Леонид Павлович Быстрый продолжает адаптироваться в новом для себя мире, попутно привыкая к лохматой сущности, которая поселилась в нем. Он этого не желал, но пути Единой неисповедимы. Зверь внутри него сделал свой романтический выбор, осталось только согласовать его с человеческой половинкой. Однако не все так просто. К тому же, враг, которого он одолел в Новогоднюю ночь, не собирается отказываться от своих монархических планов и теперь жаждет не только смерти избранницы его волка, но и мести…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Академия Иммерсии 2: Право Истинных» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 15. Когда мне плохо, я вою, и тогда плохо становится всем!
Риск — это путь лишь для смелых сердец,
Возможности он открывает бескрайние.
Кто не рискует, возможно, совсем не глупец,
Но он не познает вкус шампанского тайного.
Весь следующий день перед полнолунием я не находил себе места. Внутри всё звенело, словно натянутая тетива, — любое слово, любой взгляд могли стать последней каплей. Друзья пытались поговорить со мной, хотели как-то помочь, но я лишь грубо и резко обрывал все попытки коммуникации. Даже одногруппники обходили меня стороной, чувствуя ауру неприятия. У меня не было желания вновь слушать успокаивающие слова, не было желания обсуждать свои планы. Никто не должен был знать, что я задумал, а я не собирался никому рассказывать. Предупредил лишь фамильяра, что этот оборот планирую провести в одиночестве и взял с него обещание молчать.
ДраКоша пытался выудить подробности, своим тихим умоляющим голосом он просил меня подумать, не действовать импульсивно. Он напоминал мне о своем предназначении, о том, что мы должны держаться вместе, но я был непреклонен. Внутри меня кипела решимость, и ничто не могло ее поколебать.
Сегодня я сделаю это.
Сегодня я позволю своему волку выполнить то, чего жаждет каждая клеточка моего тела — найти свою пару, почувствовать ее след, услышать зов. Я подозревал, что это будет опасно, но этот страх ничто по сравнению с тем, что я чувствовал каждый день без Лианы.
Когда пришло время ужина, я специально набил брюхо по максимуму, чувствуя, как желудок наполняется приятной тяжестью. Я надеялся, что для волчьей формы обильная пища послужит источником дополнительной силы. Еда, калории — всё это могло понадобиться нам ночью, чтобы продержаться как можно дольше. В столовой стоял привычный гвалт, студенты обсуждали что-то свое, но я не вслушивался. Чувствовал только пристальный взгляд Майи, которая уже закончила трапезу и продолжала пялиться на меня. Ее взгляд был пронизан тревогой, и я знал, что она явно что-то подозревает. Пчёлка была готова спросить или выслушать, что происходит, но я избегал ее взгляда, не желая никаких разговоров.
— Лёнь, может, пойдем в общагу? Ты выглядишь так, будто не спал целый год, — сказала она голосом, полным тревоги, а в глазах читалось непонимание. — Радует хотя бы то, что поел, но и пугают объёмы сожранного!
Слова подруги проникли в сознание, словно теплый ветер, но я не мог позволить себе дать слабину.
— Я приду позже, — ответил я коротко, стараясь не смотреть на оркшу.
Я знал, что обнаружу в ее глазах беспокойство, и боялся, что это может поколебать мое решение. Майя еще немного постояла, явно желая что-то добавить, но потом просто кивнула и ушла. Ее шаги затихли вдали, а я остался сидеть за столом наедине с тяжёлыми мыслями. Казалось, что даже стены столовой давили на меня, не позволяя вольно вдохнуть.
Когда практически все разошлись, я направился в место, где один раз уже нашел абсолютный покой, пускай и совсем ненадолго.
Пещера.
Та самая пещера, где мы с Севой и Лианой совершили наш первый стайный оборот. Место, где мы стали единым целым, где я впервые ощутил всю мощь связи со стаей. Там всё еще оставались наши подстилки — холодные, никем не использованные, но я знал, что здесь смогу уловить хотя бы чуть-чуть ее присутствие. Каждый шаг по мокрому снегу отдавался в ушах глухими ударами сердца. Сумерки плавно окутывали лес, воздух был холоден, а небо — тяжёлым и мрачным.
Я вошел в пещеру, и знакомый запах сырости и холодного камня обрушился на обоняние. Ночь начала укрывать обстановку снаружи, когда я опустился на подстилку Лианы, вдыхая запах ее волчицы. Аромат принцессы едва уловимый, но он всё еще был здесь, безусловно. Словно слабое эхо ее присутствия. Я сидел на влажной ткани, глядя, как пространство за пределами пещеры подсвечивается светом полной луны, и чувствовал, как внутри меня нарастала глухая ярость. Мой волк находился в крайней степени возбуждения, он метался, требовал свободы, и сегодня я был готов эту свободу ему отдать. Здесь, на этом месте, всё, что было мной прежним, стало ненужным.
