Зеркало Пророка

Артур Кольн (2025)

Давным-давно жил да доживал свои последние годы волшебный мир, Эврона. Некогда живой, прекрасный и величественный, ныне — жестокий, циничный и умирающий. Вот уже пятьдесят лет непрерывно гремят войны, прокатываются эпидемии, не стихают охоты на ведьм и колдунов, продолжаются нашествия ужасных монстров. Волшебный мир переживает Железный Век, время холодной стали и горящего пороха. Эврона обречена на конец света, который не напророчил ей только ленивый. На фоне всех этих ужасных событий патриарх Церкви Святого Люмаса поручает вольной компании наемников и одной юной чародейке из Академии найти могущественный артефакт, который должен спасти мир. Пока отряд охотится за таинственной и могущественной реликвией, великие мира сего строят козни, устраивают заговоры, пытаясь удержать власть в своих руках над тем, что может вскоре перестать существовать. Эта история о подлости и коварстве, о дружбе и храбрости, о любви и волшебстве, о надежде и вере в светлое будущее в темные времена.

Глава шестая, Святогавань II

Утром патриарх отправился за город на соколиную охоту. Он выехал, как всегда, на пологий холм, возвышавшийся к западу от Святогавани. Как всегда, его сопровождала свита: двести с гаком зийнцких гвардейцев, сотня дворян, целый взвод слуг и лакеев, несколько менестрелей и шутов. Бальтазар ехал в карете вместе с принцем Фернандом, который также любил соколиную охоту — да и вообще любил выезжать за пределы Небесного Замка. Рядом с каретой все время ехал Винченцо дель Фьоро, которому патриарх в целях конспирации назначил аудиенцию аккурат во время охоты. Официально верховный инквизитор был лишь гостем забавы, как и многие другие придворные.

С ним рядом ехал и угрюмый главный ловчий Святогавани, который отвечал за проведение охотничьих мероприятий для патриарха. Обычно в его обязанности входило следующее: выследить, поднять желаемую для патриарха дичь и сделать так, чтобы она сама напрыгнула на его рогатину⁴⁷. В этот раз его делу помогали маги — было необходимо создать в воздухе барьер, из которого птицы не смогли бы улететь. К слову о магах — чуть поодаль от патриарха ехала группа чародеев во главе с Сальвадорой Альварос, которых Бальтазар также пригласил поучаствовать в этой забаве. Большинство из них были иллюзионистами, немалая доля которых являлась адептами Сальвадоры Альварос.

Устроив стоянку у подножия холма, Бальтазар сразу же в сопровождении нескольких гвардейцев, виночерпия, главного ловчего и Фернанда поспешил на его вершину, чтобы как можно скорее выпустить соколов охотиться. Винченцо же не успел даже спешиться, как заметил на себе дюжину взглядов придворных. Дамы, прикрываясь веерами, перешептывались друг с другом, а благородные господа недобро на него поглядывали. Дело было даже не столько в том, что он был верховным инквизитором, носителем сана, который был немногим лучше профессии палача в их глазах. Отношение знати к нему портили слухи о его прошлом и о его настоящей жизни. К примеру, постоянной темой для подобных толков был вопрос происхождения этого человека, который, к слову, чем-то таинственным и загадочным не был.

О личной жизни Бальтазара Третьего ходило немало слухов, которые ни разу — абсолютно — не делали чести его духовному сану. А вишенкой на этом торте было наличие у него, по меньшей мере, двух незаконнорожденных детей, старшим из которых был Винченцо, принявший распространенную для бастардов Риконны фамилию — дель Фьоро, — а затем не без содействия патриарха сан верховного инквизитора. Назначение было произведено собственно патриархом десять лет назад. Кроме того, обсуждалось: сколько за прошлый месяц он лично подписал указов об экзекуции, кого он завербовал шпионом и что сейчас вынюхивают его люди, кому в скором месяце ждать костер, а кому — лишь угрозу. Винченцо отнюдь не был кровожадным и фанатичным псом Церкви, однако он был человеком, честно выполняющим свою работу. И он выполнял ее, следуя инквизиционным уставам.

Винченцо погладил лошадь по загривку, одновременно ловя еще больше неприязненных взглядов. Особенно когда к нему подъехала Сальвадора Альварос без своих волшебников, принявшихся колдовать у подножия холма — они создавали магический барьер, внутри которого уже выпускали птиц.

Ее гнедой мерин был очень покорным, и, как только чародейка открыла рот, он тут же встал, как вкопанный. Винченцо заметил ее, замер на секунду, а затем почтительно улыбнулся. Он был к этому готов и все равно оказался застигнут врасплох.

— Сеньор дель Фьоро, помогите даме спешиться, — с игривой улыбкой проговорила Сальвадора, обратившись к верховному инквизитору.

