Неточные совпадения
Князь несколько лет уже выражал заметное неудовольствие, когда жена хоть сколько-нибудь ярко выражала свою нежность к нему. Сначала ее очень огорчало это, и она даже плакала потихоньку о том, но потом привыкла к тому. На этот раз князь тоже совершенно механически отвечал на поцелуй жены и опешил пройти в свой кабинет, где быстро и очень внимательно осмотрел весь свой письменный стол.
Княгиня, хоть и не совсем поспешными шагами, но
вошла за ним в кабинет.
День этот был день рождения
княгини, и она с детства еще привыкла этот день весело встречать и весело проводить, а потому поутру
вошла в кабинет мужа с улыбающимся лицом и, поцеловав его, спросила, будет ли он сегодня обедать дома.
Невольное чувство совести говорило в нем, что эти сильные и гневные звуки были вызваны из кроткой души
княгини им и его поведением; наконец, он
вошел,
княгиня сейчас же перестала играть.
— Ах, пожалуйте-с, они в том большом флигеле, — произнес лакей и повел Елпидифора Мартыныча через сад, где тот снова гордо взглянул на цветы, гордо вдохнул в себя запах резеды; но
войдя к
княгине, мгновенно утратил свой надменный вид и принял позу смиренной и ласкающейся овечки.
«Как, — рассуждала
княгиня, — девушка все-таки из благородного звания, получившая образование, позволила себе
войти в близкую связь с женатым человеком!» Судя по себе,
княгиня даже вообразить не могла, каким образом девушка может решиться на подобную вещь.
В это время вдруг
вошла горничная
княгини в сад.
Барон же, увидав, что доктор уехал, не медля ни минуты,
вошел на террасу и сел на этот раз не на стул, а на верхнюю ступеньку лестницы, так что очутился почти у самых ног
княгини.
Барон, Петицкая и
княгиня, хоть не говеем, может быть, искренне, но старались между собой разговаривать весело; князь же ни слова почти не произнес, и после обеда, когда барон принялся шаловливо развешивать по деревьям цветные фонари, чтобы осветить ими ночью сад, а
княгиня вместе с г-жой Петицкой принялась тоже шаловливо помогать ему, он ушел в свой флигель, сел там в кресло и в глубокой задумчивости просидел на нем до тех пор, пока не
вошел к нему прибывший на вечер Миклаков.
Приехав в Останкино и
войдя в переднюю флигеля, занимаемого
княгинею, Миклаков велел доложить о себе, и, когда лакей ушел исполнить его приказание, он заметно оставался в некотором волнении.
— А
княгиня ничего?.. Примет? Впрочем, я и без доклада
войду!.. А вы будете? — говорил Николя.
Княгиня догадалась, что приехал князь, и от одного этого почувствовала страх, который еще больше в ней увеличился, когда в комнату к ней
вошел лакей и доложил, что князь желает ее видеть и просит ее прийти к нему.
Княгиня, как
вошла, так сейчас же поспешила сесть в самом темном месте гостиной.
Князь это видел, страшно мучился этим и нарочно даже сел на очень отдаленное кресло от жены. Прошло между ними несколько времени какого-то тяжелого и мрачного молчания. Вдруг тот же лакей, который приходил звать
княгиню к князю,
вошел и объявил, что приехал Миклаков.
Княгиня при этом вздрогнула. Князя, тоже вначале, по-видимому, покоробило несколько.
Княгиня, поспешно утирая слезы, обратилась к лакею...
Миклаков многое хотел было возразить на это
княгине, но в это время
вошел лакей и подал ему довольно толстый пакет, надписанный рукою князя. Миклаков поспешно распечатал его; в пакете была большая пачка денег и коротенькая записочка от князя: «Любезный Миклаков! Посылаю вам на вашу поездку за границу тысячу рублей и надеюсь, что вы позволите мне каждогодно высылать вам таковую же сумму!» Прочитав эту записку, Миклаков закусил сначала немного губы и побледнел в лице.
В это время быстро
вошла в кабинет
княгиня, ходившая уже по зале и очень хорошо слышавшая разговор мужа с Миклаковым.
Княгиня,
войдя в кабинет, прямо и быстро подошла к нему. Князь протянул ей руку.
Княгиня схватила эту руку и начала ее целовать. Князь, с своей стороны, поцеловал ее в лоб Елпидифор Мартыныч, тоже стоя на ногах, с каким-то блаженством смотрел на эту встречу супругов. Наконец, князь и
княгиня сели. Последняя поместилась прямо против мужа и довольно близко около него. Елпидифор Мартыныч занял прежнее свое место.
— И за мною тоже прислали! — говорил Елпидифор Мартыныч, не успевая идти за быстрыми шагами
княгини, так что та первая
вошла в кабинет к князю.
Онегин вновь часы считает, // Вновь не дождется дню конца. // Но десять бьет; он выезжает, // Он полетел, он у крыльца, // Он с трепетом к
княгине входит; // Татьяну он одну находит, // И вместе несколько минут // Они сидят. Слова нейдут // Из уст Онегина. Угрюмый, // Неловкий, он едва-едва // Ей отвечает. Голова // Его полна упрямой думой. // Упрямо смотрит он: она // Сидит покойна и вольна.
Через несколько дней, рано утром, к великой
княгине вошел Штамке, бледный, испуганный, и объявил, что переписка открыта, музыкант схвачен и, по всей вероятности, последнее письмо в руках людей, которые стерегут Бестужева. Штамке не обманулся. Письмо очутилось в следственной комиссии, наряженной по делу Бестужева.
Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она
войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
— Положим,
княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо
входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
— Что вы говорите! — вскрикнул он, когда
княгиня сказала ему, что Вронский едет в этом поезде. На мгновение лицо Степана Аркадьича выразило грусть, но через минуту, когда, слегка подрагивая на каждой ноге и расправляя бакенбарды, он
вошел в комнату, где был Вронский, Степан Аркадьич уже вполне забыл свои отчаянные рыдания над трупом сестры и видел в Вронском только героя и старого приятеля.
Она, не выпуская руки его,
вошла в гостиную.
Княгиня, увидав их, задышала часто и тотчас же заплакала и тотчас же засмеялась и таким энергическим шагом, какого не ждал Левин, подбежала к ним и, обняв голову Левину, поцеловала его и обмочила его щеки слезами.
Когда
княгиня через пять минут
вошла в комнату, она нашла их уже совершенно помирившимися.