— Делай что хочешь, — тихо сказал я внутрь, обращаясь к истинному зверю. — Сегодня не стану вмешиваться. Ты можешь полностью распоряжаться нашим телом. Я знаю, чего ты хочешь, и верю, что ты найдешь ее, если она где-то там.
Я быстро разделся, не обращая внимания на холод. Сердце гулко билось в груди, когда лунный свет начал проникать в пещеру. Яркий и холодный, как ледяной огонь. Я чувствовал, как волк поднимался внутри меня, как волны ярости захлестывали всё человеческое.
Эта ночь — наша.
Внутри не было страха, только тоска и невыносимое желание найти ее. Я уже не мог больше ждать. Весь этот месяц, каждая секунда стали мучением, пыткой, которая не давала покоя.
Кожа начала трещать, мышцы сокращались, тело ломалось и перестраивалось. Я не сопротивлялся, позволял процессу происходить, наблюдал за тем, как волк берет верх. Стиснув зубы от боли, смотрел, как руки превращаются в лапы, как ногти удлиняются, становясь когтями, как всё человеческое постепенно исчезает. Этот процесс не был ни быстрым, ни легким, но я знал, что каждая минута страданий приближает меня к тому, чего так отчаянно жаждал.
Я вспомнил Лиану, ее улыбку, глаза, и то, как они светились, когда она смеялась. Эти воспоминания, словно огонь, разжигали ярость внутри меня. Я не мог позволить им исчезнуть, не мог позволить, чтобы кто-то отнял ее у меня. И эта ярость была единственной силой, которая поддерживала меня в этот момент.
И вот я больше не человек.
Черный волк, от которого исходят волны дикого гнева и отчаяния, медленно выходит из пещеры. Свет луны освещает нас, и я чувствую, как инстинкты захватывают меня до конца. Больше нет человеческих мыслей, нет сомнений, нет страха. Есть только цель. Найти ее. Найти и вернуть. Убить любого, кто встанет у меня на пути! Этой ночью мы пойдем до конца. Эта ночь принадлежит только нам, и ничто не сможет нас остановить.
Волк поднял голову, вглядываясь в глубину леса, чувствуя, как ветер разносит разнообразие запахов. Я различал их мельчайшие оттенки — мелких животных, птиц, деревьев, мокрой земли. Но я искал лишь один. Инстинкт гнал нас вперед, и я не сопротивлялся. Волкбыл свободен, и он знал, что ему нужно делать.
***
ДраКоша, за последние дни слегка ослабевший, наблюдал за хозяином, оставаясь в невидимом для всех режиме. Леонид выглядел изможденным, его глаза утратили привычный блеск, а лицо осунулось после месяца бесплодных поисков. Совесть не позволяла фамильяру напоминать о своем пропитании, видя, как бро занимается самоедством. Со вчерашнего дня Лёня повел себя максимально скрытно и подозрительно. Он не признался, куда бегал от фамильяра через портал, а котоящер чувствовал лишь сильную ауру электромагиии, что хозяин принес на себе.
Вот и сейчас, набивая утробу едой, Леонид закрылся от своего хранителя ментальной стеной. С утра он лишь взял со своего фамильяра странное обещание, что тот не расскажет никому о предстоящей попытке оборота в полном одиночестве. Это гложило котоящера.
Нужно что-то предпринять, но вот что?
Видя, что Майя приглядывает за хозяином, он решил обратиться к фамильяру бабушки Риты — Григорию. Древний, опытный кот был единственным, к кому ДраКоша мог обратиться за советом. Он точно знал, где его искать. Гриша всё свободное время проводил в подвале общежития, охотясь на расплодившихся мышей.
ДраКоша нашел старого фамильяра в холодном темном углу, заваленном пыльными тюками изношенной ткани. Григорий сидел на полу с довольной физиономией, поглощая очередную хвостатую добычу. ДраКоша подошел ближе, его крылья чуть опустились от усталости, в глазах не было видно прежнего задора.
— Эй, юнец, что тебя сюда привело? — Григорий говорил лениво, прижав лапой остатки своей трапезы. — Ты выглядишь так, словно увидел смерть.
— Гриша, — ДраКоша сел рядом, нервно перебирая когтистыми лапками. — Лёня… мне кажется, он собирается сделать что-то безумное. Взял с меня слово, чтобы я молчал, и сам за весь день и парой фраз ни с кем не обмолвился. Я понятия не имею, что мне делать. Но боюсь за него до безумия.
Кот прищурил глаза, его усы дрогнули, и он поднял голову, внимательно посмотрев на младшего коллегу.
— Он заставил тебя молчать, говоришь? А ты решил, что это верное решение? — переспросил Григорий, тщательно вылизываясь. Его голос был низким, но в нём явно считывались нравоучительные нотки.
— Он же мой хозяин… я обязан выполнять его приказ… просьбы, — тихо ответил ДраКоша, чувствуя, как голос дрожит.
