Второй практикум. Пятнистая маска

И. Воронина (2024)

Три недели назад Виктор Богданов, учитель физики в школе № 42, вместе с подопечными школярами против своей воли попутешествовал по древней Индии. Чуяло его сердце, что одним путешествием дело не обойдётся, и злой рок снова применит к нему какую-нибудь пакость. Опасения его оправдались. Как он ни изворачивался, его вместе с учениками снова зашвырнули в какие-то джунгли безо всяких объяснений, как выбраться обратно в родную школу. В этот раз они оказались в неизвестности с совершенно пустыми руками, и им придётся спешно изучить механику, чтобы отбиваться от местной фауны, которая с удовольствием питается школьниками. Но львы и крокодилы — не самое страшное, с чем придётся столкнуться ребятам. Древнее колдовство Африканских магов оживляет самые жуткие кошмары, которые может представить человек.

Мелкое хулиганство и крупные последствия

Со дня проигранной дуэли Виктор был в тихой, но оттого ещё более ясной опале. Ученики перестали проявлять инициативу и только прилежно записывали за ним в классе. Когда Виктор только устроился на работу, он мечтал именно о таких уроках, теперь же они его угнетали.

Вот уж вправду — как сделать человеку хорошо? Не надо делать хорошо, надо сделать плохо, а потом сделать, как было. Сейчас он был готов даже закрыть глаза на пропажу Амриты, лишь бы вернуть всё назад. А впрочем, нет, не готов.

Ольга отсела на заднюю парту и молчала, как партизан. В коридорах она старалась обходить его по широкому радиусу. Впрочем, не только она. Виктор вообще чувствовал себя, как чумной, его избегали даже некоторые учителя.

Только один учитель, казалось, был доволен воцарившейся в школе напряжённой атмосферой — Лука Фёдорович. Он будто наслаждался смурными лицами вокруг и с гаденькой ухмылкой разглядывал их на переменах.

Конечно же, Ольга перестала задерживаться после уроков, поэтому и Виктору стало незачем оставаться в классе допоздна. Домой он возвращался рано и от нечего делать принимался за уборку и ремонт.

Раньше он не понимал людей, которые от душевных переживаний приобретают просто неуёмную тягу к ручному труду, а теперь распробовал. Дубасить молотком по ни в чём не повинным гвоздям было невероятно приятно. Расслабляло.

Сначала дом, как и в первый день, ронял на него двери, плевался в лицо пылью, дубасил внезапно отвалившимися досками, щемил пальцы дверями. Словом, Виктору казалось, что на него обозлилось даже его обиталище, котя это было абсурдно.

Но со временем он убедился, что дело было лишь в ветхости здания. Мало-помалу Виктор отмывал, приколачивал, реставрировал и чинил, и доски пола под ним перестали трещать, а двери — зловеще скрипеть по ночам.

Колонка с водой поддавалась всё охотнее. А может, Виктор просто приноровился тягать тяжёлую ручку. Вёдра с водой становились всё легче, всё проще становилось попадать молотком по гвоздям, а не по пальцам.

Выполнять водные процедуры в тазике становилось всё проще, печь растапливалась охотнее и, кажется, даже быстрее. Виктора перестала смущать даже необходимость бегать в маленькую будку на улице в любую погоду.

За три недели Виктор привёл в божеский вид несколько помещений на первом этаже и рискнул добраться до светлицы. Вид оттуда открывался не то, чтобы совсем уж живописный, но это было не важно. Это было именно то, чего Виктор хотел.

За все три недели ученики к нему так и не оттаяли. Виктор всерьёз опасался, что попал в опалу навечно, и ему, ввиду невозможности уволиться, придётся привыкать. Был у Виктора и другой повод для беспокойства.

В расписании Виктора красным квадратиком была помечена дата следующей практики, и эта дата неумолимо приближалась. И чем ближе был этот день, тем беспокойнее Виктор спал по ночам.

Так было или не было? Все до единого участники прошлого похода молчали и дружно делали вид, что ничего особенного в прошлую практику не произошло. Правда, в лоб Виктор ни с одним не заговаривал.

