Неточные совпадения
В это время по дороге из города, по которой расставлены
были махальные, показались два верховые. Это
были адъютант и
казак, ехавший сзади.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту
была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий. Он, смеючись, оглядывался назад на своего
казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его. Только-что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая
казаком, и решительность Денисова, махавшего саблею и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо
было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Впереди
была пустыня, по которой кое-где шевелились кучки наших разъездных
казаков.
Из-за двери слышен
был в это время оживленно-недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки, и по тому, что
казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, — по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно
было случиться что-нибудь важное и несчастливое.
На нем
была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал,
была донская, купленная походом у
казака; гусарская измятая шапочка
была ухарски надета назад и набок.
В 9-м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их
было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни
казаков провели целый отряд французских кавалеристов.
Перед самым им лежал почти поперек среднего прохода, на голом полу, больной, вероятно
казак, потому что волосы его
были обстрижены в скобку.
Увидав на той стороне
казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых
была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, — Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление и на другой день войска его стали переходить Неман.
В тот самый день, в который Наполеоном
был отдан приказ о переходе через Неман, и передовые войска его, оттеснив
казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена — на бале, даваемом генерал-адъютантами.
Выехав в ночь с 13-го на 14-е, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя
казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он
был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Он выехал к
казакам, расспросил, где
был полк, состоявший в отряде Платова, и к вечеру же нашел своего барина Николая Ростова, стоявшего в Янкове, и только что севшего верхом, чтобы с Ильиным сделать прогулку по окрестным деревням.
Между ними всегда ходили какие-нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в
казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких-то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797-м году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором всё
будет вольно и так
будет просто, что ничего не
будет.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение, и что противно тому, что́ происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя
казакам разорять свои деревни) в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно
было, имели сношения с французами, получали какие-то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот
был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором и, узнав Пьера, остановил своего
казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе
было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из-за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противуположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с
казаком.
В палатке
было три стола. Два
были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что́ делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно
казак, судя по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что-то резал в его коричневой, мускулистой спине.
Один из людей в темноте ночи, из-за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно
было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные Мамоновскими
казаками.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтоб отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение
было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано
было наступление.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления и сведения
казаков о незакрытом левом фланге французов
были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление
было назначено на 5-е октября.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего
казаков француза, и всё, чтò
было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей, и побежало куда попало.
Ежели бы
казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, чтò
было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и всё чтò тут
было.
Но нельзя
было сдвинуть с места
казаков, когда они добрались до добычи и пленных.
Взято
было тут же 1500 человек пленных, 38 орудий, знамена, и чтò важнее всего для
казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы.
Со всем этим надо
было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись
казаки.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где по донесениям
казаков прежде никого не
было, теперь
было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который кроме письменного донесения должен
был на словах рассказать всё дело. В 12-м часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый
казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.
Когда вот-вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно
было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим 40-летним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от
казаков, тотчас же согласился с Мутоном, и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
Прежде, чем партизанская война
была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии — отсталые мародеры, фуражиры —
были истреблены
казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку.
Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже всё
было возможно.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге,
было оставлено шесть
казаков, которые должны
были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
— Едут двое, — офицер и
казак. Только не предположительно, чтобы
был сам подполковник, — сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные
казакам слова.
— Вот говорили всё, что опасно, опасно, — сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. — Впрочем мы с Комаровым — он указал на
казака — приготовились. У нас по два писто… А это чтò ж? — спросил он, увидав французского барабанщика, — пленный? Вы уже в сраженьи
были? Можно с ним поговорить?
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это
были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать всё, чтò он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, чтò спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и, обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
— Чтò, брат, не
будешь? Али скрючило? — смеялись ему
казаки, и Тихон нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон
был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он
был шут всех
казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон
был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому что он не удовлетворился одним французом, или потому что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов,
был открыт ими.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах,
казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки,
казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе
были три офицера из партии Денисова, устраивавшие стол из двери. Петя снял и отдал сушить свое мокрое платье и тотчас же принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
— Возьмите пожалуста себе. У меня много таких… — покраснев сказал Петя. — Батюшки! Я и забыл совсем, — вдруг вскрикнул он. — У меня изюм чудесный, знаете, такой без косточек. У нас маркитант новый и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что-нибудь сладкое. Хотите?.. — И Петя побежал в сени к своему
казаку, и принес торбы, в которых
было фунтов пять изюму. — Кушайте, господа, кушайте.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинною шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он
был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени дорога впереди их безопасна от
казаков.
На дворе еще
было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь.
Казаки и гусары не все спали: кое-где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, не громкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя должен бы
был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит
казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое, черное пятно направо — караулка, и красное, яркое пятно внизу налево — догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, — гусар, который хотел
пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого.
Может
быть, что под фурой сидит просто
казак Лихачев, а очень может
быть, что это — самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает.
Лошадей подали. Денисов рассердился на
казака за то, что подпруги
были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
У одной избы столпились
казаки, что-то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе и первое, что он увидал,
было бледное с трясущеюся нижнею челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
— Готов, — повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся
казаки. — Брать не
будем! — крикнул он Денисову.
Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы,
была отбита
казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не
было ни одного больше; они все исчезли.
Первые русские люди, которые вступили в Москву,
были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители.
Казаки увозили, чтò могли, в свои ставки; хозяева домов забирали всё то, чтó они находили в других домах, и переносили к себе под предлогом, что это
была их собственность.