Неточные совпадения
— Свят ли он, не свят ли,
Господь его ведает,
знаем только, что во святых он не прославлен, — молвил Зиновий Алексеич. — Да и то сказать, кажись бы, не дело ему по торговле да кабалам судить. Дело его духовное!
Не сумел дядя Архип путем о том рассказать, не умели и другие бурлаки, что теперь, повскакав с палубы, столпились вдоль борта разглядывать стариц. Только и
узнали матери, что живет Смолокуров на Нижнем базаре, а в какой гостинице,
Господь его
знает.
— Уж как я жалела, как жалела, Марко Данилыч, что не привел
Господь вас с Дунюшкой-то с вашей в обители видеть… Дела-то ведь у нас,
знаете, какие…
—
Господь ее
знает, что такое с ней приключилось: сначала постричься хотела, потом руки на себя наложить, тоска с чего-то на нее напала, а теперь грешным делом испивать зачала.
— Ох, уж и не
знаю, как сказать вам, Дмитрий Петрович! — со вздохом промолвила Татьяна Андревна. — Как
Господь устроит.
— Не перебивая, слушай, что я говорю, — сказала она. — Вот икона Владычицы Корсунской Пресвятой Богородицы… — продолжала она, показывая на божницу. — Не раз я тебе и другим говаривала, что устроила сию святую икону тебе на благословенье. И хотела было я благословить тебя тою иконой на смертном моем одре… Но не так, видно, угодно
Господу. Возьми ее теперь же… Сама возьми… Не коснусь я теперь… В затыле тайничок. Возьми же Царицу Небесную,
узнаешь тогда: «игуменьино ли то дело».
— Местá куплены, лес заготовлен, стройка началась, под крышу вывели, скоро зачнут и тесом крыть, — говорила Манефа. — Думала осенью перебраться, да хлопоты задержали, дела. Бог даст, видно, уж по весне придется перевозиться, ежели
Господь веку продлит. А тем временем и решенье насчет наших обстоятельств повернее
узнаем.
Все из книг
узнал и все воочию видел Герасим, обо всем горячий искатель истины сто раз передумал, а правой спасительной веры так-таки и не нашел. Везде заблужденье, всюду антихрист… И запала ему на душу тяжелая дума: «Нет, видно, больше истинной веры, все, видно, растлено прелестью врага Божия. Покинул свой мир
Господь вседержитель, предал его во власть сатаны…» И в душевном отчаянье, в злобе и ненависти покинул он странство…
— Полно, родная, перестань убиваться, — любовно молвил он ей, положив руку на ее плечо. — Бог не без милости, не унывай, а на него уповай. Снова пошлет он тебе и хорошую жизнь и спокойную. Молись, невестушка, молись милосердному
Господу — ведь мы к нему с земной печалью, а он, свет, к нам с небесной милостью. Для того и не моги отчаиваться, не смей роптать. То
знай, что на каждого человека Бог по силе его крест налагает.
— И хорошее дело, невестушка. За это
Господь тебя не покинет, воззрит на печаль твою. Надейся, Пелагеюшка, надейся… На Бога положишься, не обложишься. Утри-ка слезы-то да покажь мне деток-то. Я ведь хорошенько-то еще и не
знаю своих племянников. Показывай, невестушка, начинай со старшенького.
И выступи един бес из темного и треклятого их собора и тако возглагола сатане: «Аз ведаю,
господине, из чего сотворити пианство;
знаю бо иде же остася тоя трава, юже ты насадил еси на горах Аравитских и прельсти до потопа жену Ноеву…
— А
Господь их
знает. Шел на службу, были и сродники, а теперь кто их
знает. Целый год гнали нас до полков, двадцать пять лет верой и правдой Богу и великому государю служил, без малого три года отставка не выходила, теперь вот четвертый месяц по матушке России шагаю, а как дойду до родимой сторонушки, будет ровно тридцать годов, как я ушел из нее… Где, чать, найти сродников? Старые, поди, подобрались, примерли, которые новые народились — те не
знают меня.
— Пускай ее не глядит, — перебила Марья Ивановна. — Как
знает, пусть так и делает. Верьте, Марко Данилыч, что
Господь на все призирает, все к лучшему для нас устрояет. Положитесь на него. Сами
знаете, что на каждую людскую глупость есть Божья премудрость. На нее и уповайте.
—
Знаю я вас, хивинских полонянников, — молвил, нахмурясь, Марко Данилыч. — Иной гулемыга бежит от
господ аль от некрутчины, да, нашатавшись досыта, и скажется хивинским выходцем. Выгодно — барский, так волю дадут, а от солдатчины во всяком разе ушел… Ты господский, говоришь?
— К вам, барышня, в Фатьянку, значит. А как же я пущу ее к
господам Луповицким? Ни я их не
знаю, ни они меня, ни Дунюшки не
знают, — говорил Марко Данилыч.
Был тот конторщик человек пожилой, немногим помоложе
господ, грамоте
знал, силен был в счетоводстве, вел книги по имению и служил правой рукой Андрею Александрычу по управленью деревнями.
— Не испытывай, Степанушка, судеб Божиих, — сказал Пахом. — Не искушай
Господа праздными и неразумными мыслями и словесами. Он, милостивый, лучше нас с тобой
знает, что делает. Звезды небесные, песок морской, пожалуй, сосчитаешь, а дел его во веки веков не постигнешь, мой миленький. Потому и надо предать себя и всех своих святой его воле. К худу свят дух не приведет, все он творит к душевной пользе избрáнных людей, некупленных первенцев Богу и агнцу.
Ох, любезненький ты мой, ежели бы
господа дворяне
знали нашу жизнь, много бы благоутробнее были до нашего убогого смирения…
А еще более того желаю
знать, каково тебе в гостях; ты еще николи не покидала дома родительского, и для того мне оченно желательно
знать, как с тобой
господа обходятся, потому что ежели что нехорошее, так я свое рождение в обиду не дам, и будь обидчик хоша разгенерал, добром со мной не разделается.
— Ехавши сюда, ночевала я в одном селе — забыла, как оно называется. Разговорилась с хозяевами — люди они простые, хорошие. Зашла у нас речь про ваши Луповицы. И они говорили, правду иль нет, этого я уж не
знаю, будто здешние
господа какую-то особую веру в тайне содержат.
— Ничего на это сказать вам не могу, — склонив голову и опустив глаза, едва слышно промолвил отец Прохор. — Не
знаю… Не нам судить, един
Господь все рассудит на праведном суде своем.
— Не
знаю, что и сказать вам, Патап Максимыч, — утопая в слезах, ответила Дуня. — Ничего я не
знаю, ничего не понимаю. Делайте как угодно, как вам
Господь Бог на мысли положит.
— И хорошо сделал, что привез, — сказала Дарья Сергевна. — Анисья Терентьевна женщина немолодая, где ей читать все время без роздыха? Мы так уговаривались, что я стану с ней чередоваться. А вот
Господь и послал помощника, ночью-то он почитает, а я по хозяйству займусь — много ведь дела-то, и то не
знаю, Герасим Силыч, как управлюсь.
—
Господь один
знает, как случилось, — отвечала Дарья Сергевна. — Никого тут не было. Корнея-то Евстигнеева знавал?
Не
знаю, что и будет, какую волю
Господь сотворит над ней.
Разве что с помощью
господина исправника, он в своем уезде везде всю подноготную
знает.