Бубен нижнего Мира

Лидия Тарасова (2024)

Легенды гласят, что природа шаманов — быть посредниками между людьми и духами. И духи сами решают с кем говорить. Избраннице духов всего двенадцать. Она живет в Москве, мало что помнит о далеком северном крае из детства. Одной мыслью Мира может вызвать землетрясение, но больше всего хочет просто быть как все. Можно ли поспорить с духами как с родителями?

Глава 14

Моим дорогим читателям!

В романе случился перерыв. Так было надо, чтоб осмыслить многие вещи. За это время я посетила писательскую мастерскую, читала книжки о шаманах и общалась с настоящими удаганками. И вот я снова поймала нить повествования. Обновления будут как и раньше выходить раз в неделю. Большое спасибо всем, кто ждал продолжения и спрашивал меня об этом. Без вас бы я может и не вышла из сумрака.

Всех обняла. Вы лучшие

—Дурахова, ты чего? — конопатый мальчишка, сидя на корточках, тряс как грушу развалившуюся у кафельной стены Миру.

Потолок при этом ритмично подпрыгивал, а квадратная желтая лампа нервно заикалась. Мальчик и сам явно нервничал, его руки подрагивали при каждом: «Эй!», «Очнись!», «Турахова!», «Ты чо?».

Стеклянными глазами Мира сверлила танцующий потолок. Во рту ещё стоял отвратительный привкус плесени. В голове всё смешалось. Мыши бежали. Медвежья голова раскачивалась. «Дверь откроется. Они возьмут своё, когда дверь откроется.» — твердил ледяной женский голос. Мира перевела взгляд на мальчишку: с этими большими былыми руками и рыжим чубчиком он был похож на гуся-переростка.

— Трепещите враги наследника, тайная комната снова открыта.*** — зловеще прошептала Мира первое что пришло ей на ум.

— Чего? — От удивления мальчишка разинул рот и сходство с гусем стало ещё очевиднее.

Мира ткнула пальцем на открытую туалетную кабинку и повторила:

— Тайная комната.

Печальными, нарисованными маркером кем-то ради шутки глазами, из кабинки уныло глядел унитаз. Так себе тайная комната, если честно. Мальчишка посмотрел на унитаз, затем на Миру. Вид у него был такой глупый, что Мира расхохоталась. Будто это он сейчас вел себя как законченный чудила.

Мальчик-гусь нахмурился. Конопушки собрались в кучу под рыжими торчащими в разные стороны завитушками волос. Его лицо казалось знакомым. Но память Миры сейчас была как дырявый карман: нужного не отыскать, зато полно всякой непонятно откуда взявшейся ерунды. И кто после этого чудила?

Мальчишка сочувственно покачал головой:

— Это тебя Кристиноиды так прессанули, что крыша окончательно съехала?

— Кто?

— Прихвостни Воронцовой. Вылетели отсюда как ненормальные.

Мира рассеяно огляделась: на полу женского туалета валялись поломанные карандаши, ручки — «Офигела, чучундра!». В памяти вспыхнуло и больно кольнуло в груди. По серому кафелю неуклюже распластались помятые тетради и разорванный учебник английского — пустой рюкзак падает смайликом вниз. Золотистая рамка разбита вдребезги — под толстым черным каблуком хрустит стекло. Темнота оживает и протягивает когтистые лапы.

— Эй, — мальчишка положил горячую ладонь Мире на плечо и тут же отдернул, — Только в зомби опять не превращайся.

Мира кивнула. Не превращаться в зомби. И не смотреть в тот угол, где все еще копошилась темнота. Инстинкты подсказывали: надо бежать отсюда как можно скорее. Мира схватила рюкзак и, не разбирая, стала кидать в него вещи с пола.

Мальчишка стряхнул с разбитой рамки стекло в мусорку и довольно усмехнулся:

— Диплом звезды не забудь.

— Себе оставь, — Мира даже не взглянула в его сторону.

Мозги превратились в густой кисель: тут помню, тут не помню. Но этот чертов диплом явно был во всём виноват. Опершись ладонью на холодную гладкую стенку, она осторожно встала. Мир вокруг покачивался словно на волнах. Стараясь не грохнуться за борт, Мира пошла к двери. В темном узком коридоре, где находилась уборная, качка усилилась. Держась за стену, как будто только научившись ходить, Мира ползла на свет. Хорошо, ещё что никто её не видит. И надоедливый пацан наконец отстал. Что он вообще забыл в женском туалете?

На лестнице было тихо. Никто не бегал, не галдел. Значит, урок еще не закончился. Сколько времени прошло? Мира попыталась вспомнить: у нее болела голова, она пошла умыть лицо, кто-то её толкнул. А дальше пазл рушился. Кисель в голове усердно булькал, но ничего нового не выдавал кроме того, что срочно куда-то надо идти. Но точно не обратно в класс.

Ноги, преодолев качку, уверенно несли к выходу из школы. Мира взяла из гардероба куртку и, не обращая внимания на оклик охранника, вышла.

На улице, прожигая дырку в небе, светило яркое солнце. В луже купались белые барашки облаков, а на раскинувшемся возле школьного крыльца старом тополе радостно расчирикались воробьи. Чудесный октябрьский день и никакой жести.

Куда дальше? Мира остановилась, соображая. Кисель в голове зашевелился и выдал ответ из разряда «не спрашивайте почему»: надо найти огромное толстое дерево с ветками растущими вверх и корнями змеящимися по земле. Дерево словно стояло у Миры перед глазами, притягивало невидимыми нитями, выстраивая внятный интуитивный маршрут. Как когда ты не знаешь расположения места, но каким-то не поддающимся логике чувством четко понимаешь, куда идти.

Ориентируясь на этот странный внутренний навигатор, Мира двинула вперед. Разумная часть Миры, той что нормальная, требовала вернуться в класс или идти домой, сославшись на недомогание. Но кисель в голове Миры, той которая похоже совсем спятила, глушил все каналы, кроме того, что транслировало дерево. Так, наверное, люди и теряются. Просто идут и идут на только им слышный зов и поминай как звали.

— Дурахова, ты что сбегаешь? — раздалось за спиной.

Мальчик-гусь снова спешил на помощь, аж запыхался весь. Ну реально, чего пристал? Они же вроде не дружат. Или дружат? Мира напрягла свой киселе подобный мозг.

— А тебе то что? — спросила она как можно нейтральнее, на тот случай если они все-таки дружат. Честно признаваться в провалах в памяти не хотелось. Да и кисель подсказывал, что мальчик-гусь еще пригодится.

— Так это, — Мальчишка как будто оторопел от Мириной вежливости. Ага, значит не дружат. — Тебе в больничку надо. Ты ж в туалете совсем никакая лежала. А потом сиганула пулей, еле догнал. Куда бежишь-то?

— В лес, — произнесла Мира вслух и прикусила язык. Вот кто просил?

–В лес? Дурахова, ты совсем сдурела?

Мира обернулась и прищурилась:

— Еще раз назовешь меня Дураховой…

Злость отозвалась моментально. Зашипела, заурчала как бешенный пёс. Только сними с него намордник и… Темнота не осталась там в туалете, она как мальчишка, прицепилась накрепко.

— А то что? — В его зеленых глазах промелькнул испуг.

Такой же как у Милены-тян. Милена-тян… Их было шестеро в туалете. Черно-белый смайлик в лапах дружно улюлюкающих девчонок летал по кругу. А потом темнота сорвалась с цепи. Маленькая когтистая лапка сжала сердце. В груди у Миры неистово забилась птица. Бежать. Скорее бежать отсюда.

Мальчишка выглядел растерянным. Мира ему в пупок дышала. Чего же он так напрягся? Или тоже почувствовал ту нехорошую силу, что в мгновение ожила и зашевелилась как по приказу.

Мира выдохнула. Папа учил, что можно выдохнуть злость. Собрать её в пучок в районе переносицы и медленно по капельке спустить как шарик.

— Бабушке твоей пожалуюсь, — буркнула Мира, ускоряя шаг. Если не выдохнуть, то может сбежать удастся.

— Какой еще бабушке? — мальчишка не отставал. С его ногами-шпалами это было проще простого.

— Бабушке Груше из Оренбурга.

— Чего? Откуда ты знаешь мою бабушку?

Мира не знала. Она просто сказала первое, что пришло в голову. А в голову пришла бабушка Груша. Как мысли приходят разные. Только бабушка не просто пришла, но и заговорила, как радио. Шизофрения-FM.

— От верблюда. И бабушка твоя говорит: «Керюша, девчушку не забижай, не красиво энто» — Мира говорила и интонация ее менялась, будто она не двенадцатилетняя девчонка выросшая в Москве, а бабулька какая-то деревенская.

Керюша застыл. Лицо его побелело, а конопушки зажглись как звезды на небе. Над бровью алело четыре веснушки как ковш, а три другие выстроились в хвост. Ковш и хвост медведицы. И этот помеченный.

— Ты говоришь точь-в-точь как моя ба, — Керюша наконец отмер. — Какого черта вообще происходит?

Хороший вопрос. Мира подняла глаза на Керюшу. Такое знакомое лицо. Вертится прям где-то в мозгу. Вот-вот ухватишься за кончик и вспомнишь. Только ухватиться никак не удается, проклятый кисель мешает. И это так бесит. Хоть плачь.

— Не знаю, — ответила Мира, моргая ресницами быстро-быстро, чтоб слезы не хлынули. — Мне надо в лес.

— Ок, — кивнул Керюша, — Я с тобой.

*** фраза из книги «Гарри Поттер и Тайная комната» Дж.Роулинг.