Длинные тени

Дэвид Болдаччи (2022)

МОМЕНТАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР NEW YORK TIMES. БЕСТСЕЛЛЕР № 1 В БРИТАНИИ. В МИРЕ ПРОДАНО БОЛЕЕ 150 000 000 ЭКЗЕМПЛЯРОВ РОМАНОВ БОЛДАЧЧИ. Продолжение серии книг о расследованиях, которые ведет «человек-память» — Амос Декер. Страшный удар по голове пробудил в нем уникальную способность к абсолютной памяти. Декер детально запоминает всё, что когда-либо видел и слышал. КАЗНЬ ДЛЯ СУДЬИ Когда Амоса Декера вызывают в Южную Флориду для расследования двойного убийства, дело кажется простым. Федеральный судья и ее телохранитель найдены мертвыми в ее доме. Перед смертью на женщину надели повязку с грубо сделанными прорезями для глаз — явный намек на то, что за годы, проведенные в зале суда, она судила пристрастно. Месть одного из несправедливо осужденных? ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ Но почти сразу Декер понимает: дело гораздо сложнее, чем кажется. Почему судья и ее телохранитель были убиты совершенно по-разному и в разных частях дома? Почему охрану осуществлял сотрудник частной компании, а не федеральный маршал? Зачем убийца запихнул ему в глотку денежные купюры далекой европейской страны? НА ГРАНИ СРЫВА Между тем у самого Декера началась черная полоса. Начальство, недовольное независимым характером Амоса, назначило ему новую напарницу. И еще, недавняя трагедия вернула память Декера в прошлое, которое он мучительно хочет забыть — и не может. Его психика начинает сбоить. А права на ошибку Декер не имеет: слишком опасным делом он занялся… Дэвид Болдаччи — настоящий классик остросюжетного жанра. Он выпустил более 40 произведений, переведенных более чем на 45 языков и вышедших в более чем 80 странах общим тиражом более 150 000 000 экземпляров; при этом каждый его роман становился международным мегабестселлером. Его имя занесено в Международный зал славы писателей криминального жанра. Романы Дэвида называл в числе своих любимых президент США Билл Клинтон. По его роману «Абсолютная власть» был снят одноименный киноблокбастер, режиссером и исполнителем главной роли в котором стал Клинт Иствуд. Также по романам Дэвида был снят популярный телесериал «Кинг и Максвелл» (2013). В довершение ко всему, в 1997 г. журнал «Пипл» включил Болдаччи в список 50 самых красивых людей планеты. «Блестящие главные герои и продуманный сюжет гарантируют вам увлекательнейшее чтение». — Kirkus Reviews «Один из самых успешных авторов в жанре триллера, Болдаччи попросту не нуждается в представлении». — Daily Mail «Болдаччи словно примеряет кожу своих героев — и поражает нас глубиной своей эмпатии». — Sunday Express «Болдаччи — один из лучших авторов триллеров всех времен». — Лиза Гарднер «И снова вы можете произнести слова "Болдаччи", "бестселлер" и "киносценарий", не переводя дыхание». — Chicago Sun «Болдаччи по-прежнему не имеет себе равных». — Sunday Times

Глава 7

За время службы в правоохранительных органах Декер насмотрелся мест преступления по самое некуда. И помнил каждую деталь каждого из них. Это выглядело и заурядным, и уникальным в некоторых отношениях.

Здесь у судьи была студия или кабинет. Книжные стеллажи, письменный стол, кожаная кушетка, деревянный картотечный шкаф, стильный компьютер-десктоп и миниатюрный копир. Одно окно с видом на задний двор. Полотна на стене, красивые безделушки, красочный восточный ковер на деревянных половицах. Вроде бы ничего не тронуто, никаких признаков лихорадочных поисков чего-либо, грабежа или борьбы. Всё чисто, опрятно, на своих местах.

