Курсант из Тис-Утор – I. Где я?

Кохуро (2024)

Нао-Лейн — мир, взлелеянный Океаном, — приютил немало народов. Среди них и славящие солнце Гонья, и хранящая текучее Пламя Империя Форддосс. Говорят, у отлитых из живого металла лейнийских кораблей есть сердца, а владыка его настолько хитёр, что может обмануть даже Грань. Кохите, не то благословлённый, не то проклятый древней силой, скитался по Пустоте с начала жизни. О Лейне ему известно немного: мир-Страж, родина наставника, доступная военная служба. Способно ли это место надолго его принять?.. Может, после стольких неудач и не стоило бы мечтать об обретении дома, но лейнийская осень слишком очаровательна, чтобы не попытаться. Это — первая из трёх частей истории Кохите, а Кохите — первый из пяти героев Нового времени Нао-Лейна.

Глава 2. Древние

Первое, о чём я подумал, окончательно придя в себя в новом жилище, — не хочу прибираться. Совсем. Я знал, где взять воду: кувшин на поверку оказался бездонным, как и привычные фляги Мастера, собирающие воду из внешней среды. Я ведь даже знал, где тут водятся тряпки и вёдра, вот только применять эти знания мне не хотелось. Можно подумать, я не ночевал в менее приятных местах, а тут всего лишь какая-то пыль. Я ограничился тем, что смахнул её со стола и поверхностей для сидения.

Затем разложил своё скромное имущество. Потёртый дневник, который я пытался внимательно вести десятки раз, отправился на полку над мягким бежевым диваном. Невидимый для непосвящённых свёрток с Клинком Неба я приставил к стене возле диванной спинки. Одежда примостилась на одном стуле. Её было не так уж и много — определённо недостаточно для того, чтобы утруждать себя утрамбовыванием чужих вещей в шкафчике в углу. Хотя, возможно, мне стоило убрать туда форму для сохранности.

После я выкопал из простенького буфета блюдо под яблоки и кружку, а из шкафа у окна пару пледов, подушку и полотенце. На этом приготовления к жизни подошли к концу, осталось найти ванную. И, желательно, источник света: сумерки за окном становились всё гуще, а одних только уличных фонарей мне не хватит.

Незадолго до того, как я уверился в том, что вне стеллажей точно ничего полезного не найду, из-за первого высунулась изящная рука с длинными пальцами и поманила меня. Жизнь научила настороженно относиться к таким вещам, но раз уж сам могущественный Магистр сказал «ничего опасного», то почему бы и нет? К тому же рука была очень даже ничего и голосом обладала из тех, с которыми я всегда охотно оставался на ночь.

— Подойди. — Рука снова махнула мне. — Я не могу выйти дальше. Раз уж ты мой новый сосед, хочу узнать тебя получше, чем сухие записки для службы Надзора.

Я покорился. В проходе, расслабленно опираясь острыми локтями на полки, стояла высокая женщина. Золотые локоны красиво обрамляли приятный вырез тёмно-серого платья, так идущего к крупным серым глазам. Она с улыбкой следила за моим взглядом, а я судорожно вспомнил, что надо бы представиться.

— Кохите, — она меня опередила, — из Тис-Утор, обучался у экс-Маршала Таана. Я знаю всё, что написано на каждой бумажке, вносимой в Архив. Правда, в обмен на это я не могу его покидать и живу исключительно там, где хранятся книги. — Женщина обворожительно улыбнулась, и я откинул все оставшиеся тени опасений. — Я Линель, Хранительница.

Она внезапно приблизилась вплотную и прошептала:

— А ещё я одна из Старейшин Миан, только забудь об этом поскорей. — Линель отошла и мягко потянула меня за плечо. — Идём.

Мы прошли пару поворотов, а потом Линель шагнула прямо сквозь стеллаж, в тёмную дымку, и увлекла меня за собой. До того, как инстинкт самосохранения поднял голову, я вынырнул в просторный зал с уходящими в недосягаемую высоту светло-бежевыми монолитными колоннами. Между ними стояли массивные и очень высокие стеллажи из тёмно-красного дерева, на которых дрожали блики от медленно пульсирующих свечей.

