Неточные совпадения
Кулигин (поет). «Среди долины ровныя, на гладкой высоте…» (Перестает петь.) Чудеса, истинно надобно сказать,
что чудеса! Кудряш! Вот, братец
ты мой, пятьдесят лет я каждый день гляжу за Волгу и все наглядеться не могу.
Кудряш. Ну, да ведь с
тобой что толковать!
Ты у нас антик, химик!
Кудряш. Ну, вот, коль
ты умен, так
ты его прежде учливости-то выучи, да потом и нас учи! Жаль,
что дочери-то у него подростки, больших-то ни одной нет.
Дико́й. Баклуши
ты,
что ль, бить сюда приехал! Дармоед! Пропади
ты пропадом!
Дико́й. Найдешь дело, как захочешь. Раз
тебе сказал, два
тебе сказал: «Не смей мне навстречу попадаться»;
тебе все неймется! Мало
тебе места-то? Куда ни поди, тут
ты и есть! Тьфу
ты, проклятый!
Что ты, как столб стоишь-то!
Тебе говорят аль нет?
Кудряш. У него уж такое заведение. У нас никто и пикнуть не смей о жалованье, изругает на
чем свет стоит. «
Ты, говорит, почем знаешь,
что я на уме держу? Нешто
ты мою душу можешь знать! А может, я приду в такое расположение,
что тебе пять тысяч дам». Вот
ты и поговори с ним! Только еще он во всю свою жизнь ни разу в такое-то расположение не приходил.
А все-таки нейдет она у меня из головы, хоть
ты что хочешь…
Кабанова. Если родительница
что когда и обидное, по вашей гордости, скажет, так, я думаю, можно бы перенести! А, как
ты думаешь?
Кабанова. Не слыхала, мой друг, не слыхала, лгать не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с
тобой, мой милый, тогда не так заговорила. (Вздыхает.) Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу пойдет, ну, и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори,
что хочешь, про меня. Никому не закажешь говорить: в глаза не посмеют, так за глаза станут.
Кабанова. Полно, полно, не божись! Грех! Я уж давно вижу,
что тебе жена милее матери. С тех пор, как женился, я уж от
тебя прежней любви не вижу.
Кабанова. Да во всем, мой друг! Мать,
чего глазами не увидит, так у нее сердце вещун, она сердцем может чувствовать. Аль жена
тебя,
что ли, отводит oт меня, уж не знаю.
Катерина. Для меня, маменька, все одно,
что родная мать,
что ты, да и Тихон тоже
тебя любит.
Кабанова.
Ты бы, кажется, могла и помолчать, коли
тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын;
ты этого не забывай!
Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели,
что ли, как
ты мужа любишь? Так знаем, знаем, в глазах-то
ты это всем доказываешь.
Катерина.
Ты про меня, маменька, напрасно это говоришь.
Что при людях,
что без людей, я все одна, ничего я из себя не доказываю.
Катерина. Да хоть и к слову, за
что ж
ты меня обижаешь?
Кабанова.
Что ты сиротой-то прикидываешься!
Что ты нюни-то распустил? Ну, какой
ты муж? Посмотри
ты на себя! Станет ли
тебя жена бояться после этого?
Варвара. Так нешто она виновата! Мать на нее нападает, и
ты тоже. А еще говоришь,
что любишь жену. Скучно мне глядеть-то на
тебя. (Отворачивается.)
Варвара. Знай свое дело — молчи, коли уж лучше ничего не умеешь.
Что стоишь — переминаешься? По глазам вижу,
что у
тебя и на уме-то.
Варвара. За
что ж мне
тебя не любить-то!
Варвара. Я не понимаю,
что ты говоришь.
Катерина. Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется,
что я птица. Когда стоишь на горе, так
тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь? (Хочет бежать.)
Варвара.
Что ты выдумываешь-то?
Варвара.
Что же с
тобой такое?
