Мир Аматорио. Разрушенный

Мари Мур (2024)

КИМБЕРЛИ Мое имя светилось во всех объявлениях и новостях Бостона. Меня искала полиция и специальные поисковые отряды. О моем исчезновении выдвигались десятки теорий. Никто не знал, куда пропала дочь крупного бизнесмена. Но никто не подозревал, что я скрывалась под чужим именем. Теперь я — Рене Гросс. Новоиспеченная дочь одной из семей мафии. И я полна решимости забыть прошлое и всеми силами вычеркнуть из новой жизни того, кто однажды разбил мое сердце. КЭШ Для всех я так и остался бабником, ловеласом, плохим парнем, который всегда получает всего, что хочет. Но мало, кто знает, что я лишился самого ценного, что у меня когда-либо было. Я потерял мою принцессу, и моя жизнь разделилась на «до» и «после». Кимберли исчезла, и с каждым днем моя вера увидеть ее гаснет все больше и больше. Пока однажды я не узнал, что у моей принцессы новое имя. Я намерен вернуть ее во что бы то ни стало. Но захочет ли она видеть того, кто ее предал?

Глава 5

Май. Нью-Йорк

Я прослеживаю за взглядом Эйслин и оборачиваюсь. По залу ходят официанты, несколько девушек в вечерних платьях делают селфи у фонтана с шампанским, мужчины в костюмах что-то обсуждают.

А затем я вижу его.

Он стоит подальше от гостей выставки, словно являясь отдельной независимой частью.

Мой взгляд изучает его с головы до ног: темно-русые волосы зачесаны назад, костюм графитового оттенка, сшитый на заказ. Одна его рука в кармане, а другой он держит бокал. Его глаза обращены на меня, и я мгновенно отворачиваюсь.

— С чего ты решила, что он смотрит на меня? — спрашиваю я у Эйслин, понижая голос, будто этот парень может меня услышать. — Скорее всего на тебя.

Не поймите меня неправильно, но я уверена, что объектом его внимания является Эйслин. Она обладает утонченной и ошеломительной красотой. Если невозможно не оторвать глаз, то от такой девушки, как она.

Эйслин откашливается.

— Наши родители дружат, и я знаю его с рождения. Думаю, у него было достаточно времени, чтобы меня рассмотреть, — она подает ему знак. — Найл, подойти к нам!

Я резко втягиваю воздух и испуганно смотрю на Эйслин. Мои расширенные глаза буквально умоляют ее: «Не надо!», но она отвечает мне лукавой улыбкой.

— Прямо сейчас он направляется к нам, — довольным тоном произносит она, и мои плечи напрягаются.

Я два года не общалась с парнями. Киллиан и мужчины из охраны не в счет. Это отдельная категория, при которой и мысли не допускалось о флирте или симпатии. И даже если бы у меня была такая возможность, как поболтать с парнем, я бы любым способом избежала ее.

В следующее мгновение около меня и Эйслин встает тот самый он смотрит на тебя парень.

— Привет, Найл, — говорит Эйслин и представляет ему меня. — Познакомься, это Рене. Рене — это Найл.

— Найл Морган, — парень протягивает для приветствия руку.

Я смотрю на его ладонь с выступающими венами, и мне требуется время, чтобы набраться решимости и поднять на него взгляд. В первую очередь я вижу его улыбку. Она обезоруживающая и милая.

— Очень приятно, — я протягиваю ему руку. — Рене Гросс. Можно просто Рене.

Найл берет мою ладонь и подносит к лицу, чтобы поцеловать. Я знаю, что это обычный жест вежливости, но не могу себя контролировать. В тот момент, когда Найл едва касается моей кожи губами, я моментально одергиваю руку.

На мгновение лицо Найла вытягивается, но спустя секунду его выражение вновь становится приветливым. Если моя реакция и смутила его, то он блестяще не показал этого.

— Мы нигде не встречались? — Найл внимательно на меня смотрит. — Твое лицо кажется мне очень знакомым.

Его слова вызывают у меня что-то похожее на холод, пробежавший по коже. Если Найл видел фотографии с исчезнувшей Кимберли Эванс, то он в два счета может распознать, что я усердно пытаюсь скрыть последние несколько лет.

— Думаю, ты ошибаешься, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал увереннее, чем чувствую себя на самом деле. — Я впервые в Нью-Йорке. Я родилась и всю жизнь прожила в Австралии.

Удовлетворенным моим ответом, Найл кивает.

— Согласен. Если бы я однажды встретил такую девушку, как ты, я бы точно запомнил нашу встречу. Ты очень красивая.

Мои щеки моментально вспыхивают. Я смущенно улыбаюсь ему:

— Спасибо.

В это мгновение к нам приближается худощавый мужчина в очках и с галстуком-бабочкой.

— Добрый вечер, я устроитель выставки Мэтью Джонсон, — вежливо представляется он мне и Найлу, а затем переключает внимание на Эйслин. — Дорогая, только что доставили цветы. Что с ними делать?

— Пусть заносят, я украшу зал вместе с дизайнером, — распоряжается Эйслин и обращается к Найлу. — Я уверена, что оставляю Рене в надежных руках.

После этого она берет у устроителя выставки ежедневник, вырывает листок и что-то быстро на нем пишет. Затем отдает его мне.

— Рада знакомству, Рене. Здесь мой личный контакт на тот случай, если тебе что-нибудь понадобится. А сейчас мне нужно идти, — произносит она с извиняющейся улыбкой и многозначительно добавляет. — Желаю приятно провести вечер.

Она и ее помощник уходят. Я убираю листок с номером Эйслин в сумочку, боковым зрением замечая, как Найл потирает затылок:

— Как тебе Нью-Йорк? — спрашивает он.

— Если честно, я мало, что успела увидеть, — признаюсь я. — Мы с семьей прилетели сегодня с утра.

Найл кивает.

— Что ты планируешь делать завтра? — задает он следующий вопрос.

— Может быть, останусь дома с книгой. Или изучу окрестности поместья отца. В Гринвуд-Лейк потрясающая природа.

— Ты серьезно? — глаза Найла расширяются. — Ты первый раз в Нью-Йорке и хочешь проторчать все время дома?

Я пожимаю плечами и никак это не комментирую. Я не могу сказать Найлу, что мне сложно отбросить тревогу и страх, и сразу окунуться в энергичную жизнь большого города.

— Прости мою бурную реакцию, — смущается Найл, и его лицо немного краснеет. — Просто в Нью-Йорке столько мест… Если ты их не посетишь, то это будет преступлением.

Я смотрю на него и не верю: только что передо мной покраснел парень. Вау. Похоже, он растерялся или стесняется. И я решаю поддержать разговор:

— А что это за места, которые мне нужно посетить?

— Ты бы хотела… Точнее, ты бы не была против… — он нервно смеется, качает головой и бормочет. — Боже, я еще никогда так не волновался…

Внезапно в галерее раздается громкое ругательство. Повернувшись на шум, я обнаруживаю, как охранник толкает Киллиана в грудь.

— Сэр, нельзя заходить за пределы ограничительной ленты, — он указывает на картины бабушки Эйслин. — Это строгое правило, которое нельзя нарушать.

— Это, мать вашу, галерея или что? — вспыхивает Киллиан. — Почему я не могу посмотреть на эти картины?

На их крики собирается толпа людей с озадаченными лицами.

— Сэр, я в последний раз прошу вас отойти отсюда, — сурово заявляет охранник. — Иначе я вынужден применить силу.

— Это я в последний раз тебя предупреждаю: отвали от меня. И убери от меня свои гребаные руки. Если ты этого не сделаешь, то силу применю я, — рявкает Киллиан.

— Что происходит? — потрясено спрашивает Найл. — Кто это?

— Мой брат, — отвечаю я, наблюдая, как в карих глазах Киллиана загорается огонь, а его челюсть сжимается. Он выглядит не просто рассерженным. Он в бешенстве.

Охранник продолжает пытаться оттолкнуть Киллиана, но тот не двигается с места. В это мгновение из толпы появляются еще трое охранников. Похоже на то, что они собираются схватить Киллиана, но их останавливает Ребекка.

— Фрэнк, уйми своего сына, — требует она. — Либо это сделают мои люди.

Фрэнк отделяется от толпы и с бесстрастным выражением на лице подходит к Киллиану. Потом хватает его за предплечье и что-то тихо ему говорит.

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь такое? — громче положенного спрашивает Киллиан. — Почему я не могу посмотреть на эти картины?

— Ты сейчас же выйдешь отсюда и будешь дожидаться меня снаружи, — с олимпийским спокойствием заявляет ему Фрэнк. — Не заставляй меня повторять дважды.

Продолжая держать Киллиана за плечо, Фрэнк ведет его вдоль ограничительной красной ленты, окружавшей картины. Затем они проходят сквозь толпу, в которой никто не произносит ни звука, а далее идут на выход.

Вдруг Киллиан вырывается из хватки Фрэнка и яростно бросает на пол бокал шампанского. Фужер разбивается на множество осколков, и я вздрагиваю от звука бьющегося стекла.

— Охренительный вечер! — кричит Киллиан. — Как же я счастлив, что он подошел к концу!

Без дальнейших объяснений он уходит. На несколько секунд в галерее повисает абсолютная тишина. Все растеряны, чтобы как-то отреагировать. Я перевожу беспокойный взгляд на Фрэнка. Он задумчиво смотрит на то место, где только что потерял самообладание Киллиан.

Я уже собираюсь броситься к нему, потому что Фрэнку нельзя волноваться и нервничать. Но спустя секунду он возвращается к гостям выставки с непринужденной улыбкой.

— Мне бы хотелось принести извинения за выходку своего сына, — говорит Фрэнк, направляясь к Ребекке. — Видимо на него повлиял утомительный перелет и акклиматизация.

Я с подозрением хмурю брови. Не думаю, что причина странного поведения Киллиана в усталости или смене климата. Он изначально не хотел идти на выставку, и вот чем это закончилось. Скандалом.

— Рене, — голос Найла выдергивает меня из моих мыслей. — Меня прервал твой брат до того, как я… — он прочищает горло. — До того, как я хотел позвать тебя на свидание… Так вот… Ты согласна пойти со мной?

Я изумленно смотрю на Найла.

Свидание? Он только что пригласил меня на свидание?

Перед моими глазами появляется лицо Кэша. Почему-то я испытываю перед ним чувство вины. Точнее, это больше похоже на то, что я обманываю его или предаю, когда думаю о встрече с другим парнем.

Стоп!

Кэш из моей прошлой жизни. И ему больше нет места в новой.

Я мгновенно принимаю решение.

— Думаю, свидание — это хорошая идея, — соглашаюсь я, и Найл сияет.

— Я рад, что ты согласилась, — он надувает щеки и облегченно выдыхает. — Господи, это лучшее, что я услышал за сегодня.

После этого Найл достает из кармана телефон.

— Ты бы не могла мне помочь, — говорит он. — Сфотографируй меня. Это обычная формальность. Своего рода отчет для родителей, что я весь вечер проторчал здесь, а не в ночном клубе.

— Хорошо, — соглашаюсь я, и Найл показывает потухший экран на телефоне.

— Похоже, он разряжен. Ты бы не могла сделать фото на свой? — предлагает он.

Я достаю из сумочки телефон и делаю с Найлом несколько снимков на фоне картин.

— Готово. Скажи, куда нужно отправить?

— Позволь мне самому отправить на почту отца, — просит Найл, и я отдаю ему свой мобильный.

Найл быстро отправляет свои снимки и возвращает мне телефон.

— Спасибо, Рене, — говорит он и неотрывно смотрит в мои глаза. — Ты не только сделала меня самым счастливым, но и выручила. Ты потрясающая девушка.

Я стараюсь не улыбаться слишком широко. Я не привыкла, что мне говорят комплименты вот так прямо в лицо.

Найл продолжает смотреть на меня. Я перевожу взгляд ему за плечо и вижу в толпе Фрэнка. Он стоит чуть поодаль от нас и постукивает пальцем по циферблату наручных часов. Я проверяю время на телефоне и понимаю, что нам нужно ехать в ресторан.

— Извини, но мне пора уходить, — говорю Найлу.

— Тогда завтра я заеду за тобой в семь?

— Ладно, — я неуверенно киваю, и глаза Найла загораются.

Он производит впечатление хорошего парня. Найл не выглядит как самовлюбленный нарцисс. И у него нет глупых манер альфа-самца. Но к сожалению, по своему горькому опыту я знаю, что внешность чертовски обманчива, а первому впечатлению нельзя доверять.

— Ну, пока, — бросаю я и на полной скорости начинаю проходить сквозь толпу.

— До завтра, Рене! — кричит мне вслед Найл, но я уже на полпути к выходу.

— Вижу, ты успела познакомиться с сыном Моргана, — рядом со мной появляется Фрэнк. — Хороший парень. Он знает меня и знает, что с ним случится, если он будет плохо с тобой обращаться.

Фрэнк открывает для меня дверь галереи, и мы выбираемся наружу. Возле выхода припаркована наша машина. Я вижу, как ее задняя дверь раскрывается, и из салона выходит Киллиан. Вид у него, мягко говоря, мрачнее, чем у могильщика.

— Отец… — начинает он, но его перебивает Фрэнк.

— Что ты, черт возьми, устроил? — гремит он, теряя хладнокровие.

Черты лица Киллиана искажаются от раздражения.

— Я же говорил, что не хотел ехать, — он пытается остаться невозмутимым, но я чувствую его скрытый гнев. — Не нужно было меня тащить сюда силой. Ничего бы этого не произошло.

— Возвращайся в машину, — Фрэнк стискивает зубы. — На нас и так уже смотрят.

Киллиан садится на переднее сиденье «Rolls-Royce», Фрэнк занимает заднее кресло, я устраиваюсь в соседнем. Оук захлопывает за мной дверь, и я успеваю увидеть, как он бросает на Киллиана сочувственный взгляд.

— Я не желаю разбираться, что творится у тебя в голове, — говорит Фрэнк, обращаясь к Киллиану. — Я купил две картины. Завтра после завершения выставки ты заберешь их и извинишься перед Эйслин.

— Я не буду перед ней извиняться, — упрямо возражает Киллиан.

— Завтра ты заберешь картины и извинишься перед Эйслин, — продолжает Фрэнк, не обращая внимания на отказ Киллиана. — Она не заслуживает, чтобы ты сорвал ее вечер.

— Почему это должен сделать именно я? — недовольно спрашивает Киллиан. — Ты можешь послать Оука.

— Это сделаешь ты, — Фрэнк выделяет последнее слово. — Мой отец обязан их семье. А я обязан своему отцу. Дальше улавливаешь связь?

— Да, — после недолго молчания отвечает Киллиан.

— Хорошо, — Фрэнк кивает. — Завтра ты извинишься перед Эйслин и повторишь все слово в слово: что тебе безумно жаль за свой глупый, идиотский поступок…

— Но я…

— И даже не смей мне перечить, — Фрэнк тянется за сигарой. — Разговор окончен.

Он закуривает сигару и смотрит на меня.

— Не принимай наш разговор близко к сердцу, милая. Мы едем праздновать день рождения, и я не хочу, чтобы твое настроение было испорчено.

Киллиан оборачивается, и его карие глаза прикованы к моим. Я не понимаю, что с ним сегодня произошло, но к моему удивлению он мне улыбается и подмигивает. Киллиан делает это так редко, что все мои переживания рассеиваются.