— Добро пожаловать в глубокий Архив. — Миан свободно повела рукой, и рядом с ней возник большой стол с букетом тяжёлых белых соцветий ингры в тёмной вазе и пара витых стульев. — Присаживайся. Я знаю, что в Тис-Утор ценится это растение, но что ты предпочтёшь пить?

— А чем ограничены мои желания? — Я сел и закинул ногу на ногу. Вечер обещал быть приятным.

— Абсолютно ничем. Пространство здесь может создать всё что угодно. Если я ему позволю, разумеется.

— Ну тогда, — я закусил кончик языка, — я буду каййо.

— А мальчик разбирается в цветных винах?

Она выгнула бровь и вытянула из-под стола три бутылки, будто они лежали там всё это время. Ловко смешала чёрное, белое и зелёное в удивительно правильных пропорциях, как если бы всю свою некороткую жизнь работала в баре. Откуда пропорции знал я? Отдельная история. Впрочем, сейчас она как раз к месту.

Каййо считается наиболее крепким из подобных напитков, так что употреблять его может далеко не каждый. Я должен отметить, что цветные вина, в отличие от того, что называют вином в некоторых мирах, не содержат спирт. Это эссенции растительного и минерального происхождения, оказывающие значительное влияние на ари и эмоциональное состояние. Поскольку у цветных вин нет вредных побочных эффектов (если не допускать ошибок при смешивании) и они не вызывают привыкания, найти их можно практически в любом развитом мире. Не знаю, как назывался городок, где хозяин небольшого бара на углу улицы впервые предложил мне каййо, но то утро определённо было удачным.

В тот день я выпрыгнул из Пустоты в какую-то канаву и тут же по плечи увяз в липкой грязи. Долго выбирался на твёрдую землю, цепляясь за корни и обрывки какой-то проволоки, куски труб и прочий мусор. Потом шёл через пустырь к смутным очертаниям зданий вдали. За спиной медленно начинался рассвет. Мне было всё равно куда идти, рано или поздно меня бы забрали обратно, но здания всё же были чем-то… приятным? обнадёживающим?

Когда я приблизился к тонким деревянным столбам, держащим гирлянду из банок, ноги гудели так, что я был готов лечь прямо на песчаной земле. Она была серой холодной и влажной, а деревянный настил какого-то рынка покрывали длинные лужи. Все окна были наглухо заделаны изнутри чем-то серым, многие двери заколочены старыми досками. Город сырости, совсем пустой. Я просто брёл вперёд, пока не увидел разноцветные огоньки, качающиеся над крошечным крыльцом. Пополз к ним, как ленивая бабочка, втянул себя по высоким каменным ступеням и толкнул дверь с простой зелёной вывеской «Край Ночи».

Внутри оказался тесный пустой бар. На хаотично разбросанных по стенам полках теплились оранжевые свечки. Я замер в центре, заметив притащенный мной след грязи и не зная, сильно ли ухудшится ситуация, если я куда-нибудь сяду.

— Да ты редкостный везунчик, если смог выбраться из оползня. — Из двери с кучей мелких стёклышек вышел невысокий рыжеволосый мужчина. Он выглядел довольно доброжелательно. — Есть горячий душ и чистая одежда.

— У меня ничего нет, — на всякий случай уточнил я.

— На краю ночи расплачиваются историями, а они у тебя явно есть. Проходи.

Скоро я уже болтал ногами в чистых мешковатых штанах сидя у стойки. Одежда была мне велика, но зато куртку, которую на прощание накинет мне на плечи хозяин, я ношу до сих пор. Сходу оценив моё состояние, он сначала налил мне красное, чтоб я расслабился и почувствовал себя в безопасности. Когда понял, что нужного эффекта оно не дало, склонил голову, поджав губы кивнул сам себе и протянул: «Бывает… Тогда тебе нужно это».