— Слушай сюда, юнец, — Григорий сел прямо, его глаза блеснули в темноте подвала. — Запомни раз и навсегда. Самое главное для нас, фамильяров, — это жизнь хозяина. Если для ее сохранения нужно поднять на уши весь мир, значит, поднимаешь всех и каждого. Если нужно нарушить обещание, значит, нарушаешь. Твоя задача — защищать его любой ценой, даже если он тебе после этого до конца жизни слова не скажет.
ДраКоша смотрел на старого кота, и слова Григория служили холодным душем. Он почувствовал, как внутри него пробуждается решимость. Он не должен просто сидеть и ждать, как говорил Леонид, у моря погоды.
— Ты прав, Григорий, — твердо сказал котоящер, поднявшись на лапки. — Я не могу позволить хозяину рисковать. Спасибо.
— Иди-иди, пока не поздно, — буркнул Григорий, кивнув мордой. — И помни, ящеренок, что иногда приходится быть мудрее, чем хозяин.
ДраКоша стремительно выбежал из подвала. Его маленькое сердце колотилось от волнения и страха. Он чувствовал огромную ответственность, его разум бил тревогу, ведь жизнь Леонида зависела сейчас от его решения. Каждый его прыжок был полон решимости и паники одновременно, и единственное, что он знал наверняка, — он не может позволить своему хозяину погибнуть. Он уже понимал, что должен сделать. Добравшись до комнаты парней, он нашел там дремлющего Северрина.
— Сева! — крикнул он, почти задыхаясь. — Лёня… он собирается пройти процесс оборота один. Он явно что-то задумал! Мне кажется, он точно сегодня влипнет в неприятности, а рядом никого из нас нет!
Северрин поднял голову, его глаза раскрылись от шока, а затем сжались в тонкие щелочки. Парень вскочил на ноги, ярость и беспокойство в одно мгновение изменили лицо оборотня.
— Вот же балбесина плешивая, — выдохнул он, хватая куртку. — Где он сейчас?
— Он… уже обернулся, я чувствую это, но моя связь сильна только с его человеческой формой, — ДраКоша прищурился, чувствуя связь с хозяином, слабую, но всё еще существующую. — Мы должны найти его, пока не поздно.
Сева, не тратя времени на разговоры, выбежал на улицу. ДраКоша бросился за ним в полуполёте, его крылья цепляли стены узкого коридора, оставляя царапины. Он нутром чувствовал, что время уходит, и каждая минута на счету. Лёня где-то там, один, и ДраКоша не мог позволить ему погибнуть. Даже если для этого нужно было нарушить все обещания, даже если это означало предать доверие, — жизнь хозяина была важнее всего.
***
Наконец-то! Я больше не человек. Я — волк, и мир вокруг меня раскрылся во всей своей полноте. Звуки, запахи, движение воздуха — всё это становилось частью меня, и я, наконец, ощутил, что принадлежу этой ночи. Леонид где-то глубоко внутри, словно отражение в зеркале, наблюдал за тем, что происходит, но уже не вмешивался. Волк становился главным, волк управлял всем, — и эта ночь принадлежала только ему. Мои чувства стали острыми, словно обнажился каждый нерв, и я слышал, как шелестит ветер, как дышат ночные существа.
Всё стало иначе, всё стало… правильным.
Обнюхивал землю под лапами, подмечал каждую нотку, вплетенную в холодный воздух. Ветер приносил палитру из ароматов, запахи леса, гниющих листьев, мокрой земли. Я чуял, что моя пара была тут, но старые запахи едва различимы. В носу щекотало от попыток ухватить хоть малейший след.
Я напрягаюсь, исследую кусты и землю, покрытую снегом, двигаясь рывками, будто следуя призрачному следу. Что-то было здесь, что-то невидимое, что могло бы указать путь. Ветер меняется, и вдруг среди тысяч запахов что-то мелькает. Слабое движение воздуха заставило уши подняться и напрячься. Ощущение будто по позвоночнику пробежала искра — что-то важное находится совсем рядом.
Я замираю. В паре прыжков от меня возникает колышущийся контур. Волчица, едва заметная, словно отражение лунных бликов на глади воды. Образ напоминает видение из снов — непостоянное, почти прозрачное. Зверь пристально вглядывается в меня, ее глаза слабо искрятся, что заставляет сердце глухо стучать о рёбра. Ощущения от этого взгляда сложно описать словами — тоска и надежда, страх и некое приглашение. Она явно манит меня за собой, ее корпус будто соткан из воздуха и тумана, и только волчьи глаза могут разглядеть этот призрак. От Леонида внутри приходит радостная эмоция, а я поскуливаю, почувствовав зов.
Это ее след, ее дух, ее вызов, и я не мог не откликнуться.
Волки не думают — они действуют.
