Неточные совпадения
Анна Андреевна.
Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу
тебя уведомить, душенька,
что состояние мое было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не понимаю: к
чему же тут соленые огурцы и икра?
Кто там? (Подходит к окну.)А,
что ты, матушка?
Аммос Федорович. Вот
тебе на! (Вслух).Господа, я думаю,
что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Батюшка пришлет денежки,
чем бы их попридержать — и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день
ты доставай в кеятр билет, а там через неделю, глядь — и посылает на толкучий продавать новый фрак.
Хлестаков. Стой, говори прежде одна.
Что тебе нужно?
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово:
что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я
тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот
тебе и сейчас! Вот
тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала,
что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает,
что он за ней волочится, а он просто
тебе делает гримасу, когда
ты отвернешься.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)Ну
что, друг,
тебя накормили хорошо?
Анна Андреевна. Пойдем, Машенька! я
тебе скажу,
что я заметила у гостя такое,
что нам вдвоем только можно сказать.
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли
ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно:
тебе и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь: у каждого дома есть сквозные ворота, и
ты так шмыгнешь,
что тебя никакой дьявол не сыщет.
Анна Андреевна. Совсем нет; я давно это знала. Это
тебе в диковинку, потому
что ты простой человек, никогда не видел порядочных людей.
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому
что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое.
Анна Андреевна. У
тебя вечно какой-то сквозной ветер разгуливает в голове;
ты берешь пример с дочерей Ляпкина-Тяпкина.
Что тебе глядеть на них? не нужно
тебе глядеть на них.
Тебе есть примеры другие — перед
тобою мать твоя. Вот каким примерам
ты должна следовать.
Анна Андреевна. Ну
что ты? к
чему? зачем?
Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну
что ты нашла такого удивительного? Ну
что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей было восемнадцать лет. Я не знаю, когда
ты будешь благоразумнее, когда
ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда
ты будешь знать,
что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Вот
что он пишет: «Любезный друг, кум и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами)…и уведомить
тебя».
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли,
что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери?
Что? а?
что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай
тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы
тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах
ты, рожа!
Анна Андреевна. Где ж, где ж они? Ах, боже мой!.. (Отворяя дверь.)Муж! Антоша! Антон! (Говорит скоро.)А все
ты, а всё за
тобой. И пошла копаться: «Я булавочку, я косынку». (Подбегает к окну и кричит.)Антон, куда, куда?
Что, приехал? ревизор? с усами! с какими усами?
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если
что, велит запереть двери. «Я
тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот
ты у меня, любезный, поешь селедки!»
«На
что, говорит,
тебе муж? он уж
тебе не годится».
Он не посмотрел бы на то,
что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал
тебе,
что дня б четыре
ты почесывался.
Хлестаков. Да у меня много их всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты,
что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Деньги бы только были, а жизнь тонкая и политичная: кеятры, собаки
тебе танцуют, и все
что хочешь.
Не знаешь сам,
что сделал
ты:
Ты снес один по крайности
Четырнадцать пудов!»
Ой, знаю! сердце молотом
Стучит в груди, кровавые
В глазах круги стоят,
Спина как будто треснула…
— А потому терпели мы,
Что мы — богатыри.
В том богатырство русское.
Ты думаешь, Матренушка,
Мужик — не богатырь?
И жизнь его не ратная,
И смерть ему не писана
В бою — а богатырь!
Цепями руки кручены,
Железом ноги кованы,
Спина… леса дремучие
Прошли по ней — сломалися.
А грудь? Илья-пророк
По ней гремит — катается
На колеснице огненной…
Все терпит богатырь!
Схитрили души подлые,
Да и смеются нехристи:
«
Что, часом,
ты поделаешь?
Не так ли, благодетели?»
— Так! — отвечали странники,
А про себя подумали:
«Колом сбивал их,
что ли,
тыМолиться в барский дом?..»
«Зато, скажу не хвастая,
Любил меня мужик!
В сердце сомнение крадется,
Режет и слышит слова:
«Эй, старина,
что ты делаешь?»
Перекрестился сперва...
Глеб — он жаден был — соблазняется:
Завещание сожигается!
На десятки лет, до недавних дней
Восемь тысяч душ закрепил злодей,
С родом, с племенем;
что народу-то!
Что народу-то! с камнем в воду-то!
Все прощает Бог, а Иудин грех
Не прощается.
Ой мужик! мужик!
ты грешнее всех,
И за то
тебе вечно маяться!
«А
ты не лезь с ручищами!
Докладывай, доказывай
Сперва,
чем счастлив
ты...
Довольны наши странники,
То рожью, то пшеницею,
То ячменем идут.
Пшеница их не радует:
Ты тем перед крестьянином,
Пшеница, провинилася,
Что кормишь
ты по выбору,
Зато не налюбуются
На рожь,
что кормит всех.
Ни с
чем домой воротимся —
Ты станешь нас бранить!..» //………………………………….
Да тут беда подсунулась:
Абрам Гордеич Ситников,
Господский управляющий,
Стал крепко докучать:
«
Ты писаная кралечка,
Ты наливная ягодка…»
— Отстань, бесстыдник! ягодка,
Да бору не того! —
Укланяла золовушку,
Сама нейду на барщину,
Так в избу прикатит!
В сарае, в риге спрячуся —
Свекровь оттуда вытащит:
«Эй, не шути с огнем!»
— Гони его, родимая,
По шее! — «А не хочешь
тыСолдаткой быть?» Я к дедушке:
«
Что делать? Научи...
—
Что ты нахмурился, Яша?
—
Что в полчаса
ты сделаешь?
Попа уж мы доведали,
Доведали помещика,
Да прямо мы к
тебе!
Чем нам искать чиновника,
Купца, министра царского,
Царя (еще допустит ли
Нас, мужичонков, царь?) —
Освободи нас, выручи!
Молва идет всесветная,
Что ты вольготно, счастливо
Живешь… Скажи по-божески
В
чем счастие твое...
Вот раз и говорю:
«За
что тебя, Савельюшка,
Зовут клейменым, каторжным...
Простаков. То правда, братец: весь околоток говорит,
что ты мастерски оброк собираешь.
Г-жа Простакова. Бог даст
тебе благополучие и с дорогим женихом твоим,
что тебе в голове моей?
Милон.
Чем же
ты питаешься?
Софья. Дядюшка! Истинное мое счастье то,
что ты у меня есть. Я знаю цену…
Митрофан. Здорово, дядюшка!
Что ты так ощетиниться изволил?
Г-жа Простакова (испугавшись).
Что,
что ты хочешь делать? Опомнись, душенька!
Г-жа Простакова. Да… да
что… не твое дитя, бестия! По
тебе робенка хоть убей до смерти.
Желала б я душевно, чтоб
ты сам, батюшка, полюбовался на Митрофанушку и посмотрел бы,
что он выучил.
— И так это меня обидело, — продолжала она, всхлипывая, — уж и не знаю как!"За
что же, мол,
ты бога-то обидел?" — говорю я ему. А он не то чтобы
что, плюнул мне прямо в глаза:"Утрись, говорит, может, будешь видеть", — и был таков.
—
Что ж это такое? фыркнул — и затылок показал! нешто мы затылков не видали! а
ты по душе с нами поговори!
ты лаской-то, лаской-то пронимай!
ты пригрозить-то пригрози, да потом и помилуй!
— Гунявый
ты! вот
что! — укоряли они его, — оттого
тебе, гаденку, и не отписывают! Не стоишь!
— Плохо
ты, верно, читал! — дерзко кричали они градоначальнику и подняли такой гвалт,
что Грустилов испугался и рассудил,
что благоразумие повелевает уступить требованиям общественного мнения.
— О
чем ты, старушка, плачешь? — спросил бригадир, ласково трепля ее по плечу.