Передо мной возникли три небольшие склянки: чёрная, ярко-зелёная и белая. Хозяин медленно лил их в круглый бокал: то по капле, то тонкими замирающими струями. То, что получилось в итоге, напоминало ранний-ранний туман, густой, то и дело выпускающий вспышки призрачного зелёного сияния. Я несколько минут сидел зачарованный, а потом пил очень медленно, вжавшись назад и позволив скругляющейся спинке стула обхватить себя. Когда туман в руках закончился, я почувствовал, что сознание похоже на ровную гладь воды. Никто не скребётся, никто не наводит шум и противную рябь, мысли никуда не спешат, а возникают исключительно по моему желанию. Никакой Пустоты рядом нет, я могу вдохнуть полной грудью и не ждать внезапного падения в бездну.

Хозяин тем временем переместился на соседний стул, смешав себе то же самое. Покрутил наполовину опустевшим бокалом.

— Нелёгкая у тебя жизнь, раз только это помогает. Оно называется каййо. Запомни хорошенько, как его готовят. Потом пригодится.

Он показал всего один раз, с незатейливым объяснением, а я запомнил. И позже, когда тётя Мальт из Риунны подарила мне дневник, заметка о каййо появилась там одной из первых. «Пять, семь, четырнадцать, два счёта пропустить, пять, семь, двадцать, восемнадцать, три. Отпустить на пятнадцать. Подумать о заросшей пустоши и высокой траве, переливающейся в звёздном свете».

Я рассказал ему всё, что знал о себе. Он рассказал мне о милых десертных ложечках для мороженого в Треле’ко и о скучной жизни в окрестностях порта Гхаттоо, где мы находились, когда кончается сезон бесконечных грузовиков из Цвеза. Ещё какие-то невероятные байки, что ему приходилось слышать от заглядывающих в «Край ночи» пилотов из самых разных миров. Я засиделся до вечера; никто не приходил, и мы перебрались в соседнее помещение к очагу, у которого я беззаботно заснул на несколько часов. И, к своему невероятному удивлению, проснулся на том же месте. Хозяин задумчиво листал книгу, утонув в мягких подушках клетчатого кресла.

Когда мы вышли на крошечную площадку у двери, в сиренево-сером небе мигали мелкие звёзды. Хозяин на секунду заглянул обратно в бар, снял с крюка выгоревшую коричневую куртку из грубого материала с потёртой подкладкой и вручил мне. Я не мог объяснить как, но я понял, что она, в отличие от другой отданной мне одежды, в самом деле принадлежала ему. И этот человек отдавал мне кусочек себя, молчаливый, но вполне живой, как оберег. Вот уж не знаю, какая защита спрятана за её швами, но после всех передряг, в которых я оказывался, она даже не испачкалась.

Хозяин спустился со мной с крыльца и велел идти. Куда угодно, куда захочется — не важно. Идти и думать о том, где бы мне хотелось оказаться. Довериться Вселенной.

Я шёл по улицам, разглядывал пустые окна и думал, что, наверное, больше всего хотел бы оказаться дома. Где можно уютно расположиться в гостиной под треск камина и гадать по запахам, какой пирог печётся на кухне.

Звёзды погасли всего на секунду, чтобы перемешаться на небе более густого синего цвета. Земля под ногами превратилась в шершавые доски террасы милого двухэтажного домика на Вишнёвой улице в Риунне, в котором мне предстояло провести то время, которое условно считается детством.

Я отставил опустевший от тумана бокал. По Архиву медленно раскатывался довольный гул. Пространство подрагивало в такт вращающейся в тонком стекле тёмной жидкости. Хранительница пила чёрное неразбавленное, не спеша и с таким наслаждением, что оно распространялось на её владения.

«Этот мир гораздо живее, чем те, что тебе приходилось видеть», — снова вспомнил я слова Таана.

— К сожалению, я не пью каййо и проверить не могу, но вижу, тебе понравилось.

— То что нужно.

Я хотел поставить пустой сосуд на стол, но он испарился у меня из руки.

— Кстати, ты знаешь, что предыдущий владелец твоего нового жилья тоже ценил каййо?

— Нет, а кто это? У нас бы нашлись общие темы для разговора.

Женщина качнулась на стуле и звонко расхохоталась, а потом запустила бокал в ближайшую колонну. Он распался с хрустом, и осколки разбежались по камню, превращаясь в мелкие цветки вьюна.

