Курсант из Тис-Утор – I. Где я?

Кохуро (2024)

Нао-Лейн — мир, взлелеянный Океаном, — приютил немало народов. Среди них и славящие солнце Гонья, и хранящая текучее Пламя Империя Форддосс. Говорят, у отлитых из живого металла лейнийских кораблей есть сердца, а владыка его настолько хитёр, что может обмануть даже Грань. Кохите, не то благословлённый, не то проклятый древней силой, скитался по Пустоте с начала жизни. О Лейне ему известно немного: мир-Страж, родина наставника, доступная военная служба. Способно ли это место надолго его принять?.. Может, после стольких неудач и не стоило бы мечтать об обретении дома, но лейнийская осень слишком очаровательна, чтобы не попытаться. Это — первая из трёх частей истории Кохите, а Кохите — первый из пяти героев Нового времени Нао-Лейна.

Глава 5. Белые

Алури исчез. Я был один в коричневой комнате с утра и до другого утра, и так много утр подряд. Ну, от силы декаду — я не считал дни. Мне нравилось лежать на диване головой к шкафчикам прикрыв глаза и делая вид, что сплю. Я просыпался ещё затемно, но всегда выжидал так первое солнце. Зачем? Затем, что я был не один. Там, на границе дня, в глубине стеллажей ворочалось что-то. Оно никогда не появлялось при мне, но стоило заснуть — начинало медленно двигаться вперёд, перекатываясь через полки и пролезая между книг. Чужой любопытный глаз, едва различимый фантом. Я хотел выманить его поближе, хотя бы к первым стеллажам, но он всегда останавливался где-то в районе пятых, как бы долго я ни ждал.

Чем бы это ни было, оно меня не пугало. Наверное, потому что я чувствовал, что знаю его. Или даже её. Ту самую её, с крыши. И этот призрак, пробирающийся сквозь стеллажи, как сквозь брешь в структуре мира, был похож если не на её руку, то на что-то принадлежащее ей. Какую-то вещь, инструмент. Что-то, чего она долго касалась или заклинала на удачу. И теперь оно стояло за книжными полками как верный пёс, дышало и наблюдало за мной, пока я не мог его видеть.

Алури не объявлялся. Не связывался со мной и не давал обратиться к себе. Я мог чувствовать только серую смущённую стену, заросшую плющом и неловко переминающуюся на тонких ножках, что-то вроде: «прости, Кохите, я не виновата, но я тут есть, поэтому тебя дальше не пущу, никак». Временами, правда, миан скидывал мне на дору какие-то записки: кроме собственных мыслей внезапно открывались чужие, и я мог знать, какая погода в Шестом и как лучше пройти в букинистическую лавку в Тенистом квартале. Я охотно ими пользовался, даже смог ухватить книгу морских сказок, обменяв её на историю об исчезновении Риунны. Мои истории во всех мирах имели ценность.

Как-то я прогулялся аж до самого края Города и вышел к серебристо-зелёному полю. Горизонт терялся в тумане, на фоне которого местами вспрыгивали одинокие домики. Это была «вольная земля». Любой человек, достаточно долго проживший в Лейне и заслуживший репутацию порядочного, мог попросить службу Размещения и архитекторов, чтобы ему выделили участок. На нём можно выстроить отдельный дом какой угодно формы и разбить сад. Маленькие дома на одну семью в Городе встречаются только в квартале Араксиа (или Аруксия, я забыл), радуя прохожих возможностью порвать вылезающую из-за забора вишню и терновник.

По-настоящему интересное путешествие случилось, когда я наконец отправился на фруктовую линию Кольцевой улицы, вооружившись листком «мальчику не отказывать».