Я бросился вперед, следуя за призрачным проводником, чувствуя, как всё тело подрагивало от возбуждения. Ночные улицы города проносились перед глазами. Я летел, словно тень, словно вихрь, перепрыгивая через препятствия. Ветер пронизывал шерсть, мышцы напряглись, каждый шаг отдавался глухим ударом о землю. Прыжки, движения лап, подруливание хвоста — всё было идеально, словно я, наконец, нашел самого себя. Вокруг меня мелькали огни, тени, лица. Редкие прохожие шарахались, когда я проносился мимо, они видели только тень черного зверя, несущегося в ночи, и не понимали, что происходит. Я подмечал, как их глаза расширялись от страха, слышал, как они вскрикивали, а кто-то бросал свои вещи на землю, в панике прыгая в сторону. Это было забавно — их страх, их слабость, их беспомощность. Чужие эмоции воспринимались мной словно шум, который не следовало замечать.
Окружение мелькало рваными картинками: мостовая под лапами, осколки стекла, выбитого ветром из окна, силуэты деревьев, тени домов. Всё это проносилось, словно кадры из хроник, и лишь призрак белой волчицы передо мной оставался четким и ясным. Ее грациозные движения, парящий бег, который словно удерживал облик зверя над землей, казались фантастическими. Ее невозможно потерять из виду, она была моим единственным светом в этой бесконечной ночи. Присутствие моей пары словно явилось ответом на мольбы, на отчаяние, на невыносимую боль.
Я следовал за Лией, с каждым прыжком чувствуя, как ярость внутри перерастает в нечто иное — в предвкушение, в надежду, в отчаянное желание. Эта смесь пылала, толкала вперед, ускоряла мои конечности. Леонид внутри эхом разделял со мной это чувство, но для него оно отражалось болезненно. Его часть нашей души изнывала от боли, каждый прыжок для него, словно новый удар, новая рана, но для меня, для волка, это была свобода. Я знал, что не отступлю, не остановлюсь, пока не найду то, что ищу. Даже если это обернется страданиями, даже если путь приведет меня в бездну, я был готов идти до конца.
Призрачный образ привел меня к заброшенному полуразрушенному району на холме. Здесь не было слышно ни звуков города, не было видно источников искусственного света — только холодный ветер, который тихо завывал между руин. Дома за покосившимися заборами стояли словно мертвые, окна темнели, потрескавшиеся стены покрылись плесенью. Это место будто давно забыло, что такое жизнь. Белая волчица исчезла, как только я достиг вершины холма, оставив меня перед большим старым домом. Массивное строение не имело признаков обитания, окна заколоченные,штукатурка отслоилась от стен, но шкура на затылке встала дыбом.
Казалось, здесь уже давно никто не жил, но инстинкты говорили об обратном. Я ощутил слабый запах дымка и нечто такого, что заставило мои мышцы напрячься, чего-то живого. Мои уши улавливали слабый звук, шорох. Обойдя дом, я заметил крохотный огонек, где-то в районе кухни промелькнуло движение одинокой свечи.
Осторожно и максимально беззвучно я подкрался поближе, затаив дыхание. Лапы ступали мягко, без единого шороха, словно я стал частью этой ночи, и ничто не могло меня выдать. С каждой секундой напряжение возрастало. Добравшись до окна, я заглянул в щель меж закрытых ставен.
Двое. Один из них явно оборотень, запах его тела и крови было невозможно спутать. Его смрад был резким, агрессивным. Я не мог ошибиться — это один из них, тех, кто стоял у меня на пути. Ярость снова начала нарастать, кровь закипала в венах, и каждый мускул напрягся, готовясь к прыжку.
Леонид внутри меня наблюдал, чувствовал всё, что происходило. Его возбуждение и моя ярость смешались, стали единым потоком, который накрывал нас обоих. Он хотел придержать меня, чтобы всё хорошенько обдумать, но его голос был едва различим, словно шепот. Я же был готов действовать, готов вцепиться в горло врагу и рвать, пока не почувствую его кровь на зубах. Моя ярость была чистой, неразбавленной, и каждый нерв в теле кричал о предстоящей схватке. Пока же я ждал удобного момента, притаившись в тени и вслушиваясь в разговор. Белая волчица привела меня сюда, и теперь нужно было разобраться, что именно она хотела мне показать.
Пара разговаривала приглушенно, но их речь была полна скрытой агрессии, недоверия. Один голос был более мягким, другой — резкий и угрожающий.
«Враг! Враг! Враг!» — пульсировала однообразная мысль.
Я глубоко вдохнул, пытаясь подавить накатывающую ярость. Мои лапы впились в землю, как будто пытаясь найти опору. Внутри всё кипело, но я знал, что нужно ждать.
И вот среди слов я услышал ее имя. Имя Лианы. Это было словно удар молнии — яркий, обжигающий. Леонид внутри вскрикнул: «Да!», его голос пронзил мое сознание, его боль и страх схлынули, сменяясь на здоровую ненависть. Я взревел, и в этот момент всё, что удерживало меня, исчезло. Это был нужный момент. Каждый шаг, каждая капля накопленной ярости в моих венах — всё это вело меня к ней, и ничто в этом мире не могло меня остановить.
