Грандиозная история. Часть вторая

Андрей Владимирович Сизов (2024)

В книге «Грандиозная история. Часть вторая» читателя ждёт захватывающий сюжет с неожиданными поворотами. Главные герои — Сергей Александрович Ветров, Николай Вернер и Юрий Григорьевич Сербинский — собираются в Введенской больнице, чтобы обсудить недавние события. Юрий Григорьевич возвращается из Лиссабона, где он участвовал в семинаре, и узнаёт о загадочной смерти Александра Ивановича. Герои пытаются разобраться в произошедшем и понять, кто стоит за отравлением. Далее действие переносится в резиденцию на Загородном проспекте, где герои встречаются с новым главой мафии Дмитрием Кацем. Они обсуждают ситуацию в криминальном мире и пытаются найти ответы на возникшие вопросы. Книга полна интриг, тайн и неожиданных открытий. Читателю предстоит погрузиться в мир, где каждый шаг может стать последним, а правда скрыта за завесой лжи.

Глава XI. Шоу должно продолжаться

I

29 июня 2025 года, 11:45. Территория Введенской больницы

Сергей Александрович встретился у входа в больницу с Вернером, который ожидал его около пяти минут. Подполковник поздоровался с ним, пожав руку:

— Здорóво, Вернер!

— Привет, Серёга. Я рад, что ты согласился сюда приехать. Это очень важно для всех нас.

— А разве я мог отказаться? — смеясь задал риторический вопрос Ветров и развёл руками в стиле «а что делать?».

— Ха-ха, ну, как бы да. Думаешь, мы бы тебя расстреляли за твой отказ? Согласись, что слишком смешно, чтобы это было похоже на правду.

— Я же шучу. Конечно, я так не думаю.

— Да я понимаю…

— Ну что, идём?

— Подожди, — снимая очки и складывая их, ответил Вернер, — к нам сейчас кое-кто ещё присоединится.

— Кто? — оказался заинтригован Ветров.

— В общем, неважно. Ладно, пошли, не будем ждать. Наверное, задерживается… — загадочно произнёс Вернер и пошёл ко входу.

— Да кто же, чёрт побери?

— Потом узнаешь… Идём!

Сергей Александрович пошёл вслед за ним. Через двадцать минут они вернулись обратно, обсуждая недавнее посещение Курикина.

— Ну как тебе? — спросил Вернер у подполковника.

— О, слушай, прямо-таки нормально. Курикин быстро начал выздоравливать. Это не может не радовать. Я-то думал, что дела у него обстоят гораздо хуже…

— Ну, вообще-то, он чуть было не умер у меня на руках. Но ему повезло — пуля по касательной зацепила лёгкое и попала в один из сосудов. Главное в этой ситуации было не допустить обильного кровотечения.

— Так… — задумался Ветров, уперев руки в бока. — А где наш таинственный друг?

— У тебя за спиной. — ответил Вернер.

Ветров обернулся и увидел приближающегося к ним Юрия Григорьевича. Для Сергея это стало полной неожиданностью, поскольку он полагал, что Сербинский до сих пор находится на «своём» семинаре в Лиссабоне. Сербинский действительно должен был вернуться вечером 30 июня (изначально он планировал приехать в Петербург 26-ого числа), но, видимо, что-то пошло не так. Юрий Григорьевич близко подошёл к ним и с сияющей улыбкой на лице, что сверкала от лучей солнца, радостно сказал:

— Не ждали меня? Ну, рассказывайте, что тут творилось без меня.

— Да, я не ожидал увидеть тебя здесь, Григорич. — пожал руку Сербинскому Сергей, немного улыбнувшись.

— Мы рады тебе. — добавил от себя Вернер. — Спасибо, что приехал!

— Ну, ребят, я честно вам скажу: хотел приехать завтра. Но тут как обычно вмешались непредвиденные обстоятельства, и планы пришлось менять.

— Это бывает. Как там семинар? Или форум? — спросил Ветров, прикрывая глаза от солнца.

— Можно сказать, что форум. Впрочем, и так, и так можно. — поправляя свои очки, ответил ему Юрий Григорьевич и добавил: — Ну, ты вряд ли разбираешься в этом деле, конечно, да и Вернер, думаю, тоже. Но форум прошёл отлично. Мне впервые позволили зачитать собственную лекцию…

— И о чём она? — поинтересовался Вернер.

— Лекция была на тему «Современные технологии в области ДНК».

— О, круто. — отреагировал Ветров. — Пожалуй, для моего понимания это непосильная ноша, хе-хе.

— Кстати, я, когда учился на врача, тоже сталкивался с этой темой. — добавил от себя Вернер.

— Ладно, вы мне, ребят, зубы не заговаривайте. — в шутливой манере произнёс Сербинский и рассмеялся. — Вы мне лучше вот что скажите: от чего умер Александр Иванович?

Сергей Александрович несколько смутился, поскольку это был для него неудобный вопрос. И чтобы хоть как-то не показывать своё смущение, он сделал вид, что ему что-то не в то горло попало, и принялся интенсивно откашливаться. Пришлось отвечать Вернеру, хотя, по правде говоря, он особо не горел желанием делать это. Но скрывать ему было нечего, так как он всё-таки не участвовал в отравлении Букки, и совесть его была чиста.

— Его отравили. Ядом. Десятого числа.

— Кто? — изумился Юрий Григорьевич, поскольку думал, что Букки умер от остановки сердца, как это было указано в официальном некрологе и в средствах массовой информации.

— Мы до сих пор этого не выяснили…

— Как его отравили?

— Яд в чашку с кофе насыпали.

— Невероятно… Просто невероятно! Куда охрана-то смотрела?

— Всю охрану перестреляли, они ничего сделать не смогли. — молниеносно ответил любопытствующему Сербинскому Ветров.

— Ну и дела. Какие-то мексиканские страсти у вас тут разыгрывались, пока меня не было. Эх, чёрт, почему я всегда пропускаю всё самое интересное? Ладно, как получилось… — Сербинский почесал голову, после чего его внезапно осенила мысль, которая уже явно была не к месту и не ко времени, и он спросил: — А тело? Тело вы сохранили, надеюсь, для обследования мной?

— Эм, — задумался над ответом Вернер, — ну, как тебе это сказать-то… Неужели ты думаешь, что мы бы хранили тело до твоего приезда? И как ты себе это представляешь? — усмехнулся Николай. — Мы, конечно же, не стали тебя дожидаться и наняли детектива Франкó с его командой для расследования этого загадочного дела.

— Оу, я знаком с Евгением Евстигнеевичем. — воодушевился наконец Юрий Григорьевич, а то он как-то уж совсем раскис под влиянием рассказа своих друзей. — Это ведь именно я ему посоветовал тогда основать свою компанию. Хороший он мужик, конечно. Надеюсь, господин детектив разузнает всё. — проговорил вполголоса Сербинский. — Верно? Ведь верно?

Вернер думал о том, чтобы ничего не сообщать Юрию Григорьевичу о гибели его друга, поскольку не хотел ему портить настроение, да и к чему Сербинскому знать это. Но Ветров так не считал и, несмотря на намёк со стороны Вернера в виде косого взгляда, который был резко опрокинут на подполковника, всё же решил сообщить горькую правду Сербу.

— Ничего он уже не сможет, его убили! Причём, в своём же кабинете. — выразительно произнёс Ветров, дабы подчеркнуть серьёзность сказанных им слов.

— Господи, что у вас тут за бедлам происходит? — не выдержал Сербинский такого наплыва мрачных новостей. — Впрочем, что сокрушайся, что не сокрушайся. Один чёрт, ничего это не изменит. Я хочу приехать к вам в штаб, сейчас же… и понять, что за брехня творится у вас!..

II

Спустя сорок восемь минут Вернер на своей машине привёз Сербинского и Ветрова в резиденцию на Загородном проспекте. Они высадились у соседнего дома и вскоре прошли к себе, затем принялись подниматься наверх, на третий этаж. Поднимаясь по ступеням, Юрий Григорьевич спросил у Вернера, идущего впереди, кто теперь управляет мафией. На что Николай лаконично ответил: «Сейчас узнаешь!»

«Ну дела!» — несколько удивлённо подумал в мыслях господин Сербинский, хотя, кажется, это был не тот человек, которого можно было легко удивить. Но сложившаяся ситуация располагала к такой реакции даже не особо впечатлительных людей. Наконец, они уже вышли в коридор третьего этажа и пошли к кабинету… теперь к личному кабинету Каца. Кац уже успел немного обустроиться на своём новом рабочем месте. Ну как новом, очень даже не новом, скорее старом, поскольку всё-таки он сам бывал в этом кабинете чуть ли не каждый день в течение последних десяти лет, когда он занимал должность заместителя Александра Ивановича.

Мебель всю Кац оставил в прежнем виде, как бы подчёркивая преемственность курса, который был у его «предшественника» (у Александра Ивановича, разумеется). Правда, рабочий стол был развёрнут перпендикулярно по отношению к окну, что оказалось намного практичнее. Ведь теперь солнечный свет не заслонялся сидящим у окна Главой мафии, и, вдобавок, с нового ракурса был виден абсолютно весь кабинет как на ладони. Мышь не проскочит.