Винченцо без лишних слов подал ей руку, и та, опершись на нее, ловко соскочила с седла, после чего едва уловимым движением расправила свой высокий пышный воротник, оголив длинную и гладкую шею. Изящество иллюзионистки признавал даже инквизитор, который тут же догадался, что это был лишь повод начать беседу.

— А не сопроводит ли сеньор меня на холм? Склон очень крутой, и я боюсь оступиться, — Сальвадора по-прежнему таинственно улыбалась.

— Боюсь, с этим стоит повременить, — ответил инквизитор и вежливо улыбнулся, — его святейшество сейчас начинает охоту, и ему хочется, чтобы в это время ему никто не мешал.

— О, поверьте, мы с вами ему точно не помешаем, сеньор, — с этими словами чародейка подала ему руку, под которую, по ее замыслу, инквизитор должен был ее повести на холм.

— Я буду идти рядом, сеньора, — лаконично ответил Винченцо и, сплетя пальцы за спиной, вместе с Сальвадорой стал подниматься по достаточно пологому склону холма.

Ему хватило меньше секунды, чтобы косо глянуть на недружелюбные ухмылки и колкие взгляды дворян. Сальвадора заметила это и прыснула, удостоив дам ядовитой улыбочкой.

— Неужели вас беспокоит мнение этих шутов? — спросила она, прикрывая рот появившимся из ниоткуда черным веером. — Знаете, что сейчас они думают? «Лис и гадюка — хорошая бы парочка из них вышла!»

— Вы прочли чьи-то мысли, сеньора?

— Да нет, у них на лицах написано, что они думают о нас с вами. О безбожной чародейке и человеке, отправляющим невиновных на костер.

— На костер попадают только еретики, сектанты, некроманты и гоэты, но не невиновные люди. Я стараюсь за этим следить лично.

— Я стараюсь в это верить.

— Моя работа заключается в том, чтобы выявлять и устранять заразу на самом ее раннем этапе, а не бороться с ее симптомами, — спокойно сказал Винченцо.

— О, так вы себя, значит, ассоциируете с доктором? — усмехнулась Сальвадора, украдкой взглянув на Винченцо.

— Не с палачом уж точно. Палач не может остановить эпидемию и тот хаос, что эта зараза может принести в государство. А доктор… он может. И я могу.

— Мне нравится ваша точка зрения, Винченцо. Очень нравится. Видимо, поэтому его святейшество так ценит вас… Как собственного сына, не иначе…

Винченцо промолчал. Перед ними встал невысокий, но крутой каменистый выступ. Инквизитор его легко перешагнул, а затем подал руку Сальвадоре, которая приняла помощь из-за того, что она сама разыграла этот спектакль, и ей было нужно доигрывать его до конца. Он знал, что уж кто-кто, а маг-иллюзионист мог в любой момент оказаться подле патриарха уже давно.

— Мне хотелось задать вам вопрос, — сказала она, опершись о руку Винченцо.

— Спрашивайте.

— Вы… доктор, решивший на начальном этапе обуздать эпидемию… Вы считаете, что ее начала я?

Винченцо еле заметно побледнел, но выдержал хитрый и колкий взгляд колдуньи.

— Я слышала, что вы прямо сейчас ведете расследование, — проговорила Сальвадора.

Винченцо сделал вид, будто не понял, о чем та только что сказала. Чародейка на это лишь усмехнулась и покачала головой.

— Ну, полно вам, полно, Винченцо! — улыбаясь, продолжила она. — Я прекрасно знаю это. И хочу заметить, что было очень нетактично и пошло подговаривать бедного мэтра де Чини на шпионаж! И еще какой! Вы заставили беднягу шпионить за мной… Вам не стыдно?

«Соколы уже в небе… Охота начинается», — подумал Винченцо, отводя куда подальше из головы мысли о том, что художник Леонардо де Чини либо сам проболтался, либо чародейка догадалась и раскусила его.

— Вы умеете пускать пыль в глаза. Но так нагло — мысли об охоте, когда дама задает вам прямой вопрос. Это очень грубо, — как будто равнодушно проговорила она.

— Сеньора? — приподнял брови тот, делая вид, что не понимает, о чем речь.

— Ну хорошо, хорошо, играйте в эту вашу игру, если вам это так хочется. Вот только скажу вам по секрету: вы забрасываете удочку не туда.

— Я вас не совсем могу понять.

Сальвадора остановилась и пристально всмотрелась в глаза верховного инквизитора. Его лицо выражало абсолютное, полное, искреннее непонимание. Но ее это не провело.

— Отдаю должное, вы неплохо держитесь, — не пожалев лести, улыбнулась иллюзионистка, — однако не пытайтесь играть со мной в игру обмана. Вы, конечно, могли научиться у тех, кого пытали и допрашивали, как правильно засунуть язык в задницу и сделать столь невинную мордашку, от которой даже ваш ручной псих Таркфельд прослезится. Однако это не пройдет со мной. Я, понимаете ли, почти что сама придумала эту игру. Я в ней гроссмейстер.