А потом — на полу — труп. Но не судьи. Мужской. Очевидно, охранник. Частный, а не маршал США, как обычно бывает у федеральных судей. Чуть за тридцать, поджарый, шесть футов, коротко стриженные каштановые волосы, покрывающие скальп, как мягкая шапочка. Одет не в мундир охраны, а в темный костюм индивидуального пошива и белую рубашку — с алым пятном в центре и двумя отверстиями, послужившими причиной кровотечения и смерти. Кто-то не хотел испытывать судьбу.

Из-под пиджака выглядывал краешек его пистолета в кобуре. Присев на корточки, Декер посмотрел на ярлык костюма. «Армани». Поглядел на часы на запястье. «Картье». Туфли «Феррагамо».

«Любопытно…»

Убитый распростерся навзничь, раскинув руки и ноги, устремив невидящий взгляд на небольшую люстру, свисающую с потолка. На лице двухдневная щетина. Даже после смерти черты его сохранили красоту, несмотря на крайнюю бледность. На лице застыло удивленное выражение, если покойник вообще может удерживать подобную эмоцию. И некоторые могут, уж Декеру ли не знать.

Он поглядел на команду криминалистов, занятых своей рутиной. Подошел к одному из них — женщине лет сорока, облаченной в синюю униформу и маску, вводившей какие-то сведения в планшет. Уайт последовала за ним.

— Вы медэксперт? Получили предварительную причину и время смерти?

Удивленно посмотрев на него, она принялась оглядываться, пока не отыскала взглядом стоявшего на пороге Эндрюса. Неохотно кивнув ей, тот подошел и встал рядом с Декером.

— Я в самом деле медэксперт, меня зовут Хелен Джейкобс. Мы видим пару огнестрельных ранений в грудь; похоже, пули пробили сердце. Мгновенная смерть. Время смерти от полуночи до двух часов прошлой ночи.

— Есть следы насильственного проникновения? — подключилась Уайт.

— Никаких, — ответил Эндрюс. — И кто же позвал вас сюда, агент Уайт?

— Руководящий спецагент Джон Талботт из Вашингтонского оперативного отдела. Дайте мне ваш номер, и я сброшу вам его контактную информацию. Я думала, вас проинформировали.

Эндрюс сделал, как было сказано, и Уайт послала ему информацию.

— Что-нибудь забрали? — поинтересовалась она.

— Еще проверяем. В глаза ничего не бросается.

— Имя покойного? — спросила Уайт.

— Алан Дреймонт, — ответила Джейкобс.

— Как мы понимаем, он был частным телохранителем, — произнес Декер. — Откуда?

— Служба защиты «Гамма», — сообщил Эндрюс. — Мы связались с ними и назначили встречу.

— В костюме, а не в форме?

— У «Гаммы» ряд степеней защиты. Они обеспечивают безопасность торговых центров, складов и офисных зданий, а также охрану людей. Для защиты подобного уровня они располагают высококвалифицированными оперативниками.

— Высококвалифицированными? Вроде убитого? — Декер внимательно пригляделся к нему.

— Вроде убитого, — огрызнулся Эндрюс. — Никто не идеален.

— Но зачем телохранитель? — вклинилась Уайт. — Ей кто-нибудь угрожал?

— Уточняем это в «Гамме», — не без досады отозвался Эндрюс.

— А если и так, то почему не федеральный маршал? — не унималась Уайт. — У федеральных судей ведь так принято, верно?

— Опять же, уточняем. — На сей раз Эндрюс не сдержал раздражения. — Но судья могла нанять личного телохранителя, если хотела. Она могла себе это позволить.

— Вы ее знали? — Декер поглядел на него.

— Был знаком. Я живу в Оушн-Вью. Тут этакая атмосфера крохотного местечка.

— Стрелял ли Дреймонт из своего оружия? — продолжила расспросы Уайт.

— Оно по-прежнему в кобуре, — ответил Эндрюс.

— А убийца или убийцы могли сунуть его обратно после выстрелов, — заметил Декер.

Эндрюс оцепенел.

— Мы это проверим.

— Есть ли какие-либо следы убийцы? — осведомилась Уайт.