Бумажку эту занесли ребята из Архива и объяснили, что на неё можно «покупать» нужные вещи. На ней зафиксировано всё, что мне полагается иметь в ближайшие пять-десять декад — зависит от регулярности поставок того или иного продукта. Другими словами — это то, что Лейн выделяет непосредственно мне из своего большущего хозяйства. У каждого человека список уникальный и зависит от личных предпочтений, потребностей и особенностей работы. В нём три части: необходимые вещи в целом, вещи, без которых обойтись можно, и вещи, без которых обойтись нельзя. Такая информация есть на каждого жителя Лейна, и на её основе распределяются все ресурсы. Если что-то в дефиците, оно достанется только тем, у кого указано как более необходимое. Но дефицита здесь обычно не бывает. Те, кто ко мне приходил, вообще не помнили его за свою жизнь. Возможно, когда-то там давно, в военное время Второго Магистра…

У меня бумажка была особая, поскольку я новенький. На такую можно брать что угодно из дозволенного до следующего периода. А там уже придётся хорошенько подумать и составить список. Успокоили, что даже если я чего-то не рассчитаю, то смогу взять и без бумажки, если вещь не редкая и у владельца лавки будет достаточный запас. Как правило, у них всегда чуть больше чем нужно именно для таких ситуаций.

Поражаясь лейнийскому человеколюбию, я пробовал очередную непонятную штуку из фруктового ларька. Мне особенно понравился микх, похожий на слоёное хрустящее печенье. Шершавый и едва сладкий. Это высушенная кожура от чего-то там, растущего на деревьях. Я взял мешочек домой и ещё мешочек поменьше ягод схары — длинных жёлтых овальных штук, по строению напоминающих виноград, кислых и немного вязких. Ещё из незнакомого запомнились красные плоды куоно, которые на вкус как неяркий манго и такие волокнистые, что хрустят на зубах. Остальное было привычно или почти привычно: яблоки, цитрусовые всех мастей, зелень, орехи и даже картошка. Правда, что она делала среди фруктов, я не знал.

Настоящим сокровищем оказался неприметный подвал, для попадания в который нужно было пройти насквозь пару шатров и пересечь внутренний двор. Не будь у меня воспоминаний Алури, я бы ни за что его не нашёл. Там, в темноте, при слабом голубоватом и оранжевом свете, с потолка свисала мощная одревесневшая лиана. Она цвела, заполняя просторное помещение глубоким медовым запахом.

Это руго, маленькая тайна ряда Кхатиола. Хозяин привёз это необычное растение из путешествия и посадил под своим домом, примерно воссоздав пещерные условия. Лиане понравилось, она разрослась, и теперь её вязким сладковато-пряным соком приходили угощаться и простые посетители. Можно было брать длинные хлебцы и вафли из корзин возле входа и макать их в капли на стеблях. Мне понравилось. И атмосфера удивительная: просто несколько человек в тишине ходят по залу, исчезают и вновь показываются из-за веток. Никто ни с кем не разговаривает, хотя многие тут явно старые знакомые. Тишина; слышны только лёгкие шаги и хруст хлеба. Я будто забрался за кулисы и теперь наблюдал за этой тайной жизнью, спрятавшись за колонной. Мне определённо нужно отблагодарить Алури за это.

Дождь обрушился совершенно предательски. Если погода в Лейне зависит от настроения Лана — уж не знаю, было ли это моим предположением или мнением моего лейнийского друга, — то у Океана был не лучший день. Вода хлестала так, что я едва мог разлепить глаза. Радовало, что фруктам в сумке с измерением ничего не грозит, но сам я барьеров от дождя создавать не умел и мгновенно вымок. Всё началось так внезапно, что я даже не успел нырнуть в какой-нибудь ларёк. Некоторые люди сообразили быстрее и исчезли в перемещении. Мне тоже поначалу захотелось так сделать, но какой смысл? Ведь теперь не было никаких аргументов против того, чтобы в своё удовольствие гулять под ливнем: сильнее чем есть промокнуть уже не дано.

Стены кварталов во влажном сером мареве казались такими яркими, что жгли глаза. Дождь барабанил по железным решёткам балконов, перилам лестниц и водосточным трубам, звенел в незакрытых окнах и глухо бил по тряпичным навесам. Я ничего не видел, кроме ярких пятен, и ничего не слышал, кроме этого грохота. Просто шёл по опустевшему проспекту, растворяясь в ливне.

Долго идти мне не дали: из-за водной завесы вдруг вырвались два неровных белых пятна, дрожащих под натиском рухнувшего неба. Я узнал в них полицейских, похожих на ариан. У меня было время полистать справочник лейнийских рас. Я и представить не мог, что их более двадцати; хорошо хоть основных только семь.