— Вот как? — Винченцо и не думал кончать играть в эту игру.

— Ах, ха-ха-ха, дорогой Винченцо, вы такой забавный!

Все это время он сопровождал ее смех вежливой улыбкой, по-прежнему держа пальцы, сплетенными за спиной.

— Ну что вы в самом деле! — улыбка чародейки, как мираж, исчезла, — я говорю как есть. И хочу также сказать еще одно: мы с вами на одной стороне. И я собираюсь вам помочь. Мне нет никакой радости в смерти коллеги, пусть она и была ветреной и самодовольной сукой. Но… она была, как и я, архимагом. К концу жизни она решила помочь Империи, которой преданно служу я. Только и всего. И на этой ноте, я еще раз вас прошу, перестаньте шпионить за мной. Вы узнаете лишь то, что я вам в эту минуту сказала. Только и всего… а сам виновник в это время будет наблюдать за вами и громко хихикать, хватаясь за живот и даже не скрываясь. Подумайте о моих словах, сударь верховный инквизитор.

Сальвадора вновь издала фальшивый смешок, прикрывая рот веером, словно бы верховный инквизитор ее рассмешил какой-то остроумной шуткой. Тот отвечал ей искренней — на первый взгляд — улыбкой. Дальше подъем проходил в молчании. Винченцо старался либо не думать вовсе, либо занимать голову мыслями о соколах, что вызывало у чародейки-иллюзионистки ироничную улыбку.

Наконец, через пять минут Винченцо дель Фьоро и Сальвадора Альварос поднялись на вершину холма и после этого пошли прямо к Бальтазару, который из подзорной трубы наблюдал за тем, как его любимый сокол Уберто пикирует на ничего не подозревающую семью уток. Уберто настиг мать семейства, а затем к охоте подключились еще два сокола: Цирон и Сакс, любимчики принца. Собственно рядом с патриархом стоял юный принц Фернанд Аннхаммер, который наблюдал за охотой с большим интересом и азартом, чем его опекун. Он очень любил соколиную охоту и в немалой степени самих соколов. Они напоминали ему о доме. Напоминали о его семье и ее без преувеличений триумфальной истории. Род Аннхаммеров избрал своим новым гербом золотого сокола на черном поле, после того как дед Фернанда Фридрих фон Аннхаммер стал королем Гроцланда.

— О, сын мой! — радостно воскликнул Бальтазар, оторвавшись от подзорной трубы. — Как мило, что вы пришли! Как вам охота?

— Очень увлекательно, ваше святейшество, — ответил Винченцо, который на самом деле не видел ничего увлекательного в подобном занятии.

— Именно! — самодовольно улыбнулся Бальтазар.

Винченцо заметил, что юный принц повернулся и недобро поглядел в его сторону.

— Ваше величество… — верховный инквизитор отвесил низкий поклон принцу.

Выпрямившись, он заметил, что мальчик по-прежнему волком смотрит в его сторону.

— Кхм… Госпожа Альварос, — обратился Бальтазар к чародейке, стоящей возле Винченцо, — вы не возражаете, если я попрошу вас оставить нас наедине?

Едва заметно он прищурил глаза. Сальвадора это без труда заметила и кивнула, после чего сделала изящный реверанс и растворилась в воздухе, не оставив после себя и следа ее присутствия.

Фернанд тут же повернул голову к небу, как только источник его недовольства и тревоги исчез из поля зрения. Теперь все его внимание заняла охота. С завороженной улыбкой он следил за тем, как соколы убивают в воздухе еще живых утят.

— Знаешь, какой у нас повод, сын мой? — спросил Бальтазар, поднося к глазу подзорную трубу.

— Он был нужен, ваше святейшество? — отозвался Винченцо.

— Выведя Лярэнс из игры, мы наконец-то смогли быстро расправиться с бунтующими графами и баронами, — проговорил Бальтазар, не обратив внимания на слова инквизитора. — Последние крепости сдались, послов и парламентеров уже выслали ко мне. Все герцоги на нашей стороне. А король Альбии не рискнет выступать против нас, не имея союзников в Империи. Он уже отправляет мне подарки, а с ними — предложение о мире и заверения в преданности императорской короне! Очень скоро, Винченцо, мы сможем собрать Империю воедино. Ту Империю, которую мог только мечтать построить Сигизмунд Аннхаммер!

— Что насчет Халь-Зафира и Асфахана? Юг тоже не дремлет, — спокойно заметил Винченцо, скрещивая руки на груди и поднимая голову.

Последний утенок, получив сокрушительный удар клювом по черепу, полетел камнем вниз.

— Асфахан и Халь-Зафир еще долго будут бодаться у себя на юге и мериться силой друг с другом, — ухмыльнулся патриарх. — Ты знал, что зафирийский султан и асфаханский шах даже завели каждый по борову, которых они назвали в честь друг друга? Ха! Бараны! Винченцо, помяните мое слово: южане обескровят друг друга сами, без нашей помощи. Как только мы пересечем Срединное море, нам останется лишь водрузить наши знамена на стенах их дворцов и замков. Но явимся мы туда уже тогда, когда, наконец, задавим расколькников в Империи и набьем морду ведьме из Свякивии.