— Большинство найденных нами до сих пор отпечатков принадлежат судье, и несколько Дреймонту, — доложила Джейкобс. — Однако есть и другие, мы их еще не идентифицировали. Никаких следов ног найти не смогли. На ковровой дорожке с коротким ворсом на лестнице никаких отпечатков. Как и на паркете в студии, холле второго этажа и спальне убитой. Тут трудно что-нибудь добыть. Ни дождя, ни чего-то в этом роде, так что никаких отпечатков подошв мы найти не смогли.

— А тело судьи? — спросил Декер. — Как ей удалось одолеть лестницу после ранения?

Озадаченно поглядев на него, Джейкобс высказала догадку:

— Вы видели следы крови на лестничной дорожке, когда входили, и на паркете, ведущие прочь отсюда.

— Поди прозевай, когда там расставлены ваши маленькие конусы… Но на самом деле дело в кровавом отпечатке ладони на стене у лестницы. Полагаю, это ладонь судьи, поскольку два выстрела в грудь означают, что Дреймонт не выбрался бы из этой комнаты своим ходом.

— Я думаю, — сообщила Джейкобс, — один удар ножом ей нанесли здесь, а убийство состоялось на втором этаже в ее спальне.

— Пошли, — бросил Декер. Слова «я думаю» ему не понравились.

Избегая вереницы вещественных доказательств на лестничной дорожке, они поднялись на площадку второго этажа, где Эндрюс повел их в спальню.

— Убийца не наступал в кровь на лестнице? — уточнила Уайт.

— Нет, он проявлял осторожность, — ответила Джейкобс.

Судья Джулия Камминс лежала в своей спальне, одетая в короткий махровый халатик. Распахнутый халат не скрывал ее черные трусики и белый лифчик. Кто-то завязал ей глаза, но потом прорезал в ткани повязки отверстия для глаз. Кровью была перепачкана не только вся одежда, но и покрывало на кровати, ее ладони, ступни и колени.

— Удары наносили снова и снова, — поведала Джейкобс. — По моей неофициальной оценке, десять раз, не считая оборонительных повреждений. Причиной смерти послужила кровопотеря из-за колотых ран.

— Значит, она была внизу, когда на нее напали, убежала сюда, а злоумышленник поднялся и добил ее, — резюмировала Уайт.

— Похоже на то, — осторожно согласилась Джейкобс.

— Так много ударов означают личные мотивы, — отметил Декер.

— Но нам еще пахать и пахать, — встрял Эндрюс. — Место преступления сложное.

Оглядев скомканную постель, Амос зафиксировал тот факт, что матрас сбился с пружинного блока.

Уайт будто прочла его мысли.

— Похоже, схватка разыгралась там.

— Вы упоминали оборонительные повреждения? — переспросил Декер, заметив порезы на предплечьях женщины.

— Да, — подтвердила Джейкобс. — Для человека, на которого нападают с ножом или тупым орудием, вполне естественно пытаться отразить удары руками. Множественные порезы. Однако смертельным, вероятно, стало ранение в нижнюю часть грудины. Судя по расположению и глубине, оно, вероятно, полностью перерезало ей аорту. Наверняка смогу сказать после вскрытия.

— Какие-нибудь следы под ногтями? — спросила Уайт.

— Предварительный осмотр не выявил ничего. При вскрытии проведу более тщательное исследование.

— Кровь на ладонях, коленях и ступнях? — указал Декер.

— Объясняется тем фактом, — вызвался Эндрюс, — что на нее напали внизу, она наступила в собственную кровь, быть может, упала, и кровь попала на колени. Взбежала сюда. Отпечаток на стене у лестницы остался, несомненно, когда она оперлась, чтобы не упасть, — как и брызги на лестничной дорожке.

— Есть какие-нибудь признаки сексуальных посягательств? — спросил Декер, отнюдь не убежденный этой гипотезой, пока образы пятен крови на лестнице и в студии прокручивались перед его мысленным взором.

— Предварительно я осмотрела, — ответила Джейкобс. — Ни малейших признаков. Узнаю больше, когда она будет у меня на столе. Впрочем, не думаю, что ее пытались изнасиловать.