***
Касарр весь день не находил себе места. Что-то было не так, нечто витало в воздухе, и его внутренний зверь это чувствовал. Он доверял своей интуиции, которая не раз спасала его из лап смерти, вытаскивала из самых отчаянных переделок. Эта тревога грызла, словно невидимый червь, не давая расслабиться ни на секунду. Опасность нарастала, словно гроза, которая вот-вот разразится первыми молниями. Касарр понимал, что заигрался с заданием, что надо действовать быстрее — ускорить события и завершить то, что он уже так долго откладывал. Пленница уже не приносила никакого удовольствия. Даже физиологически его не тянуло к этому полуживому куску женской плоти. Терпение иссякало. Он не знал, когда точно за ней придут те, кто ищет ее. И Касарр решил ускорить события.
К вечеру вернулся Курртас, полукровка, его верный соратник, лишенный слуха на одно ухо, но всё еще очень надежный наемник. Он выполнил свою миссию: обежал несколько таверн, посеял слухи, говорил со всеми, кто, скорее всего, сможет передать информацию дальше. Курртас ловко вбрасывал в беседы намеки, что работает на самого Касарра, и даже небрежно упомянул район, в котором они обосновались. Касарр теперь был уверен, что спасатели обязательно заявятся в ближайшее время, и у него наготове был план.
Час назад наемник еще раз проверил кристаллы «Кровавых Слёз», встроенных в прутья клетки Лианы. Пленница лежала на полу без движения, то ли без чувств, то ли спала. Ему было наплевать. Эти артефакты были запрограммированы на тотальное разрушение, и, стоит ему активировать небольшой магозапал, лежавший в кармане, как они рванут, испепеляя всё в радиусе пары десятков метров. Касарр не допускал в работе ненужного риска, поэтому планировал наблюдать за событиями из полуразрушенного сарая, что стоял во дворе у забора. Курртаса он планировал оставить на страже, судьба оборотня совершенно не волновала его. Тот был лишь пешкой в этой игре.
Касарр поставил чайник и предложил своему полуглухому «другу» чашку свежего чая, добавив туда несколько лепестков сонной гвоздики. Этого достаточно, чтобы усыпить бдительность Курртаса, пока сам он скроется. Он не хотел избежать лишних вопросов напарника. Неспешная беседа крутилась вокруг пленницы и дальнейших планов наемников. Стоило Курртасу поднять чашку, как внезапно все инстинкты Касарра взвыли. Он ощущал угрозу так сильно, словно острый клинок вонзался в сознание, пронизывая холодом и парализующей тревогой.
Ставни на покосившемся оконном проёме без стёкол вдребезги разлетелись. В центре кухни, в клубах пыли и щепок возник злобно-рычащий силуэт зверя — огромный и угрожающий. Касарр почувствовал, как сердце на мгновение ёкнуло. Это был волк. Но, не просто волк, а черный, словно ночное небо без звезд, от которого исходили флюиды чистейшей ярости. Тонкие разряды молний ожившей паутинкой пробегавшие по его шерсти. Глаза, сияющие голубым зловещим светом, воплощали смерть.
Это и была смерть, пришедшая за ним.
Касарр, толкнув соратника под ноги волку, моментально начал оборачиваться. Ткань одежды жалобно затрещала, тело ломалось, увеличиваясь в размерах, принимая боевую форму. Черный зверь метнулся вперед, его движение было молниеносным и смертельным. Прежде чем Курртас успел хоть что-то сообразить, пасть волка сомкнулась на его горле, клыки с чавкающим хрустом разорвали плоть, а кровь фонтаном обрызгала стены и пол. Затухающий взгляд оседающего на пол полукровки наполнился удивлением и болью, а Касарр лишь про себя хмыкнул. Он точно знал, что с такой раной его соратник долго не проживет. Мелькнула шальная мысль, воспользоваться моментом и сбежать, но подсознание упорно твердило, что этот «гость» станет преследовать его до конца.
Черный зверь, издав победный рык, повернулся к Касарру. Они стояли морда к морде. Волк, с пасти которого капала горячая кровь, и ликан, громадный, весь в шрамах, каждый из которых свидетельствовал о его выживаемости и стойкости. Касарр зарычал, обнажив острые, как кинжалы, клыки, и сжался, словно пружина. Пламя одинокой свечи отбрасывало на стене за противниками зловещие тени. Волк и ликан смотрели друг на друга, словно решая, кто из них сделает первый шаг. Им предстояла схватка насмерть, и каждый из них это отчетливо понимал.