— Говорят, под хоругви королевы Ольги перешло немало племен кочевников и горцев, которые бегут с востока в ее земли. И она охотно принимает их в свои подданные…

— Это все преувеличение, Винченцо! — отмахнулся Бальтазар. — Ни больше ни меньше, как и то, что в Свякивии уже набралось стотысячное войско. Будь это правдой, свякивы уже давно ворвались бы сперва в Белавию, потом в Гроцланд, в Лярэнс и наконец в Риконну. Но этого не произошло и не произойдет. Она слишком много на себя взяла, еще когда обвенчалась с Волибором Величем и раздвинула перед ним ноги! Она! Колдунья — за короля, да еще какого… узурпатора и братоубийцу!

— У нее есть сын от него, — вспомнил Винченцо, сузив глаза, — народ и князья ее признают, маги в Свякивии ей покорны, а власть Церкви как таковая отсутствует. Сбросить ее с трона будет очень непросто…

— Во-первых, сын мой, — Бальтазар резко посерьезнел, услышав, как тот отмечает сильные стороны его главного политического противника, — она — тиран, как и ее почивший полоумный муж — пусть он навеки не упокоится. Люди ее не любят, а боятся. Все, кто на ее стороне, — или маги-ренегаты, или кучка чумазых подкаблучников, которых можно удивить даже фокусом с картами. Во-вторых, то, что у нее есть ублюдок, проблемой не является. Хотя бы потому, что он наверняка не ее сын, а очередной бастард Волибора.

Винченцо вздохнул, опустив глаза. Ему не хотелось это никак комментировать.

— Маги не могут иметь детей, — продолжал Бальтазар, не заметив реакции Винченцо. — Если магия проникает в какое-то тело, то она делает его удобным для себя, исключая мешающие ей функционировать факторы. У женщин, к примеру, выравнивает гормональный фон, исключает менструацию, делает невозможным как таковое зачатие, вынашивание в своем чреве ребенка и, собственно, его рождение. У колдуний напрочь отсутствует проявление материнства и заботы.

— Я знаю…

— Тогда почему ты веришь в брехню о том, что она смогла понести от Волибора щенка? Пятьдесят лет он тыкал, тыкал, тыкал — не получалось. И вот перед самой смертью вдруг раз — и вышло. Так, по-твоему?

— И все же законный наследник Свякивии есть… даже если и номинальный, но он сын Волибора.

— Как только мы войдем в Мариград, я отдам приказ, чтобы его повесили у ворот.

В этот момент Фернанд радостно воскликнул, повернулся к Бальтазару и указал пальцем на соколов. Тот ему улыбнулся, а затем заговорил вполголоса.

— Я с тобой поделился новостями извне. Хорошими, — сказал он, не поворачиваясь к Винченцо. — Поделись и ты со мной хорошими новостями. Поведай мне, как идет расследование. Что ты узнал о смерти Сибиллы?

— Мои шпионы продолжают искать, — тихо ответил Винченцо. — Утром ко мне вернулись две поисковые группы, которые я выслал аккурат после нашей последней встречи. Они прочесали все побережье от Блаженного Залива и до Пепельных Земель в Анкиридоне… Ни одна, ни другая не нашла следов крушения судна, на котором находилась Сибилла Ирифийская… Кроме этого, мои люди продолжают работать во всех инстанциях, начиная с храмов и заканчивая притонами в Святогавани и за ее пределами.

Действительно, информация лилась сотнями доносов, писем и рапортов прямо на стол к Винченцо. Он не спал вторые сутки, продолжая перебирать каждый лист, проверять его и, как правило, находить лишь то, что или не представляло для него никакого интереса, или было откровенной ложью от доносивших, которые не стеснялись приукрашивать подробности полученных «сведений». Каждое он разбирал лично и лишь несколько раз отправлял своих людей к некоторым особенно награжденным от природы фантазией агентам, работавшим исключительно для своей собственной выгоды.

— Наши враги сейчас слабы, — произнес вполголоса патриарх, — но и мы, несмотря на список наших побед, не можем похвастаться выигрышным положением. Все может перевернуться с ног на голову в один момент.

— Я знаю…

— Так почему же расследование никак не продвигается?! У тебя нет людей?! Нет денег?!

— Ваше святейшество знает, что ее корабль потерпел крушение, — заметил Винченцо. — Найти причастных к этому не такая простая задача, как кажется. Тем не менее у меня есть и были кое-какие мысли с самого начала.

Бальтазар немного помолчал.

— Какие у тебя есть зацепки, кого ты подозреваешь? — спросил он немного погодя.

Винченцо вновь вспомнил о том, как прекрасны соколы во время охоты.

