Неточные совпадения
— По рублю на базаре теперь продают
за пуд, — продолжал Николай Силыч, — пять машин хотели было пристать к
городу; по двадцати копеек
за пуд обещали продавать — не позволили!
— Садитесь, пожалуйста! — сказал Салов, любезно усаживая Вихрова на диван и даже подкладывая ему
за спину вышитую подушку. Сам он тоже развалился на другом конце дивана; из его позы видно было, что он любил и умел понежиться и посибаритничать. [Посибаритничать — жить в праздности и роскоши. От названия древнегреческого
города Сибарис, о жителях которого ходила молва как о людях изнеженных.]
— Конечно, мы сами мало в этом понимаем, но господа тут на похоронах разговаривали: ножки ведь у них от ран изволили болеть, и сколько они тоже лечили эту болезнь, почесть я каждую неделю в
город за лекарством для них от этого ездил!..
Наконец мы, слава богу, переехали из Москвы в наш
город; m-r Постен тоже последовал
за нами.
Дедушка ваш… форсун он этакий был барин, рассердился наконец на это, призывает его к себе: «На вот, говорит, тебе, братец, и сыновьям твоим вольную; просьба моя одна к тебе, — не приходи ты больше ко мне назад!» Старик и сыновья ликуют; переехали сейчас в
город и заместо того, чтобы
за дело какое приняться, — да, пожалуй, и не умеют никакого дела, — и начали они пить, а сыновья-то, сверх того, начали батьку бить: давай им денег! — думали, что деньги у него есть.
Этого маленького разговора совершенно было достаточно, чтобы все ревнивое внимание Клеопатры Петровны с этой минуты устремилось на маленький уездный
город, и для этой цели она даже завела шпионку, старуху-сыромасленицу, которая, по ее приказаниям, почти каждую неделю шлялась из Перцова в Воздвиженское, расспрашивала стороной всех людей, что там делается, и доносила все Клеопатре Петровне,
за что и получала от нее масла и денег.
Кергель о всех этих подробностях, и не столько из злоязычия, сколько из любви и внимания к новому приятелю, стал рассказывать всему
городу, а в том числе и Живину, но тот на него прикрикнул
за это.
Когда Вихров возвращался домой, то Иван не сел, по обыкновению, с кучером на козлах, а поместился на запятках и еле-еле держался
за рессоры: с какой-то радости он счел нужным мертвецки нализаться в
городе. Придя раздевать барина, он был бледен, как полотно, и даже пошатывался немного, но Вихров, чтобы не сердиться, счел лучше уж не замечать этого. Иван, однако, не ограничивался этим и, став перед барином, растопырив ноги, произнес диким голосом...
И все затем тронулись в путь. Старик Захаревский, впрочем, поехал в дрожках шажком
за молодыми людьми. Роща началась почти тотчас же по выезде из
города. Юлия и кавалеры ее сейчас же ушли в нее.
Вслед
за тем Вихров объехал все, какие были в
городе, книжные лавчонки, везде спрашивал, нет ли каких-нибудь книг о раскольниках, — и не нашел ни одной.
Говоря по правде, герой мой решительно не знал, как приняться
за порученное ему дело, и, приехав в маленький
город, в уезде которого совершилось преступление, придумал только послать
за секретарем уездного суда, чтобы взять от него самое дело, произведенное земскою полициею.
Есть же
за океаном государство, где что ни
город — то своя секта и толк, а между тем оно посильнее и помогучее всего, что есть в Европе.
Вихров, отобрав все допросы и написав со священником подробное постановление о захвате раскольников в моленной, хотел было сейчас же и уехать в
город — и поэтому послал
за земскими почтовыми лошадьми; но тех что-то долго не приводили.
— Что это, батюшка, вы
за штуку выкинули? — произнес он затем вслух. — Уехали совсем из
города и не зашли даже проститься.
—
За неволю выкинула; бают, бил, бил ее, приехавши из города-то, — подхватил другой мужик из толпы.
Вслед
за тем мужики ему объявили, что опекун уехал в губернский
город жаловаться на них и на чиновника.
На целый губернский
город выищется не более двух — трех сносно честных людей,
за которых, вероятно, бог и терпит сей град на земле, но которых, тем не менее, все-таки со временем съедят и выживут.
Вихров, по приезде в
город, как бы в вознаграждение
за все претерпенное им, получил, наконец, от Мари ответ. Почерк ее при этом был ужасно тревожен и неровен.
Не забыть мне, милостивые государи, и того, — продолжал Вихров, — как некогда блестящий и светский полковник обласкал и заступился
за меня, бедного и гонимого литератора, как меня потом в целом
городе только и оприветствовали именно
за то, что я был гонимый литератор, — это два брата Захаревские: один из них был прокурор и бился до последних сил с деспотом-губернатором, а другой — инженер, который давно уже бросил мелкое поприще чиновника и даровито принялся
за дело предпринимателя «…