— Мило, что убийцы оставили нам этот небольшой символ… — Амос поглядел на повязку.

— А зачем завязывать ей глаза, а потом прорезать отверстия, чтобы были видны глаза? — выступил вперед Эндрюс.

— Скорее всего, глаза ей завязали уже посмертно, — отметила Джейкобс.

— Это само собой, — отрезал Декер.

— Вы сказали, символ? — переспросила Уайт, разглядывая повязку.

— Дама была судьей, — растолковал Декер. — Правосудие должно быть слепым. Только в ее случае, предполагаю, это было не так — во всяком случае, по мнению убийцы, принявшего все меры, чтобы она видела ясно, насколько это дано покойнику.

Эндрюс невольно втянул воздух сквозь зубы.

— Блин, а ведь это может быть правдой…

— Откуда взялась повязка? — спросил Декер.

— Из гардероба судьи, — сообщила Джейкобс. — Взята из ее комплекта носовых платков.

— А убийца не оставил никаких следов в гардеробе или здесь? Отпечатки ног, остаточные брызги крови после нападения на судью? — задала вопрос Уайт.

— Пока что мы ничего не нашли. Мы еще ведем дактилоскопирование и возьмем отпечатки у родных и друзей — конечно, для отсева.

— Значит, это могло быть сделано сгоряча, — констатировал Декер. — Уж убийство-то определенно. И убийца взял платок судьи, вместо того чтобы воспользоваться принесенным, переиначенным в маску заранее. Чем он мог воспользоваться, чтобы прорезать отверстия?

— Мы не нашли никаких пригодных для этого предметов со следами крови.

— Убийца мог или могла воспользоваться для этого ножом, а затем забрать его с собой, — предположила Уайт, заметившая листочек в пакете для улик рядом с покойницей. — Листок нашли здесь?

Джейкобс кивнула.

— На самом деле его положили на тело.

Уайт поглядела на листок в прозрачном пластике.

— «Res ipsa loquitor»^[3].

И оглянулась на Декера, не спускавшего с нее глаз.

— Здесь есть бумага или ручка, соответствующая записке или чернилам? — осведомился Амос.

— Ручка ширпотребовская, но схожих листков мы тут пока не нашли, — выложил Эндрюс. — Возможно, его принес убийца.

— Отпечатки на записке есть? — спросила Уайт.

— Нет.

— Если убийца принес листок, это попахивает предумышленностью, — отметила Уайт.

— Да, — согласился Декер. — Но в сочетании с маской и неистовой поножовщиной получается весьма противоречивое место преступления.

Оглядевшись, он заметил фото на прикроватной тумбочке. На фото была усопшая с мужчиной и подростком по бокам.

Взяв фото рукой в перчатке, Эндрюс сообщил:

— Конечно, это судья Камминс. И ее бывший муж Барри Дэвидсон, и их сын Тайлер. Судя по фону, снято в клубе.

— В каком клубе? — уточнила Уайт.

— «Харбор-клубе». Прямо вдоль побережья, минут пять. Они были его членами. Ну, судья была.

— А ее бывший и сын? Они члены?

— Мы связались с Барри Дэвидсоном. Он живет по соседству.

— Алиби?

— Он был с сыном. На этой неделе его очередь.

— Значит, сын — его алиби? — уточнил Декер.

— Да. Как я понимаю, мальчик сокрушен.

— Сколько ему?

— Семнадцать.

— Вы знаете ее бывшего и сына? — спросил Декер.

— Я знаком с Барри Дэвидсоном.

— И, очевидно, знаете этот клуб, раз узнали его по фото.

— Да, я тоже состою в «Харбор-клубе».

Амос окинул взглядом дорогостоящий костюм и туфли собеседника.

— Это ваш «Лексус» снаружи?

— Да, а что?

— Ничего. А «Мазда» — колеса Дреймонта?

— Да, — подтвердила Джейкобс, с тревогой глядя то на одного, то на другого.