27 июня Кац впервые всерьёз задумался о личной охране. Он считал, что ему прямо сейчас необходимо начинать искать телохранителей. Дмитрий уже присмотрелся к одному из частных охранных агентств под названием «Mercury Security», к которому частенько обращались криминальные авторитеты или состоятельные граждане. Именно из этого агентства Франкó нанимал охранников для защиты своего Центра криминалистики, но, как теперь уже известно, они ему не сильно помогли. Но Каца не смущала столь призрачная и ненадёжная репутация у Меркьюри Секьюрити, ему было необходимо на первое время взять хотя бы одного-двух охранников, которых эта компания могла предоставить буквально в течение суток, что было существенно быстрее, чем у других агентств. Потому-то Кац и сделал столь неоднозначный выбор.

Со временем, конечно же, беря во внимание то, как Мercury Security «помогла» покойному детективу, Дмитрий собирался нанять личную охрану из более респектабельной корпорации. Конечно, возникает вопрос, а на кой чёрт Кацу была нужна охрана? Ведь если мы вспомним, то Александр Букки стал нанимать для себя охрану уже после того, как на него было совершено два покушения летом и осенью 2023 года, соответственно. Вот тогда-то у Александра Ивановича и возникла весьма маниакальная и привлекательная для него идея, что за ним охотятся; что его хотят убить; что он настолько важная персона (конечно, это было не слишком похоже на правду, но то, что было вбито в голову, уже вытащить сложно); что все хотят непременно на него напасть, аж «кушать не могут». Ну ладно, бог с ним и с его фантазиями, это уже не имеет никакого значения, это всё в прошлом.

А вот если отвечать по существу на вопрос, зачем Кацу понадобилась охрана, когда для этого нет никаких внешних причин и предпосылок, то придётся сказать, вернее написать, следующее. И ради этого нужно обратиться за помощью с ответом к самому Дмитрию. Он считал, что охрана необходима ему потому, что, во-первых, чувствовал себя ещё не очень уверенно в новой, достаточно ответственной должности; нужно было время, чтобы привыкнуть к резко увеличившимся возможностям. Ну, а во-вторых, надо было подчеркнуть свой высокий и престижный статус, чтобы все в городе знали — теперь он главный в мафии, и половина города принадлежит ему, величественному дону, продолжателю дела Александра Букки.

28 июня Дмитрий ввёл в Кодексе Мафии (Закон под номером 13) титулы для членов Совета Мафии, а в пятнадцатом законе закрепил титул для себя, как для нынешнего дона, и для Александра Ивановича, как бывшего дона. Для себя Кац выбрал титул «Дона-последователя и Дона-созидателя», а для покойного Букки был выбран титул «Великий Дон, Дон-учитель и Первый Крёстный Отец мафии». Не мог же Кац обойти стороной своего лучшего друга, которого он хоть и предал, но тем не менее он был обязан многим именно Александру Ивановичу. Всё же он был благодарен ему за былые заслуги, несмотря на такое трагичное завершение их взаимоотношений.

«Великие» преобразования «Дона-последователя» затронули и сам Совет Мафии, его состав был кардинально обновлён. Себя лично он исключил из Совета, но должность председателя в нём всё же сохранил. В состав Совета был включён также Курикин, Петрович и… Сербинский, который ещё об этом, к счастью, даже не догадывался. Все они получили должности вице-председателей Совета. Также для каждого из них был юридически закреплён титул, как уже говорилось выше.

Вернер получил титул «Второго Крёстного Отца мафии и вице-Дона», то есть фактически он был назван потенциальным преемником нынешнего Главы мафии. Касательно «Второго Крёстного Отца», то титул был дан ему вполне заслуженно, поскольку Вернер принимал непосредственное участие в формировании финансовой и хозяйственной основы клана в конце 2008 года, хотя Братья оказали большее влияние на становление мафии и больше заслуживали титулов «Второго и Третьего Крёстного Отца». Забавно, что ещё при этом Владислав и Игорь Букки были, вдобавок, вычеркнуты из списка членов Совета, и упоминание их теперь было под знаком табу, согласно 82-ой поправке к Кодексу мафии (находящейся в процессе принятия и ещё не вступившей в силу — она требовала ратификации от всех членов Совета). Курикин и Петрович получили титулы «Первых помощников Дона и вице-Канцлеров мафии». Сербинский отдельно от всех удостоился титула «Главы Канцелярии Дона и Канцлера Мафии».

Согласитесь, очень хитрая система званий и титулов, которая де-факто увеличила полномочия Каца за счёт кардинального изменения системы сдержек и противовесов в Совете. Так, Сербинский, назначенный первым среди равных, фактически обладал нулевыми полномочиями на новой должности «Канцлера». А Курикин и Петрович теперь были обязаны формально подчиняться именно ему, то есть человеку без власти. При этом Вернер подчинялся не Сербинскому, а Кацу, поскольку занял пост вице-дона, хотя де-юре он как бы становился независимым игроком. Сделано это было Кацем сознательно, чтобы Вернер не имел абсолютно никакой власти, а имел этакую почётную должность бывшего председателя политбюро на пенсии. Кац дал ему фактически должность жреца, гуру, философа, создающего смыслы и задающего идеологическое направление. И внешне Вернер был наделён властью, но только для того, чтобы тот не мог пожаловаться остальным членам Совета, что его влияние преуменьшено. Потрясающая, конечно, схема.

Но даже несмотря на то, что Кац существенно сократил управленческие полномочия Совета мафии, он всё же сохранил юридические и законотворческие функции за ним. То есть Кац, как и прежде, не мог самолично принимать те или иные законы. Для каждого законопроекта или даже поправки требовалось непосредственное разрешение со стороны членов Совета. Он самостоятельно мог только отрекаться от своей должности и награждать титулами своих подчинённых и себя, всё остальное делает Совет. Кац может только предлагать к обсуждению какие-то законы, но это и всё.

Почему же Кац решился на столь масштабные и далеко идущие преобразования, только придя к власти в мафии? Ну, дело в том, что это была не его инициатива и не его личная прихоть. Здесь не было такого момента, что ему вдруг ни с того ни с сего ударила какая-то мысль в голову, и он бросился вприпрыжку сочинять очередные законы и награждать титулами непричастных, наказывая невиновных. Это всё хотел сделать ещё при жизни Александр Иванович, но не успел, поскольку в последнее время Дону Букки было не до этого: то он яростно боролся с зеленогорской бандой, то наталкивался на сопротивление со стороны своих же братьев, которые были очень уж консервативными людьми и не желали привносить такие грандиозные изменения в мафиозный уклад.

Консерватизм Братьев был главным, пожалуй, препятствием для реформ в мафии, они всячески уговаривали Александра Ивановича откладывать принятие решения об изменениях. Владислава и Игоря до ужаса пугали любые перемены в жизни мафии, они видели в них угрозу для себя лично и для своих богатств, добытых непосильным трудом. Конечно, это были иррациональные страхи, но тем не менее нежелание ничего менять было их приоритетом над всеми остальными делами. Видимо, этим как раз объясняется неприятие Братьями Каца. Он, по их мнению, был чрезвычайно активным в плане проталкивания точки зрения о необходимости полномасштабных реформ. В общем, столкнулись интересы консервативного крыла и реформистского крыла. В тот момент и наметился дальнейший раскол в мафии. А тут ещё и случился скандал в связи со снижением зарплат у членов мафии, что только усилило напряжение и кризис.

Когда препятствие в виде Братьев было уничтожено не без усилий со стороны, то Кац, придя к власти, стал незамедлительно осуществлять задуманное Александром Ивановичем, ведь теперь никто не мешал. А незамедлительно, потому что количество накопившихся нерешённых вопросов и противоречий стало критическим, и надо было действовать, пока не стало слишком поздно. Что, в общем, и было сделано Кацем. Он точно прочувствовал этот момент, эту наметившуюся точку бифуркации. На самом деле то, о чём был написано выше, не является никаким секретом, так происходит везде и постоянно. Это, можно сказать, закон критического накопления проблем и их быстрого решения, всё это не ново.

Первым в кабинет Каца вошёл Вернер, а следом в дверь прошёл Ветров с Сербинским. Они застали Дона-последователя в тот момент, когда тот расхаживал по комнате с бокалом белого вина в правой руке и о чём-то серьёзно думал, иногда выпивая. И его неторопливому расхаживанию по кабинету вторила играющая на стареньком кассетном магнитофоне джазовая музыка, которая звучала теперь всё время по настоянию самого Каца. Он таким образом решил придать более праздную, более помпезную атмосферу в здании главной резиденции клана. Потому что любое уныние, как считал Кац, способно подорвать моральный дух мафии, он небезосновательно так думал. Действительно, не было смысла доводить резиденцию до запущенного состояния, должно же быть хоть что-то хорошее. А то и так-то в помещении было не ахти как светло, как в каком-то подземелье, так ещё и не было никакого позитивного настроя! Неужели нужно это было оставлять в таком виде? Конечно же, нет.

— О, наконец ты пришёл! — увидел Кац Вернера, бросив взгляд в его сторону, но при этом на остальных он будто бы не обратил внимания. — Мне нужна твоя помощь.

