Месть преданной жены, или Спокойствие, я – мама

Кристина Юрьевна Юраш (2024)

Муж познается в беде. Мой муж — дракон обвинил меня в болезни ребенка, и бросил меня и неизлечимо проклятого сына, обвинив меня в том, что я во всем виновата. Ему не нужен сын — овощ и вечно уставшая и плачущая жена. Мы стали лишними в его жизни. Настолько лишними, что на прощание он спустил меня с лестницы. Я знаю, кто может нам помочь. Ректор Королевской Академии. Но он добровольно на это не пойдет. Придется его украсть!

Глава 8

— Что? Что не так? — спросила я, видя, как на лице дворецкого читается “Все не так!”.

— Мадам, кто учил вас писать письма древним чародеям? — спросил Гербальд, поморщившись.

— Никто! — произнесла я, глядя на свой почерк. — Я до этого не писала письма древним чародеям!

Гербальд прокашлялся и стал расхаживать по комнате.

— Вы подумайте сами! Ему каждый день приходит тысяча писем! Кто-то просит о помощи, кто-то умоляет, ну и так далее! — рассуждал дворецкий, заложив руки за спину. — И ваше письмо просто затеряется! Нужно что-то неординарное. Чтобы ректор тут же обратил свое внимание!

Я отложила перо, думая про неординарное. Пока что на ум ничего толкового не шло.

— Матильда! Свет очей моих! — позвал Гербальд в открытую дверь. — Подойди сюда! Сейчас будем писать письмо старому ректору!

Послышались тяжелые шаги по коридору, а дверь открылась.

— Итак, — произнес Гербальд, пока Матильда вытирала руки. — Что мы о нем знаем! Он старый! Очень старый чародей!

— Может, замаскировать это под любовное письмо? — предложила я.

— Мадам! В том возрасте, в котором пребывает наш достопочтенный ректор, слово “любовь” вызывает лишь тяжкий вздох. А если у него еще и склероз, то вряд ли он помнит, что это такое!

— Тогда, как письмо с угрозами! В качестве десерта! — заметила Матильда. — Мы вырежем буквы, приклеим их… И вишенкой на торте будет что-то вроде: “Я все про тебя знаю!” или “Я знаю твою самую страшную тайну!”. Наверняка у старого чародея найдется парочка скелетов в шкафу!

— Хорошая мысль! — согласился дворецкий. — Однако, если у него склероз, он ничего не помнит! Но нам нужна помощь! Старый чародей может разозлиться и не помочь! А нам это не надо! Что любят маги? Маги любят лесть! О том, какой он великий, могущественный…

Я взяла новый лист и начала писать.

— Глубокоуважаемый Элизар, — написала я.

— Нет, нет, нет! Перечисляйте все регалии! Зря он что ли жизнь положил во имя магии? — заметил Гербальд, подсовывая мне три страницы ректорских регалий.

Я переписывала их, как школьница, слыша негромкое обсуждение. Только среди регалий забрезжил просвет в виде конца, как Матильда громко воскликнула!

— Слишком долго! — заметила она. — Мы так никогда не доберемся до сути просьбы! А ты сам говорил, что дедушка старый! Он может уснуть на середине письма!

Я поняла, что идея так себе. И отложила ректорские регалии.

— И что вы предлагаете, вредная женщина? — спросил Гербальд, нахмурив седые брови.

— Ах, я вредная женщина? — заметила Матильда обиженным голосом.

— Да, вредная, — парировал Гербальд. — Все, уходите! Мы допишем без вас!

Матильда, едва не плача, смерила его взглядом, а потом направилась к двери.

— Стойте! Вы куда? — спросил Гербальд.

— Но вы же сами сказали, чтобы я ушла? — обернулась Матильда. Голос ее подрагивал.

— Вернитесь на место! — произнес Гербальд строгим голосом. — Я хотел проверить, уйдете вы или нет! И теперь вижу, своими глазами, что вы готовы уйти в любой момент!

— Но вы же сказали! — заметила Матильда, а ее голос снова дрогнул.

— Мисс Пудингтон! Мало ли, что я сказал! А вы уже готовы упорхнуть! — кипятился Гербальд.

— Прошу вас, не ссорьтесь, — произнесла я, шумно вздыхая. — Нам нужно написать письмо ректору. Он — наша последняя надежда.

Пошуршав друг на друга, дворецкий и кухарка остались в комнате.

— Я предлагаю начать с заботы. Заботы о здоровье! Старики это очень любят! — заметила Матильда. — Я работала в одном доме, так там принято было спрашивать хозяина о здоровье. Старики любят на него жаловаться!

— И обязательно указать, что мир потеряет такое светило науки, если он не будет себя беречь! Надо будет выбрать какое-то достижение! — заметил Гербальд. — И обязательно вписать его!

— А еще надо будет писать крупными буквами! Старики обычно плохо видят! — вставила Матильда.

Я смяла листок и принялась писать крупными печатными буквами.

— Многоуважаемый ректор, слава о вашем могуществе распространяется далеко за пределы нашей страны! — написала я, снова представляя подслеповатого старого доброго волшебника, который берет в руки эту бумажку. — Ваши заслуги на магическом поприще воистину неоценимы. Я не знаю, как просить вас о помощи, которая мне так необходима. Ведь столь крупный чародей вряд ли заинтересуется таким мелким проклятием, которое постигло моего сына! Я все понимаю, у вас возраст, здоровье оставляет желать лучшего…

— Напишите про давление и больные суставы! — вставил Гербальд.

–… давление и больные суставы. Если вы не будете заботиться о нем, то мир потеряет величайшее их светил науки. Но я прошу, нет, молю, вас о помощи… Я готова отдать все, что у меня есть, лишь бы вы сумели помочь моему сыну, — написала я, чувствуя, как уголки глаз пощипывает от слез. — В это письмо я вкладываю свое сердце… Кларисса Найтроу.

— Мадам, отойдите! Будьте так любезны! — произнес Гербальд, когда я перечитывала законченное письмо.

Гербальд взял стакан, обмакнул в него щепотку пальцев и брызнул на бумагу. Некоторые слова расплылись, а дворецкий полюбовался своей работой.

— Вот, теперь он поймет, что вы плакали, когда писали это письмо! — обрадовался Гербальд, дожидаясь, когда письмо высохнет, чтобы сложить его в красивый конверт.

— Надо будет его сбрызнуть лекарствами, — предложила Матильда. — Мы приманиваем его знакомым запахом лекарств! Остальные письма будут пахнуть духами, а наше — лекарствами! Он пойдет на знакомый запах!

Мы сбрызнули его сердечными каплями, написали адрес, а Гербальд понес его отправлять.

Я нервно расхаживала по комнате. Иногда я останавливалась, замирала, в надежде, что ректор ответит быстро.

— Я покормила малыша… — заметила Матильда, унося тарелку с остатками бульона и длинной пипеткой. — В тот раз он глотал намного лучше… А еще я…. я положила ему мягкую игрушку… Его котика… Может, он почувствует…

Я проглотила слезы, отворачиваясь.

Маги рекомендовали подкладывать ему игрушки.

Время шло. Маленькая стрелка уже проделала долгий путь в целых три часа, как вдруг в комнату влетел взволнованный Гербальд, тряся в руке письмом.

— Не может быть! Он ответил! — сглотнула я, дрожащими руками принимая письмо и разворачивая его.