— Ты не знаешь? Мастер тебе не рассказывал?

— Таан вообще не говорил со мной о Лейне. Помимо очень общего описания и краткой инструкции, как сюда добраться. Сказал, я сам всё узнаю.

— Как мило! Он решил не лишать тебя удовольствия очаровываться новым домом.

Линель ещё немного помучила меня незнанием, медленно пригубив вино прямо из бутылки, и наконец ответила:

— До тебя там жил сам Основатель Третьего измерения. Того, которое через третью дверь и в котором живут наши медведи и проводники.

— Ух ты… — Я почувствовал, как зашевелились волосы на затылке, когда вспомнил, что в Библиотеке осталось множество чьих-то вещей. Да я буду жить в музее! — А когда это было?

— Поселился он здесь всего где-то на сотню дней, и это было в самом начале эпохи Второго Магистра. Очень давно. А измерение он основал в том плане, что уговорил Гонья присоединиться к нам, и это случилось ещё раньше, при Манаэ, Первом. В самом начале его эпохи, ещё до Форддосса и этого, — её передёрнуло, — его Императора… Йана знает, сколько тогда Основателю было лет, но выглядел он не старше нашего Фанета сейчас. Похожий на хинорца и с лицом, которое невозможно запомнить. — Она мечтательно улыбнулась. — Представляешь, у нас даже нет ни одного достоверного его портрета, хотя и дору уже начинали появляться, и видели его многие.

— Вы… — Она демонстративно сморщила острый нос, и я поспешно исправился: — Ты называешь его только Основателем. У него что, не было имени?

— Вот уж не знаю, было у него и правда незвучащее имя или он так развлекался, но на все вопросы отвечал только: «бродяге имени не светит, бродяге светит только ночь». Разрешал называть себя как угодно. И уж насколько я неплохой шойва, подобрать ему полноценное имя я так и не смогла.

— Загадочный, — задумчиво протянул я.

— Не то слово. Возможно, нам и удалось бы узнать его получше, но он слишком быстро исчез. И, скорее всего, навсегда. Большинство считает, что он погиб в схватке с Йаной Койерой. Раньше я сомневалась, но последнюю эпоху думаю, что пора бы согласиться.

— Так прославленный Койера побывал и в Лейне?

Не то чтобы я много знал об этом конкретном йане, но Таан в ругательствах упоминал его чаще прочих и с особым чувством. Во многих культурах именно демон разрушения был на вершине иерархии тёмных сил, и у лейнийцев это звание носил Койера. Линель пощёлкала пальцами, и к ней в руку откуда-то из дальнего коридора прилетела книга. Женщина передала её мне.

— «Летопись Койеры». Самое полное из существующих собраний с выстроенной по звёздам хронологией его появлений. По сути, доказательство, что он историческая личность и что все Разрушители — это один и тот же йана. Книга была создана ближе к концу эпохи Раанеха, предшественника Фанета. Значительный труд; его составителям пришлось прошерстить архивы тысяч миров в поисках сходных признаков, а Йана ведь оставил свой след во многих эпохах. Как владыка Хатталы, он мог ходить по времени так же легко, как мы ходим по земле…

Хранительница задумчиво провела ногтем по толстому корешку, отчего тот издал чуть хрустящий звук.

— У этой книги есть и ещё одно весомое достоинство — она закончена. Перед изданием авторы выждали значительный срок, посоветовались с мастерами вероятностей и пришли к выводу, что больше она пополняться не будет — следы Койеры исчерпаны. Это внушает надежду, что в битве с Основателем он был уничтожен… Но, конечно, никто из нас не застрахован от его внезапного появления в совсем отдалённые времена, куда мало кто может заглянуть. — Линель пододвинула фолиант ко мне. — Почитай на досуге, интересно. Заодно познакомишься с нашими союзными народами, сюда многие вложились.

Я бережно рассмотрел шершавую обложку, переливающуюся золотом. Когда я медленно открыл книгу, она вся вспыхнула, словно взрываясь огненными искрами, а потом посерела. Я заворожённо закрывал её и открывал снова, наблюдая за почти живым пламенем.