— Парень, тебе нормально? — Немного вымокшая пепельно-русая голова высунулась из-под форменной куртки с одной нашивкой на рукаве. — Может, помочь?

— Нет, спасибо. — Я быстро взглянул в их лица, открытые и добродушные: проблем у меня нет. — Я тут… мокну.

Второй полицейский, пониже и с тёмными, как у меня, волосами, на полпути остановил руку с курткой, которой собирался меня накрыть.

— Ну что ж, ты отлично справляешься, — сказал он немного растерянно.

— Я Риока, — опять вылез первый, — а это Хаута. Мы — седьмой патруль четырнадцатой группы Полиции. И наша задача — сопровождать заблудшие души. Но если ты не сбился с пути, то мы можем оставить тебя в покое.

— Я не сбивался с пути, я на него не вставал, — усмехнулся я. Потом попытался отодрать прилипшие волосы от лица, чтоб придать себе более человеческий вид. — Я Кохите, с Тис-Утор. Я тут, как бы, новенький, и ещё я ваш будущий коллега.

— Круто! — отозвался Хаута из-под куртки. — Это ж там, где сейчас Таан? Капитан Второго поколения и Маршал Явной армии?

— Да, — просто ответил я. — Честно, не думал, что он настолько… знаменит. Я учился у него несколько лет, но он ничего не ра…

— Ты ученик Таана?! — Хаута вылез из своего укрытия и почти повис на мне. — Пошли с нами пить!

Что сказать? Я был совсем не против.

Меня затащили в «Лазурное кафе» на Центральной площади. Но предварительно меня затащили в шатёр из двух курток, которые мои спутники подняли над головами, чтобы мы поместились там все втроём. Как оказалось, вся лейнийская форма (а также некоторая обычная одежда, которую можно достать в особых лавках) изготавливается с вшитой в неё защитой. Форма полицейского не мокнет, отталкивает не самые мощные пули, сложно режется непроводящими лезвиями и подстраивается под температуру воздуха, так что различий между летней и зимней одеждой нет. Разве что существует длинный вариант куртки на самые сильные морозы и страшные ветра. А вот у некоторых других специальностей, коих особенно много в Неявной, форма обладает ещё более интересными качествами, но поскольку мы — белые, это не нашего ума дело.

То самое «Лазурное» на первом этаже первого дома Лавандового квартала. Я ещё с прогулки с Алури на него нацелился, но всё оставлял на сладкое, до особого настроения. Что ж, вышло даже лучше.

Мы вошли на террасу, между опор которой были протянуты гирлянды цветных ламп. Я вспомнил бар и человека, подарившего мне куртку, и ещё десятка с два других подобных мест, куда я заходил выпить цветное вино. У них определённо существовало какое-то негласное правило вешать такие гирлянды у входа.

Риока потянул тёмно-коричневую дверь с прямоугольным окном, и мы ввалились внутрь под гром колокольчика. Внутри был приглушённый тёплый свет, много деревянной отделки и нити с цветными стёклышками, свисающие с потолка. Синеватые стены меж деревянных вставок оправдывали название места. Помещение было большим и длинным. В центре, напротив двери, стояла стойка, за ней — куча аккуратных полок с бутылками, и весьма разнообразными. Я уже чуял, по форме и цвету сосудов, что заведение высокого уровня. И ещё — в этом я был уверен меньше — им владеет женщина. Мужчины на моей памяти не уделяли столько внимания визуально приятной расстановке предметов. Но были и исключения, конечно.

— Опять вы! — Я оказался прав: из-за неприметной служебной двери показалась зрелая женщина, я бы даже сказал, поздних лет, и энергично направилась к нам. — Вы притащили мне сырость! У вас новенький?

— Простите, Раора, — Хаута стянул с нас куртки и дал себя высушить, — мы его нашли на улице. Он мок.

— Это я вижу.

— Я Кохите, Хинора-неир, — официально представился я, когда её сухая ладонь легла мне на лоб, изгоняя из волос и одежды дождевую влагу. — Готовлюсь поступать в Полицию.

— Хинорец. Я слышу, что ты хинорец. — Раора высушила Риоку, отобрала наши куртки и повесила на крючок у двери. — Только хинорцы так шипят.