— Неужели меня долго не было? — удивлённо спросил Вернер, после взглянул на свои наручные часы. Убедившись, что он сделал всё быстро, незамедлительно добавил: — Да вроде я быстро прибыл…

— На самом деле ты здесь ни при чём, — задумчиво произнёс Дмитрий, допив вино из бокала, — просто у меня появилась очень важная информация…

Внезапно Кац прервал свою речь, поскольку увидел, что помимо Вернера пришли и другие нежданные гости. А поскольку информация была достаточно чувствительной и конфиденциальной, то он немедленно замолк, чтобы не проговориться о своём замысле, и сделал вид, будто бы он ничего не собирался говорить дальше.

— О, какие люди! И без охраны… Привет, Серёга. Приветствую и тебя, Григорич!

— Здорово, Кац! — поздоровался в ответ Сергей Александрович.

— Привет, Дим. — бодро сказал Сербинский и пожал руку Кацу.

— Вы, ребят, весьма неожиданно появились здесь. Если б я знал заранее, то я бы, конечно, подготовился лучше к приёму дорогих гостей.

— Да ничего страшного, здесь же все свои. Скрывать-то особо нечего… — верно заметил Юрий Григорьевич. — Я, кстати, смотрю, у вас тут произошла небольшая перестановка мебели? — обратил внимание он на слегка передвинутый стол.

— Ха-ха, да мы, знаешь, решили тут немного обновить обстановку. — немного смеясь ответил ему Кац.

— Не знаю, как вам, — обратился Сербинский к Вернеру и Ветрову, — а мне очень даже нравится, как сюда теперь проникает больше света. Как-то стало немного повеселее, вам не кажется?

— Да, так гораздо лучше. — подтвердил Вернер. — Я абсолютно согласен. А ты, Серёга, как думаешь?

— Стало однозначно лучше, я соглашусь, пожалуй, с вами в этом вопросе. — незамедлительно ответил Сергей.

— А, кстати, чья была инициатива? — вновь обратился Юрий Григорьевич к Кацу.

— Ну, в общем-то, это предложил я.

— Хм, интересный подход… Я смотрю, у вас тут даже музыка заиграла. Джаз, кажется. Верно?

— Ага. Ну я решил, а почему бы, собственно говоря, не улучшить здешнюю атмосферу? Ведь так гораздо приятнее стало.

Тут-то после слов Каца о том, что он решил самолично улучшить атмосферу, Сербинский начал прозревать, кто именно теперь главный в мафии. Потому-то, слегка откашлявшись, Сербинский сразу же задал вопрос Кацу:

— Я так понимаю, ты теперь возглавляешь мафию?

— Да, верно. Я занял должность дона. — ответил скромно Дмитрий Владимирович, ставя бокал к себе на стол.

— А почему именно ты стал Главой? — с подозрением спросил Юрий Григорьевич, даже немного с недоумением. — Неужели Владислав отказался возглавить мафию? И, кстати, где он? — вдруг спохватился он.

— Он лежит в холодильнике… — спонтанно с ноткой юмора ответил Кац, выдав, конечно, феерическую фразу, которая потом уже станет в мафии крылатой.

— В этом, что ли? — рассмеялся Сербинский, хватаясь за живот и указывая на холодильник в углу комнаты. Он даже не понял сначала, что Кац говорит об этом на полном серьёзе, хотя сам Юрий Григорьевич имел морозилку для хранения трупов.

— Да, в этом… Иди загляни туда. — лаконично и простодушно ответил Кац, с иронией посмотрев на Юрия Григорьевича.

«Надеюсь, что это просто очередная шутка Каца», — рассудил так Сербинский и охотно пошёл к холодильнику, чтобы проверить свою гипотезу. Подойдя к горизонтальному холодильнику, что стоял возле винного шкафа и который ранее предназначался для игристых вин и морепродуктов, он потянулся к ручке дверцы. Немного замерев, Сербинский перед тем, как открыть дверцу, ещё раз взглянул на Каца и на Вернера, после чего усмехнулся и резко открыл холодильник. Когда он его открыл, то увидел лежащего на дне свёрнутого калачиком Владислава Букки. Его лицо покрылось инеем, а кожа приобрела синеватый оттенок. Помимо этого, в районе спины был отчётливо виден след от пули с окровавленным пятном на светловатом пиджаке. Когда Сербинский увидел мёртвого Владислава Ивановича в холодильнике и осознал этот факт, то он сначала немного оторопел, да так, что ни слова более он не мог произнести и лишь уставился на замёрзшего кадавра. Затем Юрий Григорьевич оправился от шока и принялся занимательно рассматривать тело — сработала давняя привычка смотреть на трупы, тут ничего нельзя было поделать. Наконец, он как ни в чём не бывало проговорил, продолжая осматривать труп Влада Букки:

— И давно он здесь лежит?

— Нет, буквально четыре дня. — ответил Вернер, подойдя к холодильнику и заглянув в него. — Мы его грохнули и убрали сюда. Ведь мы не могли же его оставить лежать и гнить на ковре.

— Хм, а за что вы его убили?

— Да предателем он оказался, вот почему. Он попытался осуществить переворот и захватить власть в мафии, но мы ему не дали сделать этого.

— Так почему его пришлось убить? — смущённо повторил свой вопрос Сербинский, потому что объяснение от Вернера звучало как абсолютнейший бред.

То есть исчерпывающего и логического довода приведено не было. Ну пытался Владислав осуществить переворот, и дальше что? Как из этого может вытекать то, что его было решено именно убить и то, что он предатель? Никакой логической связи Сербинский не уловил между этими двумя, а может быть, и тремя, фактами. Поэтому он настойчиво повторил свой вопрос, повернувшись к стоящему неподалёку Дмитрию, который явно был больше Вернера осведомлён об этом, поскольку возглавил мафию.

— Вернер тебе неправильно объяснил, — поторопился оправдаться Дмитрий Владимирович, — он хотел сказать то, что когда мы мирно пришли договариваться с Владом о дальнейшей судьбе мафии, то он открыл по нам огонь, чуть не убив Петровича и меня. В ответ мы также открыли огонь и ранили его в руку, тем самым обезвредив. Далее он вновь попытался выстрелить в нас, хватая пистолет из-под стола. Вот тогда-то он и был убит…

— Да, я, кажется, понял, о чём вы пытаетесь мне сказать… Ну хорошо, если это было именно так. Тогда всё встаёт на свои места.

Юрий Григорьевич доверился словам Каца и немного успокоился, потому что сомнительные доводы Вернера уж явно были провальными и чуть ли не натолкнули Сербинского на серьёзное подозрение о имевшем место быть заговоре Каца с целью перехвата (не захвата) главенствующей должности в мафии.

— Мы пытались решить вопрос мирно, однако, он совершенно нас не слушал и пытался воспрепятствовать нам войти в кабинет. Мы просто хотели поговорить с ним, но похоже, что он возомнил себя чёрт знает чем или же просто сошёл с ума. — добавил от себя Вернер, приведя, в конце концов, более основательные разъяснения насчёт убийства несчастного Влада Букки.

— Ладно, я верю. Какая же всё-таки нелепая смерть у него. Не думал, что Влад погибнет такой глупой смертью, я же знал его с 2000 года, именно он меня привёл в мафию. И как-то он производил на меня впечатление умного и образованного, пусть и очень дремучего, человека, но, видимо, внешность оказалась в очередной раз обманчивой, м-да. — изумился в очередной раз Сербинский новым вскрывшимся фактам.

Ветров также подошёл к холодильнику, ему тоже было весьма любопытно взглянуть на Владислава, вселявшего при жизни в своих подчинённых страх и дикий, можно сказать, животный, ужас. Теперь же этот страшный человек превратился фактически в кусок льда, лежащий совершенно неподвижно в морозильной камере из-под продуктов, которые употреблял его тоже покойный брат. Какое падение, какой конец, только подумать! Ещё недавно это был деспот и тиран, обладающий такой властью в мафии и такими неограниченными возможностями, что мало кто мог ему перечить или даже спорить с ним, он всё время гнул свою линию, иногда переходя в прямую атаку на Александра Ивановича, на его интересы и на его виденье ситуации.

Деспот пытался захватить власть силой, и его вовремя остановили, но какой тяжёлой ценой это далось, представить только! И вот он на глазах у всех лежал весь покрытый инеем, абсолютно весь, и не мог даже пошевелиться или что-то сказать. Печальная участь всех тех людей, которые наивно полагали, что они чем-то управляют и что у них всё под контролем, не понимая, что небесную канцелярию или высшие силы (называйте это какими угодно словами) обмануть ну никак не получится, никто ещё не покрывал козырного туза шестёркой. Человек ещё не научился влиять на иррациональную составляющую мироздания. Похоже, что и не научится никогда.

В чём-то даже жаль этих наивных людей, явно не понимающих таких элементарных вещей. Жаль их в том смысле, что, в конце концов, они так или иначе заплатят страшную цену за своё невежество и глупость. Так случилось и с Владиславом Букки, который явно переоценил свои силы и бросил вызов здравому смыслу, за что он, собственно, и поплатился в достаточно скором времени. В некотором смысле ему повезло, поскольку он быстро скончался, а ведь могло всё произойти совсем не так гладко.