— Сальвадора Альварос, — произнес он, наконец. — Ей известно о Зеркале Пророка. Она эгоцентрична, властолюбива и амбициозна. Кроме того, они с Сибиллой были не в лучших отношениях. Она могла не знать, как использовать Зеркало, однако появление Сибиллы могло негативно отразиться на ее положении в Академии и при дворе.

— Не спорю, — признал Бальтазар, — Сибилла и Сальвадора были соперницами и могли друг друга не любить, презирать и, может, ненавидеть. Но, прости за откровенность, я ожидал от тебя большего.

Винченцо молча взглянул в лицо патриарха, который всем своим видом демонстрировал высокомерие.

— Понимаешь ли, как раз-таки Сальвадора Альварос не могла так поступить. Она мой человек в Академии. Я тебе этого не сообщал. Она возглавляет оппозицию Луцио Мичезаро, которому, как я считаю, очень вредно иметь абсолютную власть в своей структуре. И, к слову, Сальвадора Альварос с самого момента назначения его, а не ее на сан архимагистра, ни разу не выразила ни капли теплого чувства в его сторону. Скорее, напротив. Враг моего врага, сам понимаешь. Не туда ты забросил, сын мой, не туда…

Винченцо сохранил самообладание.

— Вы бы могли мне сообщить об этом прежде, чем…

— Мог бы. Но должен ли был?

— Разве не вы вместе с архимагистром разработали успешный план контратаки на Лярэнс? — сказал верховный инквизитор, проигнорировав ответ патриарха. — Не вы ли с ним заодно восемь лет назад выступили за то, что только вы, ваше святейшество, должны заниматься опекой принца, а не его семья? Не вы ли с ним разве организовали поиски последней Печати Спасителя, после того как о своей находке вам сообщила госпожа Сибилла? Мне казалось, что вы союзники.

— Ты прав, сын мой. Но от части. Во главе такого альянса должен стоять только один. Раньше этим одним был наш с ним общий друг Сигизмунд. Он сумел уберечь Империю от сепаратистов и приструнить магов, которым на протяжении пятисот лет сходило с рук плести заговоры и интриги за спиной у Айрескристов. А после того, что волшебники наделали в семьдесят третьем году, начав свою собственную войну и уничтожив вместе со своим островом столицу, он мог начать на них охоту, как в Халь-Зафире и Асфахане. Однако мы с ним поступили иначе. Мы протянули им руку помощи, дали им второй шанс. Во главе Академии, по его решению, встал Луцио Мичезаро, сильный и уверенный в себе архимаг, который презирал и ненавидел одинаково как гоэтов, так и некромантов. Втроем мы смогли подготовить Империю к противостоянию с югом и востоком. Но все то время у нас был император, тот, кто возглавлял наш триумвират.

Винченцо многозначительно посмотрел на Фернанда, внимание которого полностью занимали соколы. Бальтазар медленно проследил за его взглядом, повернув голову в сторону юного государя, и какое-то время молчал.

— А сейчас у нас есть юный и неопытный принц, Винченцо, — с много говорящим вздохом отрезал Бальтазар. — Есть я. И есть очень амбициозный, сильный и уверенный в себе архимагистр Академии. Это… крайне опасный… кхм, человек. И чтобы он не чувствовал себя чересчур могущественным и уверенным в себе, его нужно сдерживать. Поэтому мне очень выгоден союз с гордой и непреклонной Сальвадорой Альварос, а ей — со мной. Ей не нравилась Сибилла, но перспективы от союза со мной — еще как.

Неожиданно со стороны Красных гор до них докатился глухой рокот. Винченцо и Бальтазар оглянулись в ту сторону, с которой донесся звук.

— Дядя Бальтазар, что это за шум? — испуганно спросил Фернанд, повернувшись к патриарху.

— Государь, отойдите назад! Стража! — Бальтазар тут же поспешил к мальчику.

Несколько гвардейцев тут же окружили их и приготовились к бою, выставив вперед алебарды и аркебузы. Винченцо укрылся вместе с патриархом, когда принц ткнул пальцем в небо и закричал:

— ЧТО ЭТО?!

В небе из-за облаков показалась крылатая тварь с двумя головами: с мордой барсука и с пастью ящера. У нее был длинный извивающийся змеиный хвост, когтистые короткие лапы и покрытое мехом туловище. Она уродливо шипела и рычала, снижаясь над соколами.

Тварь ударила в полете одного из соколов хвостом и тут же резко переключилась на другого, схватив его за голову когтями так, что птичий череп просто треснул. Третий попытался улететь, набрав высоту, но чудовище устремилось за ним. И через минуту Фернанд наблюдал, как сокол просто падает вниз. Но упасть на землю ему не позволила двуглавая тварь, поймавшая барсучьей пастью тушку птицы. Чудище хотело было резко взлететь вверх, но тут же столкнулось о невидимую преграду в воздухе, после чего рухнуло вниз. Не успела оно как-либо подать звук, как тут же ее придавил массивный валун, который запустил один из магов Альварос. Валун задавил как охотника, так и его добычу.

