Сломай мой лед

Анна Эйч (2024)

Элли Золотова спортивный агент КХЛ и бывшая фигуристка, трагично потерявшая свой шанс на олимпийскую мечту. Вынужденная каждый день доказывать свое место в жестоком мужском мире, она совершенно забыла, что значит быть хрупкой женщиной. Элли не боится влюбиться, но как это сделать, когда вокруг одни хоккеисты, а на них у нее строгое табу. Ее сердце лед, но все меняется, после небольшого путешествия за океан. Здесь она знакомится с дерзким хоккеистом Картером, который всеми силами пытается помешать ее бизнес-сделке. Коктейль из взаимной ненависти и страстной химии заставляет Элли нарушить свое правило, а Картера потерять голову и понять, что в жизни есть что-то важнее хоккея.

Глава 14. Холодное сердце

Элли.

— Джон, что это было?

Я сижу в офисе Уилсона и потягиваю свой растворимый кофе с молоком. Они отчаянно его мне заваривают, не зная, что я уже давно пью натуральный.

— Элли, извини, я здесь бессилен. Клянусь, до нашей встречи все были настроены подписать этот контракт на предварительно оговоренных условиях.

— И ты не знал, что они такое выкинут?

— Не знал, — качает он головой.

— Не понимаю, с чего вдруг? Я ещё раз всё перепроверила: его статистика прозрачна как слеза младенца. Условия идентичны тем, что предлагают другие клубы. У вас не всё хорошо с финансами?

— Даже если бы это было так, я бы тебе не сказал, — усмехается Джон. — Но это не так.

— Бред какой-то! — Я начинаю тереть лоб ладонью, пытаясь придумать хоть какое-то разумное объяснение.

Джон уходит в угол кабинета, звонко наливает себе стакан воды, возвращается за стол и вздыхает.

— У меня есть догадка, — выдаёт он, и я понимаю, что всё это время он взвешивал «за» и «против»: рассказать мне или нет.

— И? — давлю я, потому что пауза затянулась.

— Это не профессионально… — теперь он трёт свой лоб и, очевидно, придумывает, как дать заднюю.

— Джон!

— Ладно, в общем… у Картера был конфликт.

— С кем?

— С каким-то русским хоккеистом из «Рейнджерс». Они сцепились на одной из игр, многие списали это на обычную стычку на льду между конкурирующими командами, но говорят их конфликт случился еще за пределами льда.

— Хочешь сказать, мнение капитана команды настолько весомо, что весь совет директоров его с радостью поддержит? Даже если это очень выгодная и нужная клубу сделка?

–Картер не простой игрок, — аккуратно уточняет Уилсон, и я чувствую, 9 внутри меня напрягается. — Он сын влиятельного бизнесмена, хоккейного фаната, который помогает клубу и имеет влияние на совет директоров.

— Что? Картер Адамс гребаный принц клуба? — я взрываюсь — И когда ты собирался мне сообщить, что этот избалованный индюк сунул свой нос в мои дела?

— Я не связал его конфликт с русским хоккеистом и нашей сделкой. Элли, это всего лишь догадка: может, это вообще не он.

— Чёрт! Если дело реально в этом, то они и правда собираются нас слить, а не снизить цену. — Я хватаюсь за голову и начинаю нервно поправлять свой конский хвост.

— Элли, я тебе это рассказал, как другу, а не как спортивному агенту конкурирующего клуба.

— Я агент вообще не в вашей лиге, расслабься. Мне нужно заключить сделку и упорхнуть к своим медведям с балалайками.

Уилсон усмехается и кивает. Какой бы я стервой ни была в бизнесе, своих людей я не подставляю. Выйдя из кабинета, я сажусь в машину и еду в отель, где вытрясу из Антона всю правду, и не дай Бог, окажется, что он влип в какое-то дерьмо.

***

— Э…Эля? — Соколов с голым торсом в одних спортивных штанах встречает меня удивлённым взглядом.

Я на пару секунд задерживаю взгляд на его теле. Мне не впервой видеть соблазнительный мужской торс: мои клиенты постоянно пытаются мне его продемонстрировать, но тут другое. Антон никогда не был моим клиентом, он был парнем, которого я искренне любила и хотела. Во всех смыслах хотела.

Элли, это всего лишь мужик, такой же, как и многие! — говорю я себе.

И неважно, что у вас когда-то был секс. Это было так давно, что уже не кажется правдой.

— Привет, нужно поговорить! — Я решительно прохожу в номер, в наглую отодвигая его безупречное тело.

— Тебя не смущает, что я могу быть не один? — смеётся Антон, забавляясь моему напору.

— Даже если бы у тебя здесь была оргия, я бы вошла и задала свой вопрос.

— Видишь, цель, не видишь препятствий, — цокает Соколов.

— Это тебе нужно больше, чем мне, поэтому отложи свои претензии и ответь на мои вопросы.

