, — подытожил Гера и, налив себе рюмку коньяку, чокнулся и выпил с Борей за успех нового совместного предприятия.