Сергею Александровичу, вдобавок, было интересно узнать, в какое место был смертельно ранен Владислав. В принципе Ветров, как и Сербинский, практически сразу увидел пулевое отверстие в пиджаке с засохшими кровавыми подтёками, однако, он всё же решил уточнить об этом моменте:

— Из-за чего он конкретно умер?

— Похоже, что Кац прострелил ему вторую почку, поэтому он и умер. — ответил Сергею Вернер, деловито посматривая на труп Влада Букки.

— Ловко ты попал в него, Дима. — похвалил Ветров Каца за меткость.

— Да брось, ерунда. Я чисто случайно попал ему в почку. Ну, как случайно, подсознательно-то я навёл всё-таки мушку туда.

— Слушайте, может, уже перестанем обсуждать покойника? — задал риторический вопрос Вернер, поскольку ему уже надоело глазеть на окровавленное тело своего некогда друга. — Чем мы ему можем помочь? (И действительно, чем?)

— Пожалуй, ты прав. — согласился с ним Сербинский и хлопнул крышкой холодильника, оставив труп в глухой темноте. — Мы точно не можем помочь ему ничем… Может, выпьем чего-нибудь? Кто согласен с моим предложением, м?

— О, неплохая идея, — проходя на выход ответил Юрию Григорьевичу Вернер, — идём тогда вниз, в комнату отдыха.

— А ты, Кац, пойдёшь? — спросил у Дмитрия Ветров.

— Нет, ребят, не смогу я присоединиться к вам, у меня слишком много дел впереди.

— Ну, я тогда, пожалуй, тоже пойду. — вздыхая сказал Сергей и неторопливо пошёл вслед за Сербинским и Вернером к дверям.

— Сергей! Я тебя прошу, не уходи. Я хочу с тобой поговорить кое о чём. Лады?

Подполковник искренне удивился предложению Каца остаться, но в то же время он был польщён, поскольку, видимо, Кац по-прежнему считал его своим другом и готов был вместе с ним обсуждать разного рода вопросы, то есть он всё-таки сильно доверял Ветрову. Тот, конечно же, не смог отказать Кацу в дружеской просьбе и с удовольствием согласился переговорить с ним с глазу на глаз.

— Хорошо, я останусь.

— Замечательно! — радостно сказал Дмитрий, чуть ли не ликуя (впрочем, это было типичным моментом для Каца). — Присаживайся тогда! — и выставил один из стоящих в комнате стульев прямо у своего рабочего стола, а сам уселся на своё место.

— А мне оставаться? — выходя из кабинета, спросил Вернер у своего нового шефа.

— Нет-нет, Коль, ты можешь идти спокойно. Я потом с тобой поговорю об одном очень важном деле… И я прошу не беспокоить меня в ближайшие сорок пять минут!

— Хорошо, понял. Ну, я пойду тогда… — Вернер закрыл дверь и удалился прочь.

— Так о чём ты хотел со мной поговорить? — сразу спросил Сергей Александрович у Каца.

— Не знаю даже, с чего начать… Давай я для начала налью нам по бокалу шампанского, которое пил когда-то я, не возражаешь?

— Да нет, я бы с удовольствием выпил шампанского, хотя и не Новый год сейчас.

— Что верно, то верно. До Нового года нам бы всем ещё дожить надо… — сказал в достаточно шутливой манере Дмитрий (хотя это звучало из его уст весьма двояко), доставая из стоящего рядом небольшого серванта бутылку игристого итальянского вина в шикарной упаковке.

Когда он вытащил бутылку из упаковки, то оказалось, что никто из неё даже и не пил ещё, она была с закрытой пробкой. «Ох, чёрт!» — спохватился в мыслях Кац и принялся судорожно искать специальный открыватель, чтобы вскрыть бутылку с шампанским.

— Получается, что бутылка стояла нетронутой? — опираясь подбородком на ладонь, слегка удивлённо спросил Сергей у него.

— Да я эту бутылку только недавно приобрёл, ещё не успел опробовать. Кстати, её привезли прямиком из Италии.

— Хм, неплохо. Совсем не плохо. Я почему-то думал, что ты обнаружил эту бутылку в том винном шкафу, около которого теперь пребывает Влад в морозилке. А ты, оказывается, купил её.

— О, нашёл! — радостно сказал Кац, вытаскивая откуда-то из ящика штопор для вскрытия бутылки. — Вот он, серебристый… — восхитился и усмехнулся Кац одновременно. — Ты смотри, какой он блестящий! Жаль, что я не знаю, где приобрёл его Александр Иванович… Ну, ладно.

— Так почему ты не стал брать вино из шкафа? Его же полно там, и такого, и сякого.

— А, да, извини, что недосказал тебе… Дело в том, что то, что пил наш дорогой шеф, пить совершенно невозможно. Как он вообще пил эту дрянь? Кислятина будь здоров! Такое пойло, извиняюсь за выражение, даже свиньям я бы не налил… — открывая бутылку, ответил Кац Ветрову.

— Ну, видимо, у вас разные вкусы.

— Да это всё понятно. Я же не говорю, что мы одинаковы, мы, конечно же, различаемся… У каждого свои какие-то тараканы в голове. На то мы и люди, что мы не можем быть похожими, не можем быть равными. Только перед законом, наверное, люди равны. А всё остальное — это глупейшие фантазии, которые отвергает сама человеческая природа, да и не только человеческая. — Кац стал разливать шампанское по бокалам. — Потому-то сейчас и господствует в мире капитализм. Социализм не прижился, как показала практика. Да и не мог прижиться, откровенно говоря. Ну, это моё мнение. Можешь соглашаться, а можешь нет.

— Ты, скорее всего, прав. О, спасибо, что налил мне первому.

— А я, что, разве мог налить сначала себе, а уже потом своему другу? Ну уж нет! Так настоящие друзья не поступают. Я буду делать по справедливости. Я тебя, Серёга, непросто так попросил поговорить с глазу на глаз. У меня к тебе есть важное дело.

— Слушаю тебя внимательно. — немного выпив игристого вина из бокала, произнёс подполковник.

— Так вот, меня очень беспокоит навязчивость Андрея Ивановича. Причём эта навязчивость имеет какое-то непонятное происхождение, для меня во всяком случае… — загадочно проговорил Кац, но Сергей его немного прервал, пытаясь уточнить, что же он имел в виду.

— Что ты имеешь в виду под «навязчивостью»? Я не совсем понимаю тебя.

— Он слишком сильно интересуется всеми нашими делами, особенно теми, которые касаются набора людей в мафию. Мы без его ведома ничего сделать не можем. Он постоянно требует, чтобы мы отчитывались! — отчаянно произнёс Кац, руки его заметно затряслись, и в итоге он чуть не пролил шампанское на себя.

«Ага, значит, Шляпник привёл Каца на должность главы мафии не только ради активов, как он мне сам сказал, но и ради полного контроля над мафией… — подумал в мыслях Сергей Александрович, услышав это откровение от Дмитрия. — Хитрая сволочь! Кац, получается, теперь обречён на тотальную зависимость от Андрея Ивановича… Господи, пока я внедрялся в банду, Шляпник с помощью меня фактически прибрал к себе мафию, а это означает, что он в этом противостоянии пока побеждает и явно вырывается вперёд. Если я сейчас ничего не предприму конкретного, Андрей Иванович будет контролировать всю территорию города! Надо же что-то делать. Для начала необходимо успокоить Каца, а то бедняга так инсульт получит, и вот тогда…»

Кац прервал его мысль, задав свой вопрос:

— Скажи, что мне делать?! — ещё сильнее занервничав, проговорил он.

Сергей Александрович стал срочно соображать, что конкретно он должен посоветовать Кацу. Наконец, прокрутив все варианты в голове, он всё же нашёл ответ на этот вопрос. Прижав указательный палец левой руки к скуле и серьёзно задумавшись, он принялся отвечать Дмитрию.

— А зачем ты ему, собственно говоря, отчитываешься? Тебя же никто насильно не заставляет идти у Андрея Ивановича на поводу.

— Хм, а ведь ты прав. Действительно, зачем я иду у него на поводу? Я, что, мальчик на побегушках?! — похоже, что Кац начал приходить в сознание после отрезвляющей фразы Ветрова. — Чёрт побери, как же ты, Серёга, прав! Тысячу раз! А я как дурак всё пытаюсь уместить у себя в голове какую-то очень сложную и шаткую конструкцию, а всё оказывается гораздо прозаичнее. — Кац договорил свой, можно сказать, монолог и воодушевлённо сделал второй глоток из бокала с игристым вином.

Он так вдруг приободрился, что одним махом допил свой бокал и решил себе налить ещё. Да, Дмитрий Владимирович, похоже, опьянел, но не от шампанского, а от того, что он наконец почувствовал себя достойным человеком и перестал себя недооценивать. Ветров своей исцеляющей и в то же время ободряющей фразой настолько изменил дальнейший ход истории бандитизма в городе, что он даже об этом ещё не догадывался. Он совершенно не думал, что просто слова способны дать такой гигантский эффект. Ветров, конечно, только с течением времени поймёт масштаб своего влияния на Каца. Когда он наконец это осознает, то непременно начнёт пользоваться этим сполна и продолжит влиять на Каца, дабы подорвать и разрушить монополию Шляпника на власть во всём Петербурге.

Андрей Иванович очень серьёзно просчитался с идеей оказывать господствующее влияние на мафию через послушного и безропотного Каца. Но Дмитрий оказался совершенно не таким, каким его себе представлял Шляпник. Поэтому если он послушно выполнял приказы от Александра Ивановича и иногда от Владислава Букки, то это вовсе не означает, что он будет также исполнять эти приказы, если их будет отдавать Андрей Иванович. Поначалу так и казалось, что Кац на сто процентов будет подчиняться Шляпнику в благодарность за смещение Братьев с главенствующей роли. Но поскольку настроение у Дмитрия было способно резко перестраиваться, то быстро изменившееся настроение оказалось способно изменить его отношение к происходящим событиям. Именно в этом моменте и просчитался Андрей Иванович, он совершенно не учёл этого.

— Тебе налить ещё? — спросил воодушевлённый Кац у подполковника, наливая себе шампанское.

— Ладно, давай! — махнул рукой Ветров, хотя он совершенно не был расположен к такому обильному распитию спиртного, когда он только пришёл сюда, в кабинет к Кацу.

Дмитрий разлил вино по бокалам, после чего, как матёрый оратор, сказал ещё одну свою блестящую речь:

— Я твёрдо решил: не буду я больше обращать внимания на то, кто там и что говорит! У меня разве своей головы на плечах нет? Ну ты вот скажи мне на милость? — задал риторический вопрос Дмитрий Владимирович своему визави.

— Ну разумеется! Мы же всё-таки взрослые люди, должны сами решать, что нам делать. — твёрдо произнёс Ветров, как бы умело подогревая Каца на какие-то радикальные шаги в отношении Андрея Ивановича. — Нам уже самим по полтиннику почти, большая часть жизни, можно сказать, прожита. Зачем мы кого-то должны слушать?.. Тебе вот, кстати, сколько?

— Ну, в середине декабря мне исполнится 44 года.

— Вот видишь! И ты, что, хочешь сказать, что ты не можешь обойтись без советов какого-то там Шляпника? Да кто он вообще такой?! — достаточно гневно вопросил Сергей Александрович, продолжая провоцировать Каца и раскачивать лодку. Лодку стабильного бандитизма.

Помимо разжигания примитивной ненависти к Шляпнику, Сергей Александрович выполнял ещё одну немаловажную функцию. Он стимулировал Дмитрия не бояться ни под каким соусом Андрея Ивановича. Логично, что, исходя из этого мотива, Ветров пытался сделать его в глазах Каца посмешищем и ничтожеством. Психология это очень тонкая вещь, не каждый знает, на какие точки нужно давить, чтобы добиться того или иного, но, главное, желаемого, результата. А Сергей Александрович, как можно было догадаться, неплохо разбирался в людях и в их психологии, в частности. Наверное, из-за большого опыта в его профессиональной деятельности, по-другому это было не объяснить. Именно поэтому он был уверен в том, что добьётся желанного результата и что сможет хоть как-то заставить Каца действовать самостоятельно и решительно. Нужно было сделать всё максимально так, чтобы Кац вёл собственную игру за спиной у Шляпника, это было на руку Ветрову. Да и не только Ветрову, но и всем адекватным гражданам. Сколько же они должны будут ещё терпеть бандитский беспредел в городе?

— А ничего, что ты так смело говоришь об Андрее Ивановиче? — усмехнувшись поинтересовался Кац. — Вдруг он об этом как-то узнает?

— Да не беспокойся. Нас ведь никто не подслушивает здесь, а даже бы и подслушивали, что дальше-то? Ничего же не изменится. Ну вот ровным счётом ничего! — произнёс Сергей, выпивая вино.

— Ты в очередной раз сказал абсолютно точно! — восхитился Кац, после залпом допил второй свой бокал с шампанским и продолжил: — Я заметил, что мы все чего-то всё время боимся сказать. Всё время пытаемся приспосабливаться и прогибаться «под изменчивый мир», пытаемся говорить людям то, что им нравится, а не то, что мы думаем! Всё время подгадываем, как бы всем было хорошо и чтобы никто, не дай бог, не обиделся. Да пошли они все со своими бурными и глупыми бреднями!

— Верно подмечено! — податливым голосом, согласившись с Кацем, сказал Ветров, после выпитого второго бокала его немного развезло. — Мы должны перестать бояться говорить то, что мы думаем. И тебе я тоже советую действовать более смело и решительно по отношению к Шляпнику!

— Да я уже понял. Ты, действительно, прав. Чёрт, почему я до этого раньше не дошёл?! — экспрессивно подметил Кац. — Не, ну ты, конечно, молодец. Голова у тебя работает что надо! Не то, что у меня… — Дмитрий Владимирович схватился за бутылку и вновь, в третий раз уже, разлил вино по бокалам.

Складывалось впечатление, что он потерял чувство меры и плохо осознавал, что пора бы остановиться в распитии алкоголя, но увлекательная беседа, видимо, не давала поводов останавливаться. Сергей Александрович думал ему что-то сказать, но в итоге решил не делать этого, потому что ему было выгоднее манипулировать пьяным Кацем, нежели трезвым. Ветров взял свой бокал и выпил половину налитого шампанского, чем спровоцировал Дмитрия выпить две трети от своей третьей порции вина. Сразу же после этого подполковник сказал ему:

— Ну ты слишком самокритичен по отношению к себе… Я бы не сказал, что голова у тебя варит хуже.

— Думаешь? — икая спросил Дмитрий своим сильно нетрезвым голосом. — Ну как скажешь.

— Да ты прирождённый оратор! Я бы говорить так, как ты, не смог. У тебя явный талант… Ик! — Ветров тоже начал громко икать. — Господи, что это со мной.

— Не переживай, обычная икота… Это всё от жары, у меня вон видишь, какое икание! — Кац уже не отдавал себе отчёта в том, что всё-таки икота была вызвана их нетрезвостью, а не жарой. — Кстати, ты мне так и не сказал, что именно я должен делать?

— Просто всячески игнорируй Андрея Ивановича с его советами, а лучше ничего не говори ему о своих планах. И тебе будет спокойнее, и Андрей Иванович не будет приставать со своими «умными» в кавычках мыслями. — допивая уже третий (!) бокал с шампанским, посоветовал Кацу Ветров.

— Точняк! Я ему на самом деле не обязан отчитываться. Пошёл он к чёрту! Я не люблю, когда мне кто-то треплет нервы. Вон, один уже договорился до того, что лежит теперь неподвижно в морозильном ящике из-под шампанского здесь. Так что зря он так делает! — угрожающе и возмущённо произнёс Дмитрий и потянулся опять за бутылкой, дабы налить четвёртую порцию вина.

— Может, хватит уже пить? — настойчиво спросил Ветров, увидев, что Кац в очередной раз тянется за бутылкой.

— А мы никуда не торопимся, у нас ещё полно времени… — начал вредничать Кац, пребывая уже в пьяном состоянии.

— Ладно, так и быть, наливай… — неохотно согласился с ним Ветров, но деваться было уже некуда, приходилось пить вопреки своей воле.

Кац налил и ему, и себе по четвёртому бокалу алкоголя. Они поговорили, выпили, потом опять поговорили, потом опять выпили. Потом они посидели ещё немного, и ещё, и ещё, пока они уже не выпили всю бутылку до дна. К тому моменту прошло минут сорок, как они сидели, болтали и пили шампанское. К тому моменту в кабинете Каца уже не звучала флегматичная джазовая музыка, и играл вместо неё весёлый канкан из французской оперетты «Орфей в аду». Вернер и Сербинский, увидевшие, что время-то, обозначенное Кацем, уже стало истекать, поднялись наверх. Когда Вернер, к своему удивлению, обнаружил, что громко и ритмично раздаётся яркое звучание канкана вместо джаза, то забеспокоился и принялся стучать в дверь кабинета.

— Кац, открывай, это я, Вернер!

Прошло где-то полминуты, но по-прежнему никто не открывал дверь. Тогда Сербинский поинтересовался у Николая:

— Ну что, не открывают?

— Нет, не открывают, хотя это очень странно! — изумлённо воскликнул Вернер, дёргая за ручку двери, но она оказалась закрыта на ключ. — Чёрт, ещё и закрыто!

— Что же мы будем делать?

— Сейчас ещё раз постучу тогда уж. — и Вернер вновь постучал, и снова никто не открыл дверь. — Может быть, там никого уже и нет?

— Хочешь сказать, что Кац с Ветровым испарились куда-то? Бред же! Попробуй что-нибудь услышать.

— Точно! — стал вслушиваться внимательно Вернер, после чего через некоторое время он впал в ступор и обомлел, преобразившись сильно в лице.

Юрий Григорьевич обратил на это внимание и тут же спросил у него:

— Что слышно?

— Они… они поют!

— Как это «поют»?! — не понял юмора Сербинский, пытаясь логически и рационально уместить у себя в голове мысль о том, что у Каца и у Ветрова внезапно открылись способности к пению, и что они ни с того ни с сего принялись петь «хором». — Эм, а что именно поют? Если поконкретнее?

— Ты должен это слышать собственными ушами, мне не передать тебе этого словами.

Вернер отошёл и позволил Сербинскому подойти вплотную к дверям, чтобы тот мог наклониться к замочной скважине и услышать это странное пение, которое явно было нетипично ни для Каца, ни для Ветрова. Когда Юрий Григорьевич услышал, как они поют и что поют, то расхохотался во весь голос гомерическим хохотом, поскольку они пьяным голосом напевали ритм звучавшего по радио канкана: «Па-па-ра-па-ра-па-рам-пам-па-ра-па-па-пам».

— У-ха-ха-ха, вот это они поют, класс! — вытирая слёзы с глаз, продолжил смеяться Сербинский. — О-хо-хо-хо! Нет, я не могу сдерживать этот смех, я сейчас надорву живот от смеха! А-ха-ха. — хватаясь за живот, вскрикнул Сербинский хриплым, сорванным от смеха голосом.

Тем временем натрескавшиеся «в зюзю» Кац и Ветров, услышав громкий хохот Сербинского, стали пытаться встать. Встать-то ладно, они пытались удержать хоть какое-то равновесие, однако они оба грохнулись на пол.

— Чёрт, давай будем держаться друг за друга, чтобы встать и найти равновесие. — предложил Кацу Сергей.

— Ага, давай. Хватайся за меня. — ответил Кац, у которого сильно заплетался язык.

Лишь со второй попытки они смогли зацепиться друг за друга и создать баланс, стоя на ногах. Неторопливо они всё ж таки «доползли» до дверей, и Кац, с пятой попытки попав ключом в замочную скважину, всё же смог найти силы сориентироваться и повернул ключ в замке. Сербинский потянул дверь на себя, и из комнаты, можно сказать, вывалились Дмитрий и Сергей в коридор, продолжая напевать мотивы всё ещё звучащей по радио оперетты.

III

30 июня 2025 года, 09:02, Квартира Ветрова

На следующее утро Сергей Александрович, находясь в похмельном состоянии после вчерашнего безудержного распития алкоголя, спал как убитый. Он как уснул почти 13 часов назад, так и не просыпался до сих пор. Однако, как водится в таких случаях, кто-то да обязательно потревожит и вероломно разбудит спящего. Калугин, который прибыл сейчас на лестничную площадку, находящуюся на пути к квартире Ветрова, и который направился, чтобы позвонить в дверь, прекрасно подходил на эту роль. Николай позвонил в дверь, но спустя минуту никто не подошёл к дверям, и тогда он вновь нажал на звонок. И опять тишина. «Да что же это такое!» — пробурчал себе под нос Калугин. Немного подождав, он позвонил ещё раз. И вновь никто не открыл ему. В конце концов, его терпению пришёл конец (уж простите за тавтологию), и он принялся «барабанить» в дверь что есть силы, при этом крича: «Серёга, открывай!»

От его криков и стуков подполковник всё-таки, наконец, проснулся, и сел на кровати. Почёсывая взъерошенные волосы, Сергей принялся вспоминать, где он находится. «Чёрт подери, ну и «надрался» я вчера в хлам!» — озвучил он свои мысли вслух, когда вспомнил, как оказался в таком неприглядном состоянии. «Ну кто там стучит всё, господи!» — Ветров стремительно вскочил с кровати, и у него резко закружилась голова, поскольку с бодуна его организм ещё не пришёл в себя, по-прежнему наблюдалась сильная интоксикация. Взявшись за голову, он в полубезумном состоянии всё-таки добрался до двери и открыл её незваному гостю.

— О, здорово, Коль! Чего хотел? — невозмутимо спросил Ветров, протирая заспанные и слипшиеся глаза.

— Здорово! Как чего? Ты, что, разве не помнишь о наших планах? — удивился Калугин. — Ну ты даёшь!

— Извини, я просто с похмелья ничего ещё не соображаю. У меня дико раскалывается голова.

— С кем это ты так натрескался? — поинтересовался Калугин.

— Да, в общем, неважно. Какая разница? — задал риторический вопрос подполковник, не желая подставлять Каца и себя тоже.

— Ладно… Можно я зайду тогда? А то как-то здесь мне некомфортно разговаривать.

— Конечно, проходи. Я совсем не возражаю. — пропуская Николая в квартиру, ответил Ветров, после закрыл входную дверь.

Они быстро прошли по коридору на кухню, где Калугин уселся в уютное кресло, закинув одну ногу на другую, а Ветров тем временем нацепил на себя висевший на спинке второго кресла халат и затем принялся искать таблетки от головной боли.

— Так что ты хотел? — вновь повторил свой вопрос Ветров, открывая буфет, где у него хранились лекарства.

— Андрей Иванович попросил меня заехать за тобой и отправиться на ещё одни переговоры с вологодцами.

— А почему я ничего не знаю об этом, м? — недовольно спросил Сергей Александрович. — Почему я узнаю это от тебя только сегодня?

— Я думал, что ты в курсе, честно говоря… Но в любом случае мы должны ехать прямо сейчас.

— Как я поеду в таком непристойном виде? — справедливо заметил Сергей. — Я же ни хрена не соображаю. Мне нужно выпить кофе и принять душ, я не могу ехать прямо сейчас!

— Нужно ехать прямо сию минуту! Я не смогу ждать, пока ты напьёшься кофе, поешь бутерброды и примешь ванну. Поехали!

— Хорошо, я готов поехать, но при условии, что по дороге мы заедем в кофейню, и я куплю себе стакан кофе. Идёт? — предложил компромиссный вариант Ветров, запивая водой таблетку аспирина.

— Да, тогда я согласен.

— Ну и отлично! Секунду подожди, пока я оденусь. — сказал подполковник и отправился в спальную комнату, чтобы переодеться в нормальную одежду.

— Давай-давай, а я пока покурю на общественном балконе. — направляясь на выход, проговорил невзначай Калугин.

Через тринадцать минут, в 09:19, они вышли на улицу и через небольшое поле направились к припаркованной машине Николая у обочины Ириновского проспекта. К десяти часам, как и хотел Калугин, они прибыли на парковку возле ТРЦ «Балкания Nova», что располагался на нейтральной территории в Купчино. Калугин вышел из машины и открыл багажник, где лежали автоматы, пистолеты и патроны к ним. Взяв свой автомат, он принялся немедленно его заряжать.

— Сколько их там будет? — спросил у него Ветров доставая свой пистолет-пулемёт «Five-Seven».

— Столько же, сколько и в прошлый раз. Семь-восемь человек примерно.

— Ясно… Значит, надо брать с собой больше патронов.

— Думаешь, мирного решения не будет? — подняв брови от удивления, спросил Николай.

— Мне кажется, они нас дурят. Ничего они выполнять не собираются.

— Ты уверен?

— На сто процентов. У меня есть подозрения, что эти «товарищи» являются засланными казачками.

— Ладно, пошли. — закрывая багажник и поставив машину на сигнализацию, сказал Калугин. — Надеюсь, что всё обойдётся. Иначе нам придётся их всех перестрелять. И есть большая вероятность, что к ним тогда на подмогу приедут вологодцы.

— А почему они непременно должны приехать? — поинтересовался подполковник, направляясь с Калугиным в сторону торгово-развлекательного комплекса.

— Я и не говорю, что они точно приедут. Просто в силу того, что их территория находится буквально в 350 метрах отсюда, то они примчат довольно-таки быстро, что им в принципе мешает?

— Значит, постараемся как можно скорее свалить из ТРЦ. — констатировал подполковник.

— А если не успеем?

— Успеем! Куда ж мы денемся? — риторически спросил Ветров, входя в здание комплекса.

На первом этаже они повернули направо и пошли к лифтам. Поднявшись на второй этаж, они прошли дальше налево, завернув за угол, туда, где находился ресторан китайской кухни. Именно там их ожидали делегаты, якобы «бежавшие» из вологодской банды. Ветров и Калугин увидели их, сидящих в третьем ряду за громадным столом, и осторожно зашли в ресторан, нарочито и демонстративно держа автоматы в руках, показывая делегатам серьёзность своих намерений в случае чего. Официант, который в тот момент обслуживал «гражданских» клиентов, поздоровался с ними. Увидев в руках у Калугина и Ветрова оружие, то спокойно (будто бы в ресторан каждый божий день шастали бандюганы с обрезами) к ним обратился:

— Это случайно не вас приглашали на стол под номером 12?

— Да-да, это мы. — гордо ответил Калугин, уперев деловито и представительно левый кулак в бок.

— Тогда прошу за мной, я вам покажу, где ваши места. — произнёс официант и отправился показывать им их столик.

Калугин и Ветров поспешили за ним. Вскоре они пришли непосредственно к своим местам и уселись, а официант поспешил убраться восвояси. Было, кстати, заметно, что он был не очень доволен собравшимся в ресторане гостям из криминального мира, но тем не менее официант старался не показывать вида, что он чем-то огорчён и раздражён. Главный представитель «бывших вологодцев» по фамилии Кудряшов встал со своего места и поздоровался с нашими героями, пожав им руку, а затем моментально сел обратно.