С другой стороны, рыбка плавала в аквариуме на конторке у Саши, да и Ольга глазом не моргнула при упоминании о флаконе… Словом, Виктор метался и мучился сомнениями. Сомнения, правда, никоим образом не умаляли его опасений. Словом, за эти недели он совершенно извёлся.

А ещё, ему невероятно осточертело быть изгоем. Вакуум вокруг него был очень мучительным. За первые недели работы в школе он успел привыкнуть к совсем другой атмосфере.

Виктору хотелось заинтересовать ребят, вынудить их с собой разговаривать, отвоевать обратно их расположение и доверие. Ради этого он решился на не совсем безопасное дело. Словом, решил похулиганить.

Селитру он купил в магазине для садоводов, а сахар — в обычном продуктовом. Разогревая эту адскую смесь на плитке и склеивая крепкую трубку из старых газет, Виктор, конечно, не раз задумался, что Стах Глебович за такую самодеятельность оторвёт ему голову, даже если никто не пострадает. Но остаться одиноким в толпе он боялся ещё больше.

Наконец, день практики настал. Тринадцатое октября. «Хорошо, что не пятница», — подумал Виктор. Такого наплыва счастья он бы не выдержал. Идти на практику было откровенно страшно.

Виктор изо всех сил убеждал себя, что произошедшее в прошлый раз повториться не может. Ведь это же невозможно! Правда? Убеждал он себя очень качественно, тем не менее, инвентарь для практических экспериментов в лаборантской взял накануне и принёс в учительскую.

— Что это Вы, Виктор Петрович, притащили? — с интересом спросила Буря Макаровна.

Богданов, как обычно, немного стушевался и начал было мучительно придумывать достойный ответ, но голос Луки Фёдоровича не дал ему ответить остроумно, хотя ему очень хотелось.

— А это он у нас школу захватывает! — хохотнул завуч. — Сначала триста первый кабинет, потом в музее своих установок понаставил, теперь тут.

— Не тут! На улицу пойдём, — немного сконфуженно ответил Виктор.

— А не холодно? — чуть встревоженно спросил Геннадий Саввич, посмотрев в окно.

За стеклом бушевал шторм. Содранные с деревьев листья и ветки летели параллельно земле с первой космической скоростью. На глазах у учителей мимо окна задом наперёд пролетел голубь с выпученными от изумления глазами.

Внизу у одного из столбов забора их штатный школьный чёрный толстопопый кот развевался на манер штандарта и не улетал в неизвестность только потому, что держался за забор когтями. Судя по выражению морды, он истошно орал что-то матерное на своём, кошачьем.

Тем не менее, Виктор отчаянно не хотел проводить практику в 301 кабинете. Прошлой ночью ему в голову пришла идея — а что, если всё дело в кабинете? Ведь Бедская тоже пропала именно в нём! Что, если там аномальная зона, которая активируется в определённый день и час?

— Нам для эксперимента надо… Это… Пространство! Во! — нашёлся Виктор и продолжил более воодушевлённо. — У нас механика сейчас как раз, повторяем. Не все опыты можно в тесном кабинете показать, а хотелось бы с ребятами сделать многое. В целях привлечения, так сказать, к знаниям. Мотивации.

Лука Фёдорович слушал вдохновенную речь Виктора с едва заметной понимающей улыбкой.

— Я, конечно же, спрошу у ребят. Если они будут против, то попросимся к Харитону Корнеевичу, если спортзал не занят, но это всё, естественно, не то, — пожал плечами Виктор.

— А почему не то? — удивился Геннадий Саввич. — И места много, и тепло…

— Ну-у-у… — замялся Виктор, взгляд его забегал по учительской.

— Время, Виктор Петрович! — гаркнул Лука Фёдорович, прерывая диалог.

Виктор с облегчением вскинул левое запястье к глазам. Часы показывали тринадцать минут второго. До звонка на шестой урок было всего семь минут. Виктор вскочил со стула, спешно подхватил инвентарь и выбежал из учительской. Учителя в тягостном молчании смотрели на брошенную им открытой дверь.

Виктор тем временем подошёл к триста первому кабинету. Коридор третьего этажа был пуст. После звонка с последнего урока ученики покидали здание быстрее, чем при тренировках экстренной эвакуации.

Только его школяры ожидали его у дверей кабинета физики. Виктор окинул взглядом группу. Неразлучная троица, