Имперский Гвардеец и Эльфийка. 40 глав плена, любви и спасения

Alex Coder (2025)

Эта история — о запретной любви, родившейся среди боли и отчаяния. О мужестве и самопожертвовании, о надежде, которая не гаснет даже в самой кромешной тьме. Это история о том, что даже в самые темные времена есть место для светлых чувств, и что даже самые непримиримые враги могут стать друг для друга спасением, а ненависть — не единственное, что связывает обитателей галактики, какой бы не была вражда, и какими разными путями ни пришлось бы добираться до вожделенного воссоединения, невзирая ни на что. В вихре бесконечной войны, бушующей в далёком будущем, судьбы гвардейца Империума и эльфийской пленницы переплетаются самым неожиданным образом. После жестокого сражения, Дарий, бравый солдат с планеты Кадия, оказывается в плену у тёмных эльфов — расы извращённых садистов, наслаждающихся болью и страданиями других. Томясь в клетке на борту корабля, обреченный на пытки и мучительную смерть, он встречает её — Лирель, хрупкую эльфийку, еле живую от перенесённых истязаний.

Глава 8: Имя на песке

Проходили дни, недели, а, возможно, и месяцы — в душной темноте камер, где царила вечная ночь, чувство времени терялось. Дарий продолжал ухаживать за эльфийкой, и постепенно его усилия начали приносить плоды. Эльфийка стала есть более охотно, раны её начали затягиваться, а в глазах, когда-то тусклых и безжизненных, появился слабый отблеск сознания. Она всё ещё не могла говорить и почти не двигалась, но в ней теплилась искра жизни — результат неустанных забот гвардейца, его молчаливого, непонятного никому вокруг бунта, маленькой победы над тёмной энергией ксеносов, не признающих ценность отдельной жизни, а ставящих в приоритет боль, агонию и бесконечные страдания других разумных рас.

Одним из дней, когда Дарий протирал её раны влажной тряпкой, эльфийка вдруг слабо взяла его за руку. Её пальцы, тонкие и прохладные, слегка сжали его ладонь. Дарий замер, не веря своим ощущениям. Это был первый осознанный жест с её стороны, первый знак того, что она не просто борется за жизнь, но и признает его присутствие, его заботу. Надежда и радость затопили Дария с новой силой, руки немного задрожали от важности и интимности момента.

В тот день, между ними состоялся первый, пусть и абсолютно нетипичный"диалог". Очередной"рацион", состоящий из питательный пасты, подходил к концу, а все узники, управившись со своим скудным питанием, готовились отойти ко сну. Как вдруг эльфийка указала тонким пальцем на пыльный пол клетки, смотря при этом на Дария и ожидая его реакции. Он уловил её взгляд и потянулся рукой к хрупкой руке эльфийки, всё ещё не до конца осознавая её действий, в попытке, возможно, обменяться словами. Тогда она повела его рукой по полу клетки, начиная рисовать непонятные узоры. Она вывела на песке, покрывавшем пол камеры, несколько плавных, изящных символов на своём языке — языке эльфов. Дарий не знал этого языка, но он понял, что эльфийка пытается ему что-то сказать, пытается сообщить своё имя, не просто набор закорючек, а часть своей личности, истории и сущности, что-то, чего тёмные эльфы не могли у неё отобрать.

Он наклонился ближе, внимательно всматриваясь в символы.

Ли… Лирель? — неуверенно произнес он, силясь повторить незнакомые звуки. Всё же попытки читать на незнакомом языке никогда не входили в программу обучения гвардейцев.

Эльфийка слабо кивнула, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на улыбку. Итак, её зовут Лирель. Теперь она была не просто безымянной эльфийкой, а личностью, пусть и запертой в жутком месте в качестве жертвы извращенной расы ксеносов, ценящих боль превыше всего.

Дарий улыбнулся в ответ. Он показал пальцем на себя и четко произнес своё имя:

Дарий. Меня зовут Дарий.

С этого дня между ними возникла хрупкая связь, основанная не на словах, а на жестах, взглядах, прикосновениях. Дарий продолжал ухаживать за Лирель, но теперь он делал это с ещё большим рвением, видя, что его усилия не напрасны. Их общение в основном происходило безмолвно. Когда гвардейцу удавалось уловить на себе её взгляд — то Дарий не упускал возможность начать"диалог".

Дарий начал учить её своему языку. Он показывал на окружающие предметы, на себя, на Лирель, медленно и четко произнося слова. Он рассказывал ей о своем мире, о Кадии, о бескрайних просторах космоса, о звездах, которые казались сейчас такими далекими и недостижимыми. Лирель внимательно слушала, и Дарию казалось, что она понимает гораздо больше, чем может показать. Она начала повторять за ним некоторые слова, конечно, с сильным акцентом, но Дарий был на седьмом небе от счастья, слыша её слабый голос, как у других пленников в похожих ситуациях наступало отчаяние, безразличие и только покорность к мучителям, Дарий сумел разглядеть свет даже там, где, казалось, не осталось места ничему кроме тьмы.

Между ними росла незримая связь, непостижимая для окружающих, выходящая за рамки вражды их рас. Они были двумя узниками в аду, двумя душами, нашедшими друг в друге опору и надежду. И эта связь давала им силы жить дальше, бороться за своё существование в этом мрачном и жестоком месте. Эта дружба, зародившаяся в столь необычном месте, лишь начинала свой путь, который в будущем обернётся чем-то большим. Но это произойдёт далеко не сразу…