— Итак, что вы предполагаете о случившемся здесь вчера ночью, агент Эндрюс? — спросил Декер.

Эндрюс бросил взгляд на Уайт и на минутку примолк, собираясь с мыслями.

— Я думаю, все выглядит достаточно ясно. Поскольку насильственного проникновения в дом не было, либо одна из дверей не была заперта, либо неизвестного или неизвестных впустили в дом добровольно. Тот факт, что судья была в нижнем белье, наводит на мысль, что Дреймонта застрелили первым. Судья, услышав шум из спальни, надела халат, спустилась на первый этаж, где и подверглась нападению. Побежала обратно в свою комнату — вероятно, чтобы запереться. Но не смогла. Там ее и убили. Потом оставили записку и завязали ей глаза.

— Если Дреймонт впустил злоумышленников, значит, должен был их знать. Либо он сам, либо они были знакомы с судьей, — присовокупила Уайт.

— Но если убийства произошли от полуночи до двух часов ночи, для гостей как-то поздновато, — заметил Декер.

— А не мог ли Дреймонт участвовать в этом — впустил злоумышленника, а потом передумал? Или убийца не хотел оставлять свидетелей? — высказалась Уайт.

— Это определенно возможно, — согласился Эндрюс.

— Кто сообщил в полицию о трупах? — спросил Декер.

— Позвонила ближайшая соседка, Дорис Клайн. Вышла сегодня на заднюю террасу выпить кофе и полистать планшет, и увидела, что задняя дверь дома Камминс распахнута. Пошла проверить, всё ли в порядке. Было уже после девяти. А судья обычно выезжает в суд еще до того. Клайн подошла к задней двери, прошла в кухню, а затем в студию, где и увидела труп Дреймонта. Бегом вернулась в свой дом и вызвала копов. Они тоже нашли тело судьи и позвонили нам из-за ее федерального статуса. Я уже связался со Службой федеральных маршалов, чтобы их подключить. Я был занят здесь, но планирую следующим делом допросить Клайн.

Рассеянно кивнув, Декер оглядел комнату еще раз, отпечатывая каждую мелочь в облаке своей памяти, как он стал называть ее теперь. Впервые узнав о своей безупречной памяти, Амос назвал ее «жестким диском», но времена меняются, и надо меняться вместе с ними.

Его гипертимезия — изумительный инструмент для детектива, но порой она ошеломляет. Ему сказали, что во всем мире меньше сотни человек, которым поставлен такой же диагноз, и Декер предпочел бы не быть одним из них.

Большинство людей с гипертимезией сфокусированы на воспоминаниях о личных событиях, переживаниях прошлого, по большей части автобиографического свойства. Из-за этого, как узнал Декер, они зачастую склонны застревать в прошлом, потому что беспощадный поток воспоминаний нескончаем. И хотя Амос, несомненно, отчасти не избавлен от этого, его мнемоническое воспроизведение заметно отличается. Практически всё, что он слышит, видит или читает в настоящем, навсегда шифруется в его сознании и может быть извлечено по желанию.

— Время смерти судьи? — обернулся он к Джейкобс.

— Приблизительно тот же диапазон, что и у Дреймонта. От полуночи до двух. Возможно, удастся несколько сузить разброс, но эти временные рамки выглядят достаточно надежными.

— Дайте мне знать об оружии Дреймонта и возможных сексуальных посягательствах. — Он вручил ей свою визитную карточку.

— Ладно.

— Мы велели охраннику на входе составить список людей, входивших в течение последних двадцати четырех часов. — Амос посмотрел на Эндрюса. — Он принесет его сюда.

— Я планировал это сделать, — заявил тот.

— Хорошо, мы работаем на одной длине волны. Пока мы его ждем, давайте сходим поговорим с миссис Клайн. — И Декер вышел из комнаты.

Эндрюс резко обернулся к Уайт:

— Давно вы с Декером напарники?

Та посмотрела на часы:

— О, почти шесть часов.

Примечания

3

«Вещь говорит сама за себя» (лат.).