Волк бросился первым. Касарр едва успел увернуться, захватив врага за мохнатый загривок и швырнув его в ближайшую стену. Та содрогнулась от мощного удара, штукатурка осыпалась, добавив пыли в комнате. Мебель, что стояла вдоль стены, зашаталась, а старый буфет, прижатый к ней, рухнул, расколовшись на части. Но черный волк вскочил, словно ничего не произошло, и Касарр осознал — этот враг непростой. Он слишком силен для обычного оборотня.
Зверь перед ним начал стремительно изменяться. Его тело расширилось, мышцы вздулись, и вот черный ликан предстал перед Касарром, мощный, равный ему, но переполненный той же молниеносной энергией. От его ярости в воздухе пробегали искры, подсвечивая темное помещение яркими вспышками. Касарр знал, что битва будет непростой.
Они столкнулись. Каждый удар сопровождался глухим ревом, а каждый захват — смертельной угрозой. Закаленный в многочисленных битвах Касарр сражался жестоко, его когти всё чаще врезались в плоть врага, и ему удавалось постепенно брать верх. Соперник, пусть и равный ему по силам, был неопытен, допускал ошибки. Он быстро уставал, двигался медленнее, его атаки не были столь резкими, как вначале.
Касарр быстро почувствовал этот момент и начал использовать преимущество. Он нанес мощный удар по открытому боку соперника, отбросив его в сторону. Черный ликан приземлился в остатки буфета на полу, тот с грохотом окончательно развалился, вновь подняв облако пыли.
Соперник попытался встать, но его ноги заметно дрожали. Касарр глумливо оскалился, почувствовав в себе прилив сил. Он всей своей массой бросился на врага, сжимая когти вокруг его шеи, и начал душить, чувствуя, как противник теряет дыхание. В этот момент Касарр ощутил вкус близкой победы — он чувствовал, что сейчас сможет закончить бой. В глазах поверженного противника уже блеснул затухающий свет, когда внезапный громкий рык сотряс позади ликанов воздух. Взгляд Касарра метнулся в сторону пустой глазницы окна, и он увидел еще одного волка, такого же черного, но с жутким выражением в янтарных зрачках, влетающего в комнату с улицы.
Зверь с ходу врезался в бок Касарра, сбивая с ног и освобождая черного ликана от смертельного захвата. Касарр перекувыркнулся, вскочил на ноги и прижался к стене, чувствуя, как ситуация на месте сражения стремительно изменилась. Теперь он стоял против двух бойцов, сила которых была явно выше его, а их решимость непробиваема.
Потрепанный оборотень, еле держась на ногах, поднялся. Было видно, как к нему возвращалась уверенность в присутствии рядом товарища. Они быстро взглянули друг на друга, и в этом миге было больше, чем слова. Эта пара явно понимала друг друга без лишних фраз. Ликан снова начал меняться, возвращая себе форму волка. Спустя мгновение перед Касарром предстало два оскаленных черношкурых близнеца, и лишь разный цвет глаз, да пятна крови, смешанной с пылью, на боку одного волков позволяло хоть как-то их различать.
Касарр, зарычав, опустился на передние лапы. Он атаковал первым, бросившись на новенького, но ловкий зверь увернулся, стремительно перемещаясь в сторону. Спустя мгновения его пасть вонзилась в икроножную мышцу наемника, разрывая ткани острыми, как бритва, клыками. Первый соперник последовал примеру товарища, молниеносно бросившись на врага. Его пасть вцепилась в мякоть трапециевидной мышцы, разом отключая правую лапу ликана. Боль взорвалась в разуме наемника, и он взвыл, почувствовав, как тело подводит. Ликан попытался отбросить волков, удерживая на расстоянии, но их изумительно скоординированные атаки были неумолимы.
Комната наполнилась грохотом, старые стулья разлетелись на щепки, когда Касарр безуспешно попытался попасть ими хоть в одного из волков. Словно две черные молнии, соперники носились вокруг него, их движения были неуловимы и смертоносны. Один из волков прыгнул на спину Касарра, его когти глубоко вонзились в плоть, разрывая ее и заставляя оборотня взреветь от боли. Второй волк, моментально воспользовавшись ситуацией, вцепился в лапу, зубы смыкались, разрывая мышцы и сухожилия. Касарр пытался отбиться, но его удары проходили мимо, разлетающиеся обломки мебели свидетельствовали об отчаянных попытках защититься. Волки атаковали слаженно, не давая ни секунды на передышку, каждый их укус, каждый коготь оставляли следы. Раны множились, кровь покидала тело наемника всё быстрее, лишая остатков сил. Касарр мог поклясться, что чувствовал странные разряды, после укусов одного из волков, которые теперь жгли всё его тело изнутри, подобно живым тварям, высасывая остатки сил. Ужас начал вымещать из разума рациональность, не позволяя сосредоточиться на сражении.