Варвара.
Что с
тобой? Здорова ли
ты?
Катерина. Да
что же это я говорю
тебе,
ты девушка.
Варвара.
Что мне
тебя судить! У меня свои грехи есть.
Варвара.
Чего ты так испугалась?
Варвара. А
что за охота сохнуть-то! Хоть умирай с тоски, пожалеют,
что ль,
тебя! Как же, дожидайся. Так какая ж неволя себя мучить-то!
Варвара.
Что ты, с ума,
что ли, сошла! Как же
ты без братца-то домой покажешься?
Варвара. Да
что ты уж очень боишься: еще далеко гроза-то.
Варвара. Я и не знала,
что ты так грозы боишься. Я вот не боюсь.
Катерина. Как, девушка, не бояться! Всякий должен бояться. Не то страшно,
что убьет
тебя, а то,
что смерть
тебя вдруг застанет, как
ты есть, со всеми твоими грехами, со всеми помыслами лукавыми. Мне умереть не страшно, а как я подумаю,
что вот вдруг я явлюсь перед Богом такая, какая я здесь с
тобой, после этого разговору-то, вот
что страшно.
Что у меня на уме-то! Какой грех-то! страшно вымолвить!
Феклуша. Милая девушка, все-то
ты за работой!
Что делаешь, милая?
Феклуша. Нельзя, матушка, без греха: в миру живем. Вот
что я
тебе скажу, милая девушка: вас, простых людей, каждого один враг смущает, а к нам, к странным людям, к кому шесть, к кому двенадцать приставлено; вот и надобно их всех побороть. Трудно, милая девушка!
Варвара.
Что же
ты? Неужто не любила никого?
Варвара. Нет, не любишь. Коли жалко, так не любишь. Да и не за
что, надо правду сказать. И напрасно
ты от меня скрываешься! Давно уж я заметила,
что ты любишь одного человека.
Варвара. Как
ты смешно говоришь! Маленькая я,
что ли! Вот
тебе первая примета: как
ты увидишь его, вся в лице переменишься.
Варвара. Да ведь
ты сама знаешь,
что называть-то?
Варвара. Кланяться
тебе приказал. Жаль, говорит,
что видеться негде.
Катерина. Не жалеешь
ты меня ничего! Говоришь: не думай, а сама напоминаешь. Разве я хочу об нем думать; да
что делать, коли из головы нейдет. Об
чем ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И хочу себя переломить, да не могу никак. Знаешь ли
ты, меня нынче ночью опять враг смущал. Ведь я было из дому ушла.
Варвара.
Ты какая-то мудреная, Бог с
тобой! А по-моему: делай,
что хочешь, только бы шито да крыто было.
Варвара. А не стерпится,
что ж
ты сделаешь?
Кабанова. Ну,
ты помнишь все,
что я тeбe сказала? Смотри ж, помни! На носу себе заруби!
Кабанова.
Что ж
ты стоишь, разве порядку не знаешь? Приказывай жене-то, как жить без
тебя.
Кабанова. Разговаривай еще! Ну, ну, приказывай! Чтоб и я слышала,
что ты ей приказываешь! А потом приедешь, спросишь, так ли все исполнила.
Кабанов. Да
что ты такая? Ну, прости меня!
Кабанов. Все к сердцу-то принимать, так в чахотку скоро попадешь.
Что ее слушать-то! Ей ведь что-нибудь надо ж говорить! Ну, и пущай она говорит, а
ты мимо ушей пропущай. Ну, прощай, Катя!
Кабанов. Да не разлюбил; а с этакой-то неволи от какой хочешь красавицы жены убежишь!
Ты подумай то: какой ни на есть, а я все-таки мужчина, всю-то жизнь вот этак жить, как
ты видишь, так убежишь и от жены. Да как знаю я теперича,
что недели две никакой грозы надо мной не будет, кандалов этих на ногах нет, так до жены ли мне?