Договорились. Цена, которая себе

Ирина Воробей (2021)

Карина подрабатывает веб-моделью, чтобы быть независимой, и скрывает это от всех, даже от младшей сестры. Пережив предательство первой любви, она больше не хочет никого к себе подпускать.Только Зайкина это не останавливает. Мажор, баловень судьбы, король вечеринок, самый популярный парень в университете, Зайкин умеет получать желаемое. И судьба опять ему благоволит. Карина допускает прокол, и он узнает ее секрет. Зайкин предлагает сделку, и она соглашается, ведь плата чисто символическая — всего-то поцелуй… # неунывающий герой, который добивается героиню, а она сложная, и оба неидеальные # флешбэки # много сложностей и обстоятельств # драма # отцы и дети # глубокие чувства # эмоционально # студенты Мат. Откровенные сцены. 1 часть дилогии. Читать отдельно не получится.

Часть 1. День, который испорчен с самого начала

Глава 1.1

Сегодня Карина хотела выглядеть сногсшибательно. Чтобы Трунов искусал локти до костей от досады, а Зайкин от восторга кончил на месте с первого взгляда. Ей нравилось ловить собственное отражение в восхищенных глазах. А в зеркало она смотреться не любила. Но приходилось делать это часто. Хотелось быть уверенной, что одежда сидит как надо, волосы не встали дыбом, косметика не потекла по коже.

Любуясь новым платьем, Карина терзала себя сомнениями, не вернуть ли его, потому пока не отрывала ценник.

— Ты на учебу собралась или на панель? — сиплый голос отца отдавал презрением. — Хоть пиджак накинь, и тот длиннее будет.

Сутулая фигура в кальсонах с выжатыми руками, висящими по бокам, показалась в проеме. Сзади журчал бачок унитаза.

— Это платье стоит сто тысяч, — натягивая подол к коленям, огрызнулась Карина. — Грех такое закрывать дешевым пиджаком.

— Ничосе, — лысая голова отпрянула назад, показав второй подбородок. — Трунов твой раскошелился? То-то ты дома почти не ночуешь. На платье себе зарабатывала, значит.

— И заработала, — процедила она, глянув на отца с очерствелой злостью.

Что-то пытаться объяснять давно потеряло смысл. Карина теперь на все его издевки отвечала сарказмом, в котором со всем соглашалась, хоть в груди и сгущалась раскаленная жижа, тягучая и бурлящая.

— Глянь, мать, работница года! На платье себе заработала! — отец кивнул в сторону кухни, откуда слышалось монотонное бормотание. — Она у Трунова в спальне, поди, на доске почета висит, как самая старательная. Интересно, в кого она такая.

Последнее предложение он произнес с особым омерзением. Мамин голос, сам по себе низкий, грудной, по коридору доносился до Карины, как из потустороннего мира. Неразборчивая молитва превращалась в угнетающую мелодию саспенса. Давность ремонта, скрип половиц и потрепанность мебели дополняли атмосферу унынием и безнадежностью.

Мама не откликнулась. Отец махнул рукой и ушел в большую комнату, где бурчал телевизор.

Карина еще раз посмотрелась в зеркало. Приталенное, на бретелях, винного оттенка, с ажуром на груди и тремя направляющими по животу, платье идеально обтекало ее фигуру, придавая элегантной сексуальности. Вчера в бутике ДЛТ¹ Карина вышагивала в нем поступью пантеры по лоску черного мрамора, отражаясь не только в зеркалах, но и в потолке, и в стенах, наполированных до кристальной гладкости. Там платье казалось второй кожей, естественным атрибутом царицы. А в тесной хрущевке, где обои отходили от стен и линолеум протерся до дыр, она казалась себе нелепой. Адским чучелом, напялившим рясу святого. Стыд не позволял смотреть отражению в глаза.

Это был подарок на день рождения. Самой себе. Ей давно мечталось влететь в самый пафосный торговый центр, где одеваются лучшие у лучших, и купить любое платье, которое приглянется, невзирая на цену. Приглянулось это за сотню тысяч. Там продавались и дешевле, в несколько раз, и внутренняя жаба урчала, когда Карина прикладывала карту к терминалу на кассе, но она строго себе наказала, что не будет жалеть, что пора начинать жить, что можно себя и побаловать. «Ты заслужила», — твердила в уме.

— Шикарное платье! — из комнаты выбежала Полина в школьной форме.

Карина только сейчас заметила, как сестра за лето вытянулась и постройнела. Она на ходу заплетала русые волосы в длинный хвост. Белая блузка вылезла из черной юбки и раскрыла плоский живот. В пупке блестел серебряный пирсинг.