Касарр испуганно ощущал, как силы покидали его. Он начал оседать, его удары становились слабее. Черные волки, словно одна стихия, продолжали таранить. Каждый удар был неумолимым, каждый прыжок — точным. В попытке избавить уцелевшую ногу от пасти одного из волков, Касарр на мгновение упустил из вида второго. Загривок взорвался вспышкой, а до лохматых ушей ликана достиг жуткий хруст его собственных позвонков.
Вес зверя, вцепившегося в шею, вынудил поверженное тело упасть на пол, и в затухающем сознании наемника четко обозначилась мысль: «Всё… Он проиграл».
Касарр не испытывал страха, он уже давно играл в поддавки со смертью. Лишь досадно было сознавать, что его ловушка не пригодилась. А ведь «Кровавые Слёзы» так красиво текут…
Зрение затуманивалось. Он видел перед собой два силуэта — олицетворение единения и силы. Один из волков поднял голову, его нос поводил в воздухе, улавливая едва заметные запахи, и затем, словно почувствовав что-то, тот развернулся и бросился к двери в подвал. Второй зверь, презрительно глянув в сторону поверженного противника, последовал за ним, защищая члена стаи.
Касарр видел, как силуэты комнаты исчезали, и его сознание поглощала тьма. Последнее, что он чувствовал, это горечь поражения и холод, заполнивший все его существо. Он знал, что его время подошло к концу, и не осталось ничего, кроме пустоты и тишины, в которую погружался его разум, оставляя позади только уныние и запах крови.
***
Когда мы с Севой заходили в подвал, я всё еще был пассивным наблюдателем на задворках сознания своего волка, ощущая жар боли от свежих ран нашего тела. Я целиком доверился своему зверю, и, судя по схватке с ликаном, не прогадал. Я видел, как мой волк действовал в гармонии с Северрином, словно они были одним целым. Каждый их маневр был точен, слажен, словно они тренировались вместе всю жизнь. Я почувствовал гордость. Волк знал, как быть сильным, и знал, как не подвести стаю. Его инстинкты и единение с Севой оказались тем, что способствовало нашей победе. Кровь тянула наши общие жилы, пульсировала в ушах, но всё, что я мог делать — это наблюдать. Мой волк знал, что и как нужно искать, и не позволял ничему отвлечь его от этой цели. Все его устремления сжались в одну единственную мысль — найти ее — Лиану.
Я чувствовал волчью ярость, сменявшуюся отчаянием, когда мы с Северрином пробирались по темным ступеням вниз. Волк вдыхал сырость и гниль подвала, и вдруг — слабый, едва уловимый запах.
Лиана!
Как луч света в тумане он проник в наше сознание. Волк, не теряя времени, ринулся в темноту, его тело было предельно напряжено, каждая мышца готова или к новому бою, или к спасению.
Наконец, впереди я увидел ее… клетку.
Первое, что я почувствовал, ужасное зловоние. Даже вокзальный туалет нашего городка так ужасно не вонял. Смрад испорченного воздуха, гнили ран и грязи разливался в каждом углу. Волки гораздо острее ощущают запахи, и этот ударил в нос, заставив на миг зажмуриться и чихнуть. Я на мгновение опешил, а потом увидел ее.
Лиана лежала в клетке на кучке грязной соломы, ее тело было скрюченным и неподвижным, словно лишенным жизни. Наша пара. Ее лицо было изнуренным, изможденным, покрытым воспаленными шрамами, бледная кожа, а глаза закрыты. В этот момент мир словно остановился. Я почувствовал, как что-то оборвалось внутри меня, как острое лезвие, которое прокалывало бьющееся сердце.
Неужели мы опоздали?
Неужели она уже ушла? Неужели ее не вернуть?
Мой зверь зашел в клетку медленно, нерешительно, как будто боялся. Боялся, что реальность окажется слишком жестокой.
Волчонок подошел ближе, робко лизнув ее лицо. Сначала она не отреагировала, но спустя секунду раздался стон, и веки девушки медленно приоткрылись. Ее губы едва шевелились, шепча что-то, и я почувствовал, как ее голос согревает нас, будто солнечный свет после долгой зимней ночи. Она думала, что видит призрак. Видение волка Леонида. Она была настолько слаба, что ее слова звучали скорее как легкий вздох.
Северрин тут же появился рядом, уже в своей человеческой форме. Обнаженный, но невозмутимый, он осторожно присел рядом с Лианой, его взгляд мрачнел с каждым мгновением. Он шептал ей слова утешения, что-то, что должно было бы внушить оптимизм. Но я знал его слишком хорошо — в его глазах был гнев, яростный, кипящий, будто готовый разорваться наружу. Взглянув на Лиану, Северрин стиснул зубы и протянул руку к шее, пытаясь снять магический ошейник, который впивался в истерзанную плоть, оставляя глубокие следы. Замок не поддавался, магический механизм сопротивлялся всем усилиям, словно издевался. Мой волк беспомощно крутился вокруг, не зная, чем помочь.
Я услышал голос ДраКоши в своей голове:
«Фух… Я вас еле нашел! Хозяин, вернись в человеческую форму. Электрическая магия — твой шанс. Ты можешь попробовать сжечь заклятие на замке ошейника».
Мой волк внутри яростно завыл. Он не хотел отказываться от власти над телом, не хотел терять силу, которую давала его звериная сущность. Но стоны Лианы пронзили нас как нож, раздирающий душу. Волк не мог больше сопротивляться. Я чувствовал, как мое тело начало ломаться, как мышцы сжимались, менялись. Было такое ощущение, словно меня протаскивают через выжимные ролики у стиральной машинки.
Минута боли — и вот я снова человек, обнаженный, уязвимый, но решительный.
Я протянул руку к ошейнику, чувствуя каждый вздох, каждый удар сердца Лианы, и, сам не понимая до конца, как именно смог сосредоточиться. Всё, как учил меня старый учитель. Молнии возникали из пор на коже и бежали по седым волосам моей руки к пальцам, я ощущал их трепетную ярость, и металл замка под моей ладонью начал плавиться. Синяя вспышка озарила подвал, и замок испарился, рассыпавшись в прах. Ошейник упал на пол с глухим звуком.
— Лёня, она в очень плохом состоянии, — сказал Северрин, его голос был напряженным и хриплым. — Лия может умереть в любой момент. Мы не можем терять времени.
Я кивнул и почувствовал, как холод пронизывал меня до костей. Мы должны были сделать что-то прямо сейчас. Северрин не колебался. Он вспорол вену на своем предплечье, и его голос в ментальном эфире прозвучал как молитва, полная надежды и отчаяния одновременно. Он умолял девушку обернуться в зверя, вливая свою кровь ей в полуоткрытый рот. В голове возникла сцена после сражения с Элрриком, и я тут же последовал примеру друга. Вскрыв свою вену измененным клыком, я добавил свой ручей живительной жидкости, мысленно уговаривая пару сделать глоток. Это был наш единственный шанс.
Лиана, глотнув, вздрогнула, ее тело начало меняться, и через мгновение перед нами возникла белая, но пугающе худая волчица. Она дрожала, ее лапы были слабыми, и она тут же потеряла сознание, почти безжизненно уронив голову на холодный пол. Северрин поднял глаза на меня, в них была паника, которая прорывалась сквозь его напускную решительность.
— Мы должны доставить ее в академию, Лёня, к Элводиру! Немедленно!
Северрин аккуратно поднял волчицу Лианы на руки, его движения были осторожными, словно он держал не зверя, а нечто хрупкое и священное. Ее тело безвольно свисало, а белая шерсть казалась потухшей, как тонкий туман в свете луны.
Я оглянулся вокруг в поисках хоть какой-то одежды и внезапно раздался предупреждающий крик ДраКоши:
— Осторожно, сзади!
Резко обернувшись, я увидел, как в открытые двери подвала вползает Касарр. Его истерзанное тело было покрыто смесью грязи и крови, но глаза горели неистовой злобой. Его губы растянулись в ухмылке, голосом, словно ржавый ножом, царапающим слух и разрезающим реальность, он пробормотал какую-то несуразицу, что-то сжимая в пальцах.
Прутья клетки, в которой мы все еще находились, стали стремительно раскаляться, металл начал краснеть, не суля нам ничего доброго.
Похоже, мы влипли!
— Вы не уйдете, — донесся до острого слуха пропитанный ненавистью хрип.
Мгновенно проявившийся облик ДраКоши распахнул свои крылья, в попытке прикрыть ими нашу троицу. Небольшое тельце фамильяра напряглось, излучая слабое мерцание магии. Время вокруг нас словно замедлилось, но я уже понимал — этого недостаточно. Прутья клетки, вздуваясь, плавно начали трескаться и растекаться, высвобождая нечто страшное, готовое поглотить всё на своем пути.
Всё произошло за доли секунды, растянувшиеся в осознании. Я инстинктивно собрал все свои силы и сосредоточился на руне портала, выжженной на руке. Я не знал, хватит ли мне запасов магии и сколько у нас оставалось времени, но это был единственный шанс на спасение. В воздухе за спиной Северрина раздался знакомый треск — портал разверзся, словно сине-фиолетовый вихрь. Я толкнул Севу с Лианой вперед, чувствуя, как уничтожающий всё на своем пути жар огня лижет спину, приближаясь с каждым мгновением.
Схватив ДраКошу за хвост, я нырнул в портал, чуя запах паленых волос с фасада своей филейной части. В тот момент, когда огонь позади разразился ослепительной вспышкой, мы с Драком уже падали в спасительную пустоту. Тьма резко сменилась светом подвала родной академии, и я приземлился всеми конечностями на холодный каменный пол, чувствуя, как мой разум погружается в спасительную темноту. Последнее, что я услышал, были шаги, приближающиеся к нам. Потом пришла тишина.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Академия Иммерсии 2: Право Истинных» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других