— Итак, я вижу, что вы всё-таки прибыли сюда. Надеюсь, что диалог будет более продуктивным, чем в прошлый раз. — достаточно в провокационной манере произнёс Кудряшов, как бы намекая, что переговоры сорвались из-за мнительности Ветрова, это было, конечно, далеко не так.

— Я бы тоже рассчитывал на более продуктивные, а, главное, конструктивные, переговоры, но это зависит только от вас. — успешно парировал Сергей тезис своих оппонентов, сделав это в дерзкой, но весьма аргументированной, форме, что поставило Кудряшова в неловкое положение, да так, что ничего он не мог по существу возразить, и потому ему пришлось замолчать.

Калугин оценил словесный ход Ветрова, но вместе с тем воспользовался моментом, чтобы донести свою точку зрения до пришедших на переговоры делегатов, хотя, конечно, он лишь проецировал мнение своего шефа. Сложив руки крест на крест и сделав при этом важный вид, Калугин вдумчиво спросил у рядом сидящего с Кудряшовым Дымова:

— Ваш главный представитель заявляет, что вы хотите продуктивных переговоров. Что ж… пусть будет так, но хотелось бы, чтобы ваша готовность была подкреплена ну хоть какими-то реальными действиями, а не только криками о готовности к переговорам. К примеру, вы бы могли нам прямо сейчас предоставить данные о ваших бывших начальниках. Что скажете на это? — несколько угрожающе задал вопрос Калугин.

— Да, пожалуй, мы готовы сделать это. — ответил Дымов, оглядываясь на своих коллег, будто бы искал от них одобрения. — Вахтанг, — обратился Дымов к одному из них, — прошу, предоставь этим господам то, чего они просят…

Седобородый кавказец, которого, видимо, и звали Вахтангом, снял свои тёмные очки и что-то сказал Кудряшову, после удалился и куда-то пошёл за пределы заведения. Ветрова это очень смутило, и он, не раздумывая, жёстко высказал свои опасения вслух:

— Если вы опять придумываете поводы, чтобы нас обвести в очередной раз вокруг пальца, то скажите нам об этом сейчас, и мы покинем этот зал! Если хотите по-хорошему, то будет так!

— Мы не собираемся никого обводить вокруг пальца, мы всё предоставим вам, нужно немного подождать…

— Ждать чего? Пока ваш коллега куда-то сбегает, непонятно куда? Если интересующие нас сведения вы не взяли с собой и оставили где-то вовне, то это просто демонстрирует ваше хамское поведение. На переговоры надо приходить подготовленными. Понимаете?

— Господин… как Вас там? — запамятовал Дымов фамилию Сергея.

— Каменский!

— Точно… Господин Каменский, кому больше нужны сведения о главарях вологодской группировки? Нам или вам? Имейте чуточку терпения. Мы вам полностью гарантируем.

— Ну вот опять! Вы бросаетесь какими-то общими фразами, которые можно трактовать как угодно. Это в русском языке кратко и ёмко называется заговариванием зубов. Вы, что, думаете, я и Калугин ничего совсем не понимаем? Вы держите нас за полных идиотов?! Короче, если вы продолжите прямо сейчас водить нас за нос и нагло обманывать, то никто из вас отсюда живым не выйдет! Надеюсь, доходчиво объяснил…

После ультимативной фразы Сергея Александровича заметно выросло напряжение в воздухе. Оно ощущалось абсолютно везде. Особенно заметно напрягся сидевший прямо перед Ветровым Кудряшов, по нему пробежал какой-то холодок, от него сильно повеяло настоящей безысходностью, при этом он чувствовал себя загнанной в угол крысой и был готов дать последний бой. Ведь если он его не даст, то достаточно скоро умрёт. Он быстро охватил взглядом своих соратников, призывая как бы приготовиться и достать стволы для уничтожения врагов. При этом ехидно улыбаясь, Кудряшов повернулся к Ветрову и сказал:

— Хотите, мы закончим переговоры? Вот прямо сейчас?! — он намекнул на то, что «даёт последний шанс», перед тем как его люди откроют огонь по Ветрову и Калугину.

Калугин посмотрел с тревогой на своего коллегу, но Ветров сидел неподвижно, при этом дерзко и пристально уставившись на мерзкого ему Кудряшова. Он понял, к чему всё идёт, ещё даже до того, как Кудряшов сделал свой однозначный намёк. Но Ветров сидел крайне спокойно, что напрягло всех сидящих в зале людей, в том числе и гражданских. Калугин понял, что пора готовиться к тому, чтобы защититься и перебить вологодцев одного за другим. Сергей Александрович, в конце концов, после долгого раздумья и угрожающего затишья перед бурей быстро произнёс:

— Стреляй по ним!

После этого сигнала Калугин вскочил с места и принялся расстреливать врагов в упор с автомата. Вологодцы явно не ожидали того, что Ветров и Калугин нанесут по ним превентивный удар, и впали в некий ступор, хотя понимали, что нужно стрелять в ответ. Пока они приходили в себя Николай моментально убил двух сидящих с краю стола бандитов и ранил Дымова в руку. К тому моменту вологодцы принялись стрелять по нему и по Ветрову. Калугин скрылся за перегородкой, и бандиты его лишь покоцали, испортив шикарный праздничный костюм ему. «Чёрт, испортили мне пиджак!» — вполголоса проговорил Калугин, спасаясь от пуль.

Ветров бросил поднос вместе с посудой на голову Дымову, который в раненом состоянии пытался застрелить его, но Дымов от боли выронил пистолет и тут же был расстрелян из ПП Ветровым. Двое из четырёх оставшихся ещё в живых вологодцев попытались убить Сергея, однако, ему удалось переметнуться за перегородку и затаиться, упав на четвереньки и перезаряжая автомат. Двое других володцев принялись «вылавливать» Калугина. Они обогнули перегородку, за которой должен был скрываться Николай, и стали тупо стрелять во всё подряд. Но, в конце концов, они поняли, что ошиблись, поскольку увидели, что никого там не было. Один из них догадался, что Калугин спрятался между стоящими диванами, и крикнул второму:

— Он между диванами засел! Пошли, выкурим его оттуда! — и стремительно подошёл туда.

Второй понял его замысел и также стал подбираться к месту, где скрывался Палыч. Калугин понял, что если сейчас он ничего не предпримет, то его просто-напросто превратят в решето. Тогда он решил действовать сразу и, осторожно подняв автомат вверх, убил одного из них наповал. Второй же воспользовался моментом и ответным огнём повредил автомат Калугину, да так, что тот перестал работать. «Твою ж дивизию! — ругнулся чуть шёпотом Николай, пытаясь починить повреждённое оружие. — Давай же, чёртова железяка!»

Второй бандит смекнул, что Палыч остался без оружия, и стремительно подбежал, направив оружие стволом вниз. Он уже был готов застрелить Калугина и потому наскоком запрыгнул ногами на один из диванов, что защищал Николая, после попытался в упор расстрелять Палыча. Но внезапно вологодец был убит в голову выбежавшим из-за угла Ветровым, который тем спас Калугина от неминуемой гибели. Бандит замертво упал на один из столов, запачкав всё своим окровавленным телом.

— Палыч, ты живой? — подбегая к Калугину и отстреливаясь от двух вологодцев, крикнул Сергей Александрович.

— Да! Пока живой. Где ты пропадал? — осторожно вылезая из-за дивана, спросил Николай.

— Я от этих придурков отстреливался! — ответил Ветров.

Через мгновение по ним прилетела автоматная очередь, пули от которой вдребезги уничтожили стоявшие на столе бокалы. Ветров успел пригнуться, но осколки стекла порезали ему левое предплечье, так что без ранения здесь не обошлось.

— Чёрт! Ложись! — крикнул Ветров.

— Зараза, у меня сломался автомат! — сказал пригибаясь Калугин, он всё ещё пытался реабилитировать своё оружие.

— Фигово, если так. Я-то только один свой ПП брал…

— Сколько их там осталось?

— Двое, включая Кудряшова. Но ты не забывай, ещё один куда-то вышел, он может вернуться сюда. Так что два пишем, три в уме.

— Понял. Что нам делать?

— Ты пока мне ничем помочь не сможешь, оставайся здесь.

— А ты?

— Я сам справлюсь с ними. Ты, главное, не высовывайся.

— Давай, удачи тебе.

— Ага, спасибо! — перезаряжая пистолет-пулемёт, поблагодарил подполковник и отправился добивать вологодцев.

Он стремительно высунулся из-за укрытия и открыл огонь по вологодцам, но только одного из них Ветров смог лишь ранить, то есть ситуация принципиально не изменилась. Зато потом полился шквал огня в сторону Сергея, и ему пришлось срочно скрываться от бандитов. Кудряшов и Иволгин интенсифицировали свои действия и, стреляя по всему подряд, принялись обходить Ветрова с двух сторон, они как бы разделились, что было на самом деле их большой ошибкой. Ветров не стал дожидаться, пока его пристрелят, и быстро прополз на четвереньках до следующего ряда, где он, собственно, и затаился под одним из столов. Через некоторое время Иволгин вышел из-за угла и, прицелившись, настороженно двинулся вперёд. Он принялся заглядывать под каждый стол в надежде обнаружить Ветрова.

Сначала Иволгин оглядывал столы в первом ряду и затем переводил взгляд на второй ряд. Наконец, он добрался до того места, где притаился Ветров. Сергей смотрел, затаив дыхание, на его ноги, которые неуклонно приближались к нему. Он был готов абсолютно к любому развитию событий, но в то же время Ветрова пугала неизвестность. Иволгин наклонился и стволом автомата приподнял скатерть, что свисала со стола. Сергей вмиг выхватил у него из рук автомат и оттолкнул Иволгина от себя. Тот от неожиданности упал, а подполковник воспользовался моментом и расстрелял его из своего пистолета-пулемёта. Увидев, что Иволгин был убит, то Кудряшов жутко испугался за свою жизнь и поспешил отойти назад. Он теперь уже думал о собственном выживании, ему хотелось любой ценой вырваться из злосчастного ресторана и тем самым спастись.

Тем временем Ветров выкарабкался из-под стола с двумя автоматами. Кудряшов понял, что ему далеко убежать не удастся, ведь выход находился с противоположной стороны заведения. Тогда он на виду у Сергея схватил прячущуюся под столом женщину средних лет и, взяв её фактически в заложники, принялся угрожать убить её. Конечно, если не можешь победить другого мужика в честном бою, то борись с безоружной женщиной. Ведь так гораздо безопаснее выставлять себя «крутым». Ну, подлецы они на то и подлецы, что способны на любую мерзость, чтобы спасти свою шкуру.

— Я убью её!!! — начал орать Кудряшов совершенно нечеловеческим голосом, приставляя автомат к голове заложницы.

— Отпусти её. — спокойным голосом сказал Сергей, бросая автомат на пол, а после принялся снимать пулемётную установку со своего пистолета. — Будь мужчиной, не прячься за спиной у женщины!

— Я прострелю ей висок! — начал биться в истеричном припадке Кудряшов, он уже ничего не соображал от страха и неуверенности в своих силах противостоять подполковнику. — Стой! Я буду стрелять!

Ветров хоть и приостановился, но Кудряшов по-прежнему был у него на прицеле. Но тот не успокаивался и стал требовать, чтобы Сергей убрал направленный на него пистолет:

— Убери свой ствол, иначе я убью её!

— Я не уберу ствол, пока ты не отпустишь её! — жёстко произнёс в ответ подполковник.

Ну вот и поговорили, один требует убрать пушку, и другой требует убрать пушку, но ситуация как была критически напряжённой, так такой и осталась. Естественно, что Кудряшов отверг это предложение. Сергей понял, что конструктивного диалога не получилось, и тогда в ответ на это стал более тщательно прицеливаться, обхватив пистолет второй рукой. Он хотел каким-то образом обезвредить обезумевшего от страха бандита. Но как? Если он сейчас выстрелит тому голову, то Кудряшов может успеть убить заложницу, а в сердце, например, попасть было достаточно проблематично.

Немного подумав над этим, Сергей резко нажал на спусковой крючок и выстрелил. Пуля оторвала Кудряшову фалангу указательного пальца, которым он зажимал курок. Он моментально выронил из рук автомат, а после, смотря на фонтанирующую кровью руку, начал кричать от неистовой боли. Заложница вырвалась от него и оттолкнула его рукой. Вот в этот момент Сергей без размышлений и убил наповал Кудряшова выстрелом в правый глаз. Бандит грохнулся навзничь на землю от столь мощного выстрела. Женщина принялась плакать от пережитого ужаса и при этом поблагодарила подполковника за спасение.

— Спасибо Вам большое! Ох, господи…

— Не благодарите. Я сделал так, как и было нужно… Калугин, давай вылезай!

Николай вылез из своего укрытия и, направившись к Ветрову, сказал:

— Хм, отличная работа! Классно ты тут их всех «положил».

— Да, пришлось потрудиться… И даже удалось спасти заложника. — Ветров показал рукой на рядом стоящую женщину.

— Здравствуйте! — улыбнулся ей Николай. — Надеюсь, что мы Вас несильно побеспокоили своими разборками… — затем он обратился к Ветрову, сделав в очередной раз деловой вид: — Ну, что, идём отсюда?

— Да, пошли, пока не приехали сюда другие вологодцы. — ответил Сергей и, с ужасом увидев вернувшегося бандита Вахтанга, быстро поднял автомат с пола, после чего крикнул Калугину: — Палыч, отойди немного. Я поприветствую нашего гостя…

Калугин отошёл в сторону. Вахтанг, открывая дверь, начал заходить в ресторан. Когда он обратил внимание на кучу трупов своих соратников, то только тогда и сообразил, куда он влип. Но было уже поздно. Когда Вахтанг бросил взгляд в сторону Ветрова, то поспешил достать пистолет из кармана, но Сергей среагировал быстрее и расстрелял вологодца в упор.

— Я так и думал, что он вернётся. — справедливо подметил подполковник. — Чёрт, как-то уже надоело это всё! Пошли скорее. — сказал он Калугину.

Через полчаса, а именно в 10:48, Калугин и Ветров триумфально прибыли к шефу в резиденцию ладожцев. Почему было употреблено слово «триумфально»? Ведь целей, которые были поставлены Андреем Ивановичем, достичь не удалось. На авторский взгляд, они всё ж таки, если и не достигли этих целей, то, по крайней мере, одна из их множества головных болей исчезла. Больше не придётся думать об этих сомнительных переговорах ни с какими вологодцами. Вот просто ни с какими: ни с бывшими, ни с настоящими, ни с будущими. Эта тема была теперь закрыта раз и навсегда.

Калугин зашёл первым в кабинет Андрея Ивановича, следом за ним прошёл Ветров. Шляпник сильно удивился тому, что его подчинённые довольно быстро вернулись со странных «переговоров». А потому он сразу же спросил у них, как прошёл визит к вологодцам.

— Как прошёл ваш разговор?

— Да в общем никак. — ответил сухо Ветров, обязанность отчитываться была в этот раз предоставлена ему.

— Неужели опять морочили голову? — изумился Шляпник, сильно подняв брови, которые отчётливо были видны у него под шляпой.

— Не то слово! Но вот в этот раз я не стал терпеть это безобразие и сказал, что не получится водить нас за нос.

— О, правильно сделал! Молодец. — похвалил Сергея Андрей Иванович. — Так и нужно делать впредь… Так о чём в итоге удалось договориться?

— Ни о чём. В общем, мне было сразу понятно, что мирного решения вопроса не будет. Они попытались перестрелять нас по-быстрому и свалить, но мы их опередили. — лаконично и кратко пересказал Ветров итоги «переговоров». — Мы всех замочили прямо там.

Действительно, какие это тогда к чёрту переговоры, если никто не подрался и никого не убили на них? Скучно же без зрелищ, согласитесь. А так хоть есть возможность заняться более серьёзным делом, а не просто пустой болтовнёй. После ответа Ветрова Шляпник почесал затылок и обратился к Калугину:

— Коль, я думаю, что после сегодняшнего случая мы больше ни с кем не будем вести никаких переговоров. Только силой решать будем все вопросы впредь. Ты, надеюсь согласен со мной?

— На сто процентов я согласен.

— А ты, Каменский, как думаешь?

— Я так же думаю.

— Конечно, мне жаль, что нам так и не удалось выяснить местонахождение главы вологодцев… — с сожалением произнёс Андрей Иванович, вставая с места и проходя к выходу. — Мне сейчас же нужно кое-куда съездить.

— Куда? — немедленно поинтересовался Ветров, подозревая неладное.

— Я должен встретиться сегодня с одним очень важным человеком… Вам не стоит знать об этом. — таинственно ответил Шляпник, снимая с вешалки свою летнюю куртку и одевая её на себя.

«Может, будет встречаться со своим тайным спонсором? — не без основания подумал в мыслях Ветров. — Надо бы проследить за ним».

— Знаете, ребят, кто-нибудь из вас мог бы съездить к Мяснику, проведать, как у него продвигаются дела в Кудрово.

— Я не могу, мне нужно по делам своим ехать… — сразу же отказался Калугин, и Ветрову пришлось согласиться на предложение Шляпника съездить в Кудрово.

— Ладно, я готов подъехать к нему. Только мне адрес знать надо.

— Не вопрос, сейчас пришлю по мессенджеру тебе. — сказал обнадёживающе Николай и достал свой телефон.

— О, спасибо, мне пришло! Тогда я поехал. — пошёл на выход вслед за Шляпником Ветров.

— Удачи тебе! — похлопал его по плечу Калугин.

Ловко, однако, Андрей Иванович обломал Сергею планы по слежке за ним. Но на самом деле Ветрову не из-за чего было расстраиваться, поскольку Андрей Иванович поехал на встречу не со своим спонсором (как смело предположил подполковник), а с генералом Лесковцом, с которым он хотел серьёзно переговорить о нынешней ситуации в главном управлении МВД, да и не только об этом. Правда, зачем так таинственно Шляпник об этом сообщил Калугину и Ветрову, было не совсем понятно. Возможно, что опытный интриган Андрей Иванович в очередной раз всех перехитрил. Он же мастерски плёл разного рода интриги, но для чего он сделал это сейчас, было не очень ясно…