— Красиво, правда? — Я только промычал что-то утвердительное. — Это отсылка к тем вспышкам, с которыми появлялся Койера. Прекрасное последнее видение мира, которому суждено обратиться в ничто.

Я вспомнил последний день в Риунне, и книга гулко выпала из моих рук. Вспомнил, как дома превращались в разноцветные полотнища ткани и уносились штормовым ветром в Пустоту, а в прорехах мира отрешённо переливались белые звёзды. Как я бежал по булыжной мостовой, а за мной гнался сметающий всё вихрь. Как я оказался на площади у фонтана, и путь мне отрезали те самые золотые вспышки, от которых спасла крепкая хватка Таана на левом локте.

— Я его видел, — бесцветно отозвался я, уставившись в блестящий пол.

— Ох, прости… — Она опустилась на корточки возле меня, пытаясь заглянуть в глаза. — Тогда мне не стоило… я возьму.

Хранительница хотела отправить книгу обратно в лабиринт стеллажей, но я остановил её.

— Оставь, я всё ещё хочу её прочитать.

Линель прислонилась спиной к моему стулу и задумчиво провела пальцем по трещинкам на полу.

— Знаешь, хватит, наверное, с тебя на сегодня. Тебе нужно отдохнуть и выспаться. В Тис-Утор сутки совсем короткие. Захочешь чего-нибудь — обращайся. — Она подняла на меня крупные глаза. — Ты всегда здесь желанный гость. Просто подумай о том, что тебе нужно, и зайди поглубже в Библиотеку. Очень скоро найдешь. Она связана с Архивом, как и все остальные вольные библиотеки Лейна, он тебе обязательно поможет. Это не только книг касается, — женщина игриво дёрнула бровью, — думаю, для тебя Архив материализует даже завтрак.

— Спасибо.

Я ещё немного ёжился от книги, которую держал в руках, но мне было приятно и как-то спокойно в этом странном месте. Я чувствовал, как в нём что-то двигалось, менялось, медленно переваливалось из коридора в коридор, скребло по стенам, бегало по высокому потолку с острыми сводами. Но все эти существа, или, скорее, одно огромное существо, излучали доброжелательность. Доброжелательность с долей любопытства. Пожалуй, здесь хранилось что-то опасное, где-то в глубинах, за прочными замками и защитными барьерами, но стены Архива оберегали меня, как раньше это делали витые стволы яблонь в саду Таана.

Стоило закрыть глаза и пожелать вернуться домой (как я неожиданно для себя назвал пятую комнату), и с коротким ощущением падения пространство вынесло меня к первому ряду стеллажей. На плитке, самостоятельно переместившейся с подоконника на стол, грелся керамический чайник. Рядом стоял белый заварничек поменьше и пучок свежих ароматных трав. Между входом и началом Библиотеки, рядом с зеркалом, к стене прислонилась бежевая дверь, за которой я обнаружил просторную ванную комнату с горящими благовониями и стайками разноцветных пузырьков всех форм и размеров. Давно мне, конечно, таких условий не устраивали.

После горячей ванны — такой глубокой, что стоя на дне я едва мог выглянуть из-за бортика; хорошо, что внутри предусматривались ступени, — было особенно уютно сидеть в гнезде из подушек с горячим чаем и книгой, завернувшись в простыню до подбородка. Висящие в воздухе огоньки уютно потрескивали, как маленькие костры. Повинуясь моему желанию, они сменили цвет с голубого на оранжевый, а стоило лечь и захотеть темноты — шустро разбежались и спрятались внутри стен.

Я смотрел в густую тьму потолка и думал. О том, что хорошо бы тем чудовищем для бытовых проблем оказалась Линель, и о золотых вспышках тоже. Слова легенд ещё отдавались в сознании голосом Таана, как если бы сейчас мы с Аокой лежали в саду на старых одеялах и слушали его истории об очень далёких мирах, смеялись, когда холодные капли падали с листьев на лицо, и терялись где-то в россыпи звёзд, которые так обильно расцветали над Тис-Утор в конце лета.

Кажется, я был счастлив.