— Ты невероятно сексуальна, когда ведёшь себя так деловито. — Он понижает голос и начинает медленно двигаться ко мне, как хищник.

Мне показалось или в его интонации была нотка флирта и капелька похоти?

— Я невероятно профессиональна и зла, когда меня пытаются смутить или склеить, пока я собираюсь вытащить клиента из задницы!

Антон наконец-то останавливается посреди комнаты, так и не дойдя до меня. В его глазах читается понимание, он кивает.

— Извини, я… я не должен был, ты права. — Он тянется к футболке, чтобы прикрыть свою наготу.

— Что у тебя с Адамсом?

— А что у меня с ним?

— Соколов, не валяй дурака, ты с ним подрался на льду!

— Да, как и каждый второй игрок лиги когда-нибудь с кем-нибудь подрался.

— Что вы не поделили?

— Не поверишь, шайбу. — Он усмехается и складывает руки на груди.

— Небеса! — Я запрокидываю голову вверх, чтобы собрать всё своё самообладание. — Я знаю, что это была не просто игровая стычка.

— Откуда?

— Какая разница? У меня свои источники, выкладывай!

Антон игнорирует меня и проходит вглубь номера, чтобы достать пиво из холодильника.

— Будешь что-то пить? — беспечно задаёт мне вопрос, будто я с ним веду милую беседу о погоде, а не задаю вопросы как детектив на допросе.

— Нет, Антон, давай рассказывай.

— Дело в девушке, — признаётся. — Но это была случайность.

— Ты приставал к его девушке?

— Не совсем, флиртовал.

— Спал с ней?

— Нет.

— Когда это было?

— Что-то твои источники плохо работают.

— Они вообще не работают: я взяла тебя на понт, так, когда это было?

Антон смеётся и ерошит свою макушку с короткими светлыми волосами.

— Я тебя, оказывается, совсем не знаю.

— Вероятно, — безразлично отвечаю и продолжаю давить. — Антон, когда?

— Принцесса, хватит командовать. Я не обязан тебе отчитываться: прошло то время, когда ты могла мной помыкать! — Он повышает голос, и я понимаю, что мы уже не говорим, а кричим друг на друга.

— Серьёзно? Решил поныть?

— Хватит вести себя как стерва!

— Я веду себя как твой агент!

— Я не хочу, чтобы ты была моим агентом!

— Тогда решай свои проблемы сам!

Я уже потеряла контроль над эмоциями: меня раздражает то, что он не слушает, что-то скрывает и постоянно пытается перевести разговор в личное. Я порываюсь к выходу, но он успевает схватить меня за руку и полностью повернуть к себе.

— Почему ты отталкиваешь меня?

Он оказывается слишком близко, я предпринимаю ещё одну попытку вырваться, но Антон решает идти напролом и ловит мои губы своими.

— Соколов! — Я не даю ему ни секунды насладиться поцелуем, толкаю в грудь и для пущего эффекта заряжаю звонкую пощёчину: всё мое тело наполняется яростью.

Тишина.

Он в оцепенении сверлит меня взглядом, недоумевая, почему бывшая не бросается к его ногам? Что касается меня, я не собиралась его бить: уже давно простила и отпустила, он просто меня вывел своей безответственностью. Мы громко дышим, анализируя, что только что произошло.

— Прости, — говорю я, поглаживая ладонь, которая продолжает гореть от удара.

— Я, видимо, заслужил, — тихо говорит он, глядя в пол, затем вздыхает и резко возвращает взгляд на меня. — Тебе полегчало?

— Что?

— Ну, мы расстались не очень: ты наверняка придумала сотню способов как меня убить.

— Успокойся, эта пощёчина — не вендетта, а результат эмоционального срыва, к которому ты не имеешь никакого отношения.

— У тебя хоть что-то зашевелилось в груди, когда ты меня увидела?

Он смотрит на меня своими лазурными глазами со вселенской печалью. Было время, когда я мечтала увидеть в нём это раскаяние и желание получить взаимность, но это время прошло. Мне не нужны его подкаты и комплименты, двусмысленные вопросы и оленьи глаза, молящие о близости.

— Нет, Соколов, абсолютно ничего.

Я мягко киваю в знак безмолвного прощания и выхожу из номера быстрым и уверенным шагом.

Взвинченная, злая, я влетаю в лифт и наконец-то выдыхаю. Меня эти хоккеисты сведут в могилу, нужно выпустить пар. Я достаю телефон и ищу ближайший тренажёрный зал.

Anastacia — Left Outside Alone играет в машине, и я невольно улыбаюсь, когда-то я рыдала под эту песню, оплакивая свою первую любовь. Сегодня я под неё улыбаюсь, потому что несмотря на то, что мой бывший всё так же хорош собой, как и много лет назад, я не чувствую, как подкашиваются мои коленки при его взгляде.

Ты победила, Золотова, вот только почему от этого всё равно не радостно?