Сначала не поверив, Карина округлила глаза и пригляделась.

— Это что? — спросила шепотом, развернув сестру за плечо и ткнув пальцем в серебряный шарик с белым фианитом.

Полина скрючилась на секунду, а потом посмотрела с ухмылкой.

— А это? — она подергала ценник сзади, свисающий на молнии, и выпучила глаза. — Сколько?!

Карина облизала губы и пожала плечами.

— Подарок на день рождения, — пояснила виновато.

— От Трунова, что ли?

На ее усмешку не стала отвечать и прокрутилась, чтобы в последний раз убедиться в правильности вчерашнего спонтанного выбора.

— Дашь поносить?

Зеленые глаза Полины расширились до умиления, брови поднялись, растянутые черной тушью ресницы растопырились.

— Я сама еще не носила, — ответила спокойнее Карина и поправила плечи, а потом сморщилась, кивая в сторону родительской спальни, и прошептала. — Не спались только. С говном же съедят.

— Че, я сама не знаю?

Полина толкнула ее тазом грубо и заняла место перед зеркалом.

— Я так уже три месяца хожу, между прочим. Даже ты только заметила, — хихикнула она. — Ну, колись, Трунов разжмотился? Или нового спонсора нашла?

Карина только закатила глаза и, схватив сумочку, вышла из квартиры с мыслью: «Завтра перееду».

Питер хмурился, как обычно. В этом городе, казалось, вообще не бывало легких дней, чтобы совсем без облаков и ветра. Вечно где-то около кружили тучи, грозясь проливными дождями или того хуже нескончаемой моросью. Карина не взяла с собой ни зонт, ни куртку, потому что хотелось явиться в полноценном образе без лишней громоздкости и ненужных деталей. Плечи сжимал зябкий утренний холодок, и ветерок залетал под платье снизу. Но она привыкла приносить в жертву красоте комфорт.

Праздник был не только у нее. Школьники, нарядные, в бантах и бабочках, с цветами и гордыми родителями, шли на линейки Первого сентября. И все вокруг преображалось осенними красками, хотя дух лета еще витал в воздухе.

А в метро всегда было буднично. Эскалаторы мерно несли ленивых вниз под бодрый рекламный голос. Торопливые пробегали мимо с гулким стуком подошв о металл. Хмурые люди наполняли вагоны битком, и поезда со скрипом неслись по черным тоннелям. Карина смотрела на красную мигающую линию, которая указывала направление от станции к станции — в застойной толпе пассажиров так ощущалось движение.

От метро до университета Карина добиралась пешком и торопилась. Профессор Губкин, декан факультета, не любил опоздунов. Он уже вел у них один короткий курс в прошлом году и запомнился строгим отношением к дисциплине.

Оказалось, зря спешила. Пришла минут на пятнадцать раньше. Минуя гардероб, Карина направилась в аудиторию. Лекция проходила на третьем этаже. Студенты сновали по коридорам. Из кабинета в кабинет переходили сотрудники факультетов. Преподаватели с портфелями расходились по кафедрам. Карина поднялась на два пролета, быстро перебирая ногами, глядела вниз, боялась наткнуться на чей-нибудь взгляд. И на лестничной клетке второго этажа уткнулась в упругую грудь. Пахло дорогим ароматом кедра и цитруса.

«Трунов», — Карина произносила эту фамилию про себя как ругательство. Челюсти стиснулись. Она отступила на шаг и нехотя посмотрела ему в лицо.

Когда-то ей нравилось смотреть в это лицо: квадратное, строгое, с широким ртом и маленькими глазами хвойного цвета, которые всегда казались ей ненатурально красивыми. С тех пор мало что в нем изменилось. Только мускулы стали бугристее и волосы отросли. Теперь он собирал их в маленький хвост на макушке. А раньше всегда укладывал на левый бок.

***

Свой самый первый день в университете Карина только этой встречей и запомнила. Он смеялся в компании парней и девчонок у крыльца. Все были одеты стильно и дорого, по последнему писку моды, что сразу выделяло их из общей массы и оповещало остальных: «Элита». А он выделялся особенно: горделивостью, статностью, крутизной. Она, бедная скромница в потертых не по дизайну джинсах и растянутой толстовке, смотрела на ребят зачарованно. Ей нравилось все: и смелость стиля, и свобода манер, и уверенность в собственной значимости. Сердце екнуло сразу дважды, во-первых, потому что влюбилось, во-вторых, потому что разум ему подсказал — надеяться не на что.