Сальвадора Альварос в ту же секунду оказалась рядом.

— Государь! Ваше святейшество! С вами все порядке? — подбежав, спросила Сальвадора, расталкивая гвардейцев.

— Да, сеньора Альварос, мы в порядке… — ответил Бальтазар.

— Эта тварь убила моих соколов! — воскликнул Фернанд со слезами на глазах. — Она убила Сакса и Цирона! Что это за монстр?!

— У госпожи Альварос наверняка есть ответ на ваш вопрос, ваше величество, — сказал Бальтазар. — Правда, что это какое-то дикое животное? И почему оно прорвалось через преграду?!

Фернанд повернулся к Сальвадоре. На его лице ясно отражались страх и ненависть.

— Увы… — ответила со стойкостью в голосе Сальвадора, лишь опустив глаза перед принцем, — это химера. Существо, созданное кем-то из магов… конструкторов. Судя по всему, оно могло игнорировать магический барьер, когда проникло за него. И должно быть, кто-то из адептов не уследил за этим… Ваше величество, я лично займусь этим вопросом и найду виновного.

— Очень рассчитываем на вас, сеньора Альварос, — ответил Бальтазар и повернулся к принцу.

По щекам Фернанда текли слезы, а его губы, дрожа, искривлялись.

— Ваше величество, вам лучше проследовать в ваш шатер, вам нужно успокоиться… — мягким и одновременно приказным тоном сказал патриарх принцу.

— Маги… Эта злая химера! Магическая химера! Она убила соколов… Моих любимых птиц!

— Да, ваше величество, это потеря…

— Маги сделали эту злую химеру!… убившую моих Сакса и Цирона… Моих…

— Отдохните, ваше величество.

Четверо гвардейцев тут же выстроились позади Фернанда, и тот торопливо стал спускаться вниз по склону холма. Бальтазар, Винченцо и Сальвадора смотрели ему вслед.

— Продолжайте расследование, Винченцо, — проворчал Бальтазар, кидая последний взгляд на инквизитора и одновременно на чародейку, — сеньора Альварос вам поможет. Разумеется, после того как найдет и расправится с виновником. Я не потерплю столь наглой выходки в свою сторону ни от кого. Вы понимаете меня?

— Да, ваше святейшество, — ответила Сальвадора, опустив голову.

Винченцо молча смотрел на валун, из-под которого еще виднелся змеиный хвост химеры, а также оскаленная барсучья морда. Где-то под камнем покоился и молодой сокол.

Бальтазар поспешил за принцем, оставив их двоих на холме.

— Ну что, вы и дальше будете думать о соколах, — произнесла многозначительно Сальвадора, — или же поможете даме в ее тяжелом положении?

Винченцо окинул ее мрачным взглядом, который, впрочем, той не показался серьезным. «Если только дама действительно та, какой себя мне представляет», — подумал он.

— Приходите сегодня вечером ко мне. Будьте один, без стражи и ваших псов. У меня аллергия на собак породы Таркфельд.

***

Было давно за полдень. Винченцо, сидя в одной рубашке и брюках, как раз заканчивал обедать, вытирая губы и усы салфеткой. Сиана быстро и аккуратно разложила на кровати мужскую одежду. Отнюдь не похожую на ту, что должен носить инквизитор. Колет, дублет⁴⁸, плащ, шоссы, штаны с буфами, кожаные сапоги и шляпу с пером. Вся одежда была в темных тонах. Ни дать ни взять наряд таинственного любовника, собравшегося этой ночью нанести визит некой прелестнице. Эдакой перчинки образу прибавляли кинжал и рапира — оружие риконнских дворян. Воображение девушки ни на шутку разыгралось, когда она смотрела на все это обмундирование.

— Кто эта счастливица? — весело спросила она.

— Что? — невозмутимо уточнил Винченцо, вставая из-за стола и кладя на него салфетку.

— Как представлю вас в этом наряде, так мысль сама напрашивается, что вы не иначе как идете на свидание, — стала отвечать Сиана, не переставая фантазировать и восторгаться. — Вы, не желая быть узнанным, вознамереваетесь нанести визит не менее таинственной незнакомке, которая наверняка может быть в опасности. Но вы, как рыцарь, берете с собой оружие, чтобы защитить и спасти ее! Это очень романтично, сеньор…

Винченцо приподнял брови и слегка покачал головой.

— Так кто же это? Вы можете мне верить, я никому не скажу.

— Нет, Сиана, — сдержанно отозвался инквизитор, подходя к кровати, — меня не влекут подобные авантюры. Но да, я не хочу быть узнанным, и потому мне нужно сменить гардероб… Если позволите, я бы хотел переодеться. Один.

— Переодевайтесь, конечно, сеньор! Я не буду подсматривать.