Очевидно, по моему лицу она прочла, что я не понял, о чём речь:

— У вас у всех ужасный акцент. Я слишком хорошо его слышу, потому что он жутко похож на мои родные пески. Когда они движутся, то издают тот же звук. — Хозяйка прошла за стойку, вытащила из-под неё три пустых стакана и повернулась к полкам, снимая бутылки. — Я из народа Кхиора, родилась в Фонтане, провела там юность, а потом встретила лейнийцев, прибывших на дальнюю миссию, и поняла, что они мне нравятся больше, чем родная пустошь. — Голубое вино, так подходящее к названию «Лазурного кафе», с шипением полилось в стаканы. — К счастью, здесь всё очень легко с мигрантами, и я считаю это одним из главных достоинств Океана. В Гиэхе с этим гораздо сложнее.

— Я тоже не отсюда. Из Тис-Утор.

— Ну-у, — протянула она, — из Тис-Утор — уже не мигрант. После того, как там поселился Таан, она, считай — провинция Лейна.

Раора придвинула два полных стакана к моим спутникам, облокотилась на стойку и выжидающе посмотрела на меня.

— Что будешь?

Я оглядел полки, навскидку оценивая, сколько из этого раньше не видел. Сложный выбор.

— Даже и не знаю.

— Я смотрю ты понимаешь. — Она в удивлении (и с некоторым восхищением) подняла бровь. — Знаешь что, приходи в следующий раз без них, мы отлично поговорим. Вся Полиция только голубое пьёт. — Её острый нос неприязненно дёрнулся. — Скука… Могу сегодня предложить красно-оранжевое, чтобы вам лучше знакомиться. Пойдёт?

— Вполне.

Пока я наблюдал за её быстрыми точными движениями — Раора могла бы дать фору любому из владельцев баров, которых я до этого встречал, — мои новоиспечённые товарищи вытянули с неприметной полочки деревянные миски и пошли вдоль широких подоконников, набирая разную мелочь из стоящих на них тарелок. Вскоре я последовал их примеру; долго выбирал из печений и сухофруктов и в итоге просто вывалил в миску гору микха.

Планировка «Лазурного» напоминала галочку. От входа оно делилось на две ветки: короткая уходила влево, там было несколько кресел у стены, два окна, где стояли закуски, небольшой книжный шкаф и журнальный столик; а длинная ветка шла направо, и как раз в ней располагались большие прямоугольные столы для посетителей. За одним можно было свободно сесть вшестером.

Полицейские опустились на тот, что был примерно посередине; пока что мы были единственными гостями «Атоэара» (как звучало «Лазурное» на лейнийском), если не считать пары в самом конце зала.

Я не удивлялся тому, как легко они приняли меня. Почему-то в Лейне со всеми было легко. Никто не начинал общение с нотами подозрения и осторожности, будто все здесь уже были знакомы просто потому, что оказались в одном мире. Это, наверное, одна из тех самых притягательных черт Океана, из-за которых привязываешься к нему всем сердцем, сильнее, чем к чему-либо ещё.

Риока бросал на меня короткие взгляды украдкой, но только первое время. Прощупывал, как тонкой иглой, думая, что я не замечу. Шойва. В самом деле, а что если бы я оказался каким-нибудь талантливым шпионом, укравшим личность несчастного курсанта из Тис-Утор?

— Если бы ты оказался талантливым шпионом, — ответил мне на это Хаута, — ты бы и так уже знал всё, что мы можем тебе рассказать. Полиция в масштабах Лейна — особенно мы, курсанты, пусть и старшие, — штука мелкая и незначительная. Ни до чего серьёзного нас не допускают. Даже если на патрулях на что-то нарываемся, нужно только доложить старшим и свинтить. А ещё мы крайне публичная контора, можно даже в справочнике найти распределение групп по кварталам… Белые — чистый лист. И никакой важной информации на нём. Зато у нас весело.

Он улыбнулся и сделал большой глоток из своего стакана.

— Да, будь ты шпионом, к этому моменту уже бы началось веселье, — продолжил его мысль Риока. — Уже слышал про Неявную армию?

Я покачал головой. Ничего особенного, кроме пары фактов от Алури, я о ней не знал. Зато я точно знал, что Риока обожает курагу, иначе бы не ходил второй раз наполнять миску.

— Ты вот даже не догадываешься, но с момента прибытия за тобой следят. В других измерениях — нет, в этом нет необходимости, а в Шестом — да. И отслеживают твои перемещения по дору в целом. Этим занимается Гарнизон Неявной. Они тоже относятся к низшему рангу, как мы, только они сильнее, опытнее и в серой форме.

— И двинутые, — добавил Хаута, за что незамедлительно получил от товарища по загривку.

— Они недвинутые, — жёстко сказал ему Риока и смягчился, снова обращаясь ко мне: — Просто в Неявную берут не всех. Им нужно следить, добывать информацию, убивать. Главным образом они существуют для противодействия Зелёной Туманности и другим неприятелям того же порядка. Чтобы вынести это всё, нужно быть необычным человеком. — Он вздохнул. — Мало кто попадает туда сразу после выпуска, из нашего таких было только двое. Они особенные: держатся отдельно, общаются в основном только между собой и имеют как минимум одну дополнительную работу. Ты можешь не догадываться, что владелица любимой лавки ещё и член Особой группы — это что-то типа Элитного, только в Неявной.

— А Элитный — это как? — тут же спросил я.

Хаута загоготал, Риока более скромно хихикал в пустой стакан.

« — Ну всё, Кохите, ты попал, — мысленно предупредил меня последний.»

Хаута весь важно надулся, быстро добежал до Раоры и добыл ещё голубого вина. После чего с грохотом уселся обратно и с энтузиазмом начал вещать:

— В давние времена, называемые у нас Ранней историей, Первый Магистр — Манаэ — собрал отряд помощников, который должен был сопровождать его, куда бы он ни отправился. По другим мирам, я имею в виду. В среднем их было двенадцать, но постоянного состава при Манаэ ещё не было. Для каждого нового путешествия он выбирал их самостоятельно, так, чтобы с ним были мастера своего дела на все случаи жизни. Поскольку их отбирали, избирали, отряд тогда назывался «избранным». Позднее — уже в Эпоху Второго, Эане — Избранный отряд был превращён в Элитный, но по сути его предназначение осталось прежним. Элитники — это те ребята, которые способны преодолеть что угодно и отправиться на задание в любую секунду, даже если их поднять посреди ночи. Туда выбирают самых талантливых и разносторонне развитых. Если у нас может быть только одна специальность на человека, то в Элитном отряде каждый владеет несколькими, поэтому он малочисленный и эффективный. В первом поколении, собранном Эане, было шесть человек. Во втором, при Раанехе — четверо, в том числе твой наставник Таан, который был капитаном, Саной и даже владел некоторыми навыками проводника. Фанет тоже был в Элитном — как Юна, культуролог и ещё один человек с офицерской подготовкой.

— Помедленнее можно?

— А! Ой, да. Прости.

Хаута с трудом осадил себя, залпом выпил полстакана и прочистил горло, после чего продолжил более спокойно:

— У нас же как принято: четыре базовых специальности, и в зависимости от назначения команды их в ней разное соотношение. Ударная группа, которую составляют Саны и Теи, а ещё Юны и Коги. Ты знаком с расшифровкой? Или у вас по-другому? Тис-Утор всё-таки к аверрийским территориям относится…

Что Юна — это мастер стихийных техник и вообще тот человек, который в совершенстве управляет большими объёмами энергии, я знал, а вот остальное — не слишком.

— Смотри, — продолжил Хаута, — тут просто. Сана — это кто-то очень сильный, но при этом, может, не самый выносливый и плохо переключающийся. Такой прямолинейный… Вот я, например, Сана. Тея тоже сильный, но более выносливый и гибкий. Если Сана концентрируется на какой-то одной задаче, то Тея способен применять себя там, где это нужнее на данный момент. Кога — проводник. Перемещает по дору, это ты знаешь. Но некоторые умельцы делают это так быстро, что могут вырвать тебя с линии огня за долю секунды, круто, да?.. В условиях боя основной физический удар берёт на себя Сана. Задача Юны в том, чтобы оберегать Когу и команду в целом и поддерживать ударную группу, только издали. Юнам нужно беречь руки, поэтому до контактного боя они стараются не доводить: там маленькая травма кисти — и точность техник сильно пострадает. Тея должен помогать то Сане, то Юне… как-то так. А в Элитном, представь себе, их всех по одному! То есть в большинстве случаев у них численное меньшинство. Но едва ли это хоть раз их останавливало!

— У него дома лежат все тома «Истории Элитного Отряда Лейна» с дополнениями и открытыми дневниками. — Риока усмехнулся. — Так что это было самое экспертное мнение.

— Звучит здорово, — я подобрал последние крошки микха, — у них и задания, наверное, самые интересные.

— Ну, если верить их дневникам, то не всегда, — возразил Хаута. — Бывает всякий дипломатический кьен, куда их таскают. Иногда просто оказывается, что проблемы не было и Элитный зря отправили. Там какой механизм: в Лейн поступает запрос, его принимают, Стратеги Архива формируют подходящий вариант команды — и так далее, если ситуация стандартная. А если запрос срочный или происходит какая-то неведомая дрянь и непонятно, кого отправить, — тогда отправляют Элитный. И Элитный должен на месте начать решать проблему вне зависимости от её сложности, а также сообщить Магистру, что в итоге произошло и кто может разобраться. На основе этих рекомендаций посылается уже специальный отряд… Правда, часто бывает так, что либо связи нет, либо собирать команду долго, и элитники вынуждены справляться сами. Поэтому в ЭОЛ всегда определяют лучшего командира и лучшего медика.

Я представил, какой захватывающей могла бы быть моя жизнь, но довольно быстро понял, что уровень это явно не мой. Во всяком случае, на данный момент.

— А вы хотели бы попасть туда? — спросил я.

— Ну… — Хаута немного грустно улыбнулся. — Хотеть-то я хочу, вот только мы все пролетели. Третье поколение недавно формировали, всего пару-тройку выпусков назад. Наши старшие их ровесники. А до Четвёртого долго, мы будем уже староваты для такого: Магистр ещё среди лицеистов начинает элитников присматривать.

— Нет, знаешь, — Риока повернулся к нему и с картинной доверительностью оперся рукой о спинку его стула, — насколько я помню, их всё ещё трое, и им как раз не хватает Саны. Шансы у тебя есть. Ма-а-а-а-аленькие, правда.

— Ой, да пф-ф!

Хаута сморщился и опрокинул другу на голову мою миску из-под микха. Риока возмущённо вытряхнул из волос крошки и отправил соседу в глаз возникший из воздуха водный шарик. Со стороны стойки донеслось усталое «о Айне!» голосом Раоры.

Постепенно «Лазурное» стало заполняться другими белыми. Мои собеседники утихомирились, и разговор перешёл на меня и Таана, и Тис-Утор, и какие-то личные моменты нас всех троих. Я придерживался легенды Фанета, и это было легко. Вплавил в неё риуннские воспоминания и даже сам ненадолго ощутил себя обычным, нормальным, с конкретным моментом рождения, прошлым и настоящей семьёй.

Ребята, вернувшиеся из более поздних патрулей, постепенно стекались к нам. Кому-то было интересно послушать про Таана, кому-то — узнать мнение чужака о Лейне, а кто-то просто знал ребят из четырнадцатой группы.

Белый горел в вечернем свете. Здесь были и курсанты, и старшие, с чёрными кортиками на поясе, и даже пара инструкторов. И все, все пили голубое вино.

Я почувствовал себя частью этого большого белого гомона, большой стаи, большой шумной реки. Я так естественно вписывался в неё, хотя мне предстояло ещё многое узнать и прочувствовать, чтобы называть себя настоящим лейнийцем. Я снова был счастлив, совершенно и просто так.

Мы расходились уже затемно, просидев в «Лазурном» часов пять или даже шесть. Я отправился пешком до квартала Ив. Что мне — только площадь перейти и немного прогуляться по парку — Дворец совсем близко. Боги, я живу во дворце! Сам бы себе не поверил, если б не знал, что этот дворец из себя представляет. Шутники эти лейнийцы, или кто там им этот дом строил?..

Я завернул за угол ограды Военного Лицея, когда услышал нечто неожиданное.

— Что? — спросил я скорее у самого себя.

— Мяу! — ответила маленькая чёрная кошка, спрятавшаяся под толстым корнем.