Трунов ее первый месяц не замечал. А Карина постоянно наблюдала за ним с последней парты и всегда смущенно отводила взгляд, когда он непроизвольно отвечал на ее внимание. Не находя ничего интересного, хвойные глаза убегали обратно. Она томно вздыхала и продолжала любоваться.

Помог случай.

Карина набирала в пластиковый стаканчик кипятка, чтобы повторно заварить пакетик черного чая с бергамотом, лишь бы скоротать длинную перемену. Кулер стоял в столовой у входа. Только она закончила и развернулась, как распахнутая дверь прилетела в нее сбоку и опростала стаканчик прямо на грудь. Кипяток ошпарил кожу. Карина согнулась знаком вопроса, зажмурилась и взвыла.

— Снимай! — раздался над головой резкий голос.

Сильные руки схватили рубашку за воротник и легко ее располовинили, сорвав слабые пуговицы. Карина вздохнула судорожно. Грудную клетку освежил мокрый холод. Тело расслабилось. Она открыла глаза и увидела, как он ухмыляется, без стеснения пялясь на ее грудь в одном бюстгальтере.

— Уоу, — оценил Трунов, приподняв левую бровь.

Карина замерла, даже не попытавшись прикрыться. Шок не позволял мыслить трезво, да и вообще никак. Все функции отключились разом. Только ресницы хлопали. И кожу на груди жгло. Теперь казалось, что от его взгляда. Хотя на нее уставилось еще десятка три таких же внимательных.

— Блин, прости, на, — опомнился он, быстро стянул с себя свитер и накрыл ее спереди, словно фартуком, аккуратно повязав рукава на шее сзади.

Делая это, он приблизился к Карине почти вплотную. Она задрожала от избытка возбуждения и глубоко вдохнула его кедрово-апельсиновый запах, думая про себя, что мечта уже сбылась, даже если он и дальше будет ее не замечать.

— Неловко вышло, — улыбнулся Трунов.

Она кивнула, кусая губы, и прижала кашемировый свитер к раздраженной коже, а сама не чувствовала ничего, кроме пульсации в венах. Кровь тоже кипятилась.

— Карина, кажется?

Уголки ее губ потянулись вверх.

— Владислав?

— Влад. Для Владислава я пока еще юн.

Карина расплылась в глупой улыбке.

— Ты не думай, я обычно девушек так сразу не раздеваю. Честно хотел помочь.

В хвойных глазах смущение не читалось, наоборот, нахальство, притягательное и умопомрачительное. Она захихикала, прикрыв рот рукой.

— Но, конечно, всегда в кайф совместить приятное с полезным.

Влад подмигнул. Карина смутилась и опустила по уши влюбленный взгляд в пол, боясь выдать себя. Это не помогло. Все тело, зажатое и неловкое, выдавало ее.

***

Теперь она сжималась от нежелания его видеть и слышать. Трунов тоже с презрением морщился. Рукой уперся в деревянные перила и перетянул вес на левую сторону.

— Тебе глаза для чего, Ермакова? Только в мужиков ими стрелять, что ли?

— Ну, не на тебя же смотреть, — Карина отвернулась к желтой стене, на которой криво висел деревенский пейзаж в пластиковой раме с имитацией дерева.

Она попыталась сделать шаг в сторону, чтобы его обойти, но бывший шагнул за ней.

— Ты зданием не ошиблась? Здесь учебное заведение, а не бордель.

— Не ошиблась, — пришлось снова посмотреть ему в глаза, как всегда нахальные. Этот взгляд до сих пор заставлял ее нервничать. И это злило. — Че ты цепляешься ко мне?

Трунов приподнял широкий подбородок и усмехнулся.

— Сама тут передо мной жопой виляешь. Бесишь.

Карина просверлила его спесивым прищуром.

— Бесит, что эта жопа тебе больше не по карману?

— А кому по карману? Этому клоуну Зайкину? — он едва заметно поморщился, глядя свысока. Высокая стать, обретенная за годы игры в волейбол, позволяла ему делать это буквально. — Нашла дурачка. Жалко его.

Трунов сделал полушаг к ней и встал совсем близко.

— Себя пожалей. Тобой я даже пользоваться не хочу.

Она оттолкнула его и поскакала по ступенькам. Ноги подкашивались. Шпильки шатались. Только перила спасали. Взгляд маленьких зеленых глаз следил за ней.

— Стерва, — прилетело в спину.

Примечания

1

ДЛТ — Дом Ленинградской Торговли, ТЦ, в котором представлены люксовые международные бренды