— Мне бы хотелось это сделать без…

— Я заказала для вас эту одежду, как вы и просили семь часов назад. Однако мне бы хотелось полностью удостовериться, что она на вас хорошо сидит и никак не сковывает движения. Если что, я смогу все подправить.

— Хм, ну если… если ты быстро с этим управишься…

— Очень быстро, обещаю.

— Хорошо… отвернись.

Винченцо чувствовал себя крайне неудобно. Что-то внутри ему навевало мысль, что ему бы хотелось обратного. Но он духовное лицо. И у духовного лица есть свои табу и запреты, которые он честно соблюдал. Очень старался соблюдать.

Ему потребовалось пять минут, чтобы надеть все, кроме шляпы и плаща. Требовалось также зашнуровать колет, который он надел поверх дублета на пуговицах. Осознавая, что ему это дается почти непосильным трудом, он начал раздраженно пыхтеть и тихо ругаться.

— Да чтоб тебя… — буркнул он, пытаясь завязать шнурок на своей груди.

— Я помогу вам. — Сиана сию же секунду принялась завязывать шнуровку на его груди.

Он приподнял голову и вздохнул, отведя взгляд. Изо всех сил он старался не смотреть на нее, разглядывая потолок собственных покоев. Потолок был из белого камня, в углу какой-то паук свил паутину и даже поймал мотылька, который, как показалось инквизитору, попался давно. Однако самого паука он рядом не видел. Может, затаился в какой-то темной щели…

Сиана закончила и тут же исчезла из его поля зрения. Она подняла и расправила плащ, а затем, протянув свои руки к его шее, надела на плечи Винченцо металлические лямки и защелкнула их. В горле инквизитора застрял вздох, а по телу пробежала приятная и в то же время противная дрожь. Он позволил ей это с собой сделать.

Наконец, она встала перед ним, держа в руках шляпу. Без лишних слов она подняла ее и, как первосвященник короля, короновала его ею. Потрепав перо на шляпе, она зарумянилась.

— Простите… — она улыбнулась и опустила глаза, хлопнув ресницами, — я не смогла устоять… Вам… очень идет.

— Правда? — спросил Винченцо, сделав удивленное и слегка довольное лицо. — Сидит вроде бы ничего, но… может, где-то стоит ослабить швы или…

— О нет, не стоит. Очень скоро костюм сам сядет на вас как влитой. Все очень даже… прекрасно.

— Спасибо.

Она стояла перед ним. Близко. Так, что он даже улавливал ее теплое дыхание. Она смиренно смотрела в пол, словно каявшаяся грешница перед исповедником, и он, пользуясь этой минутой, смотрел не без волнения на нее. По-прежнему он ощущал несвойственную ему дрожь на шее и в плечах, опускавшуюся вниз по всему телу. Что может быть прекраснее юной красавицы, которая одаривает тебя своим вниманием, своей улыбкой, словом и готова поделиться своим теплом, отдать себя… Винченцо гадал, правда ли она этого хотела.

Прервав неловкую минуту молчания, он взял над собой контроль.

— Спасибо, — повторил он и обошел ее, звеня рукоятью рапиры о бляху ремня.

— Мой сеньор…

Он остановился, но не поворачивался к ней. Ему было нельзя поворачиваться к ней лицом. Нельзя. Хоть она того хотела.

— Будьте осторожны…

Он, не трогаясь с места, помолчал с полминуты.

— Не волнуйся. Ужин сегодня можешь не подавать.

Он вышел из своих покоев, и за ним закрылась дверь.

***

Над обителью святости, благочестия и религиозного рвения, Святогаванью, заходило солнце. Винченцо выехал на гнедой кобыле из Небесного Замка. Преодолев длинный каменный мост, он сразу же оказался в Сияющем Квартале, роскошном и блистательном районе города, где жили самые богатые и влиятельнейшие горожане: семьи банкиров, чиновников, богатых купцов из гильдий, рыцарей, а также верховные жрецы, их родственники, друзья и нередко — их любовницы. В отличие от Портового Квартала, Сияющий был в разы чище и благоустроеннее. Здесь было вдвое больше стражи, оттого пропадала необходимость лишний раз проверять, на месте ли кошелек. Куртизанок нигде не было видно — для тех, что работали в Сияющем Квартале были отдельные два заведения высокого класса, находившиеся в центре, возле парка. Как раз мимо него Винченцо проехал, сделав крюк, и повернул на петляющую по склону холма улицу, чтобы подняться к самым дорогим усадьбам.

На пути никто его не останавливал. Тем не менее он почти с самого начала ловил на себе по меньшей мере пару десятков взглядов, из которых лишь половина могла быть ему дружественной. Пожалуй, единственным сходством Портового и Сияющего кварталов состояло в практически одинаковом количестве действующих агентов, внедренных как самим Винченцо, так и другими крупными и мелкими игроками одной большой придворной — и не только придворной — игры. И конкретно задачей его шпиков было ни больше ни меньше контршпионаж и устранение враждебной ему агентуры.

Так, проехав мимо Игорного Дома, он увидел стоящего в дверях сравнительно не самой приметной наружности франта, скрестившего руки и провожавшего его взглядом. Мужчина не отрывал взгляда от Винченцо. И за это поплатился тут же. Двое — лишь с виду — господ с тростями в руках и кинжалами на поясах подошли к нему и обступили, не дав сбежать ни в Игорный Дом, ни на дорогу. Едва заметно один из двух шпионов угостил агента ударом кулака в печень и вместе со своим товарищем помог тому добраться до темной подворотни, из которой никто из них больше не выходил. В другом случае некий купец, выглянувший из-за прилавка и проводивший глазами Винченцо, ни с того ни с сего лишился практически половины своих дорогих специй — довольно нетрезвый жрец, шатаясь, грохнулся на его прилавок и кинул тому в лицо пару медяков, что-то вроде пародии на компенсацию. Пока купец кричал и размахивал руками, подоспела стража, которая была отнюдь не на его стороне. Куртизанке, смотрящей из окна элитного публичного дома «Горячий Бархат», хватило одного недоброго взгляда крайне мрачного типа посреди улицы, чтобы та сразу же затворила ставни и пошла заниматься своими делами.

Агенты Винченцо честно отрабатывали свои динары, и он без проблем подъехал к особнячку, который резко выделялся на фоне вычурных усадеб местной знати. То был белокаменный домик с красной черепицей, кольцом огороженный высокой изгородью, у ворот которой стояла лишь пара привратников. Увидев подъехавшего на гнедой лошади дворянина в черной одежде, оба стражника расступились и широко раскрыли ворота.

— Госпожа ждет вас, — коротко вполголоса известил привратник, не поднимая головы под глухим морионом.

Винченцо проехал мимо них и оказался внутри. Маленький дворик особнячка был почти абсолютно пустым. Подбежавший к нему пожилой слуга помог ему спешиться и повел коня куда-то за угол дома, где должна была быть, очевидно, конюшня — которую ни при въезде, ни до этого инквизитор так и не увидел. Затем к гостю вышла экономка, такая же, как конюх, женщина в годах и с доброй улыбкой встретила его.

— Госпожа ждет вас, — поприветствовала она его, повторив фразу привратника и пригласив его войти внутрь.

За дверью Винченцо увидел довольно бедную и скромно обставленную прихожую. Он знал, что глаза его могли в эту минуту дурить, не будь хозяйкой этого дома Сальвадора Альварос.

Последовав за экономкой, он прошел внутрь. В его глазах на секунду сделалось внезапно темно, а затем резко светло, вновь темно, до боли ярко, что он зажмурился и закрыл глаза. Через несколько мгновений он протер их и вздохнул, поняв, что теперь за ним вряд ли кто сможет приглядеть.

Место, куда он попал, точно нельзя было назвать скромной прихожей. Перед ним открылся чарующий вид просторного сада под открытым вечерним небом, окруженный прекрасными белыми стенами и колоннами, которые оплетала лоза и диковинные цветы вроде пурпурных роз. До его ушей доносилось необычное птичье пение: пели скворцы, но вместо простого щебетания птичкам как будто бы заказали что-то не из репертуара. Они напевали мелодии из каких-то романсов, которых Винченцо не узнавал. Под его ногами была зеленая покрытая росой лужайка, по которой кругами петляла сделанная из затейливых плит тропинка, ведшая в конце своего пути к лестнице вниз. Ступив на нее и пройдя немного, вскоре он почувствовал пар. А уже спустившись, нашел место, откуда он шел.

В гладко вытесанной и покрытой лозой скале был горячий источник, в дальнем конце которого собственной персоной, прикрыв глаза и откинувшись как на троне, сидела на подводном камне нагая Сальвадора Альварос. По обе стороны от нее — так же полностью голые — ей прислуживали два высоких атлета: мулат с большими губами и белый блондин с ясно голубыми глазами и вызывающим взглядом. Пока блондин массировал ей шею и плечи, мулат смывал с ее грудей мыльную пену.

При виде такой картинки Винченцо сделалось немного не по себе. Его как будто не замечали. Он кашлянул в кулак. Мулат и блондин не отвлекались от своих обязанностей, а их госпожа лишь слегка приподняла голову.

— О, Винченцо, вот и вы! — полуторжественно поприветствовала инквизитора чародейка, вновь откинув голову назад. — Я надеялась, вы придете чуть позже, и я успею закончить принимать ванну. Ну раз оно вышло не так, то не желаете ли присоединиться?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

47

Рогатина — тяжелое копье для рукопашного боя или для охоты на крупного зверя. Отличается большим широким обоюдоострым наконечником.

48

Дублет — мужская верхняя одежда, плотно сидевшая на теле. Первые дублеты были до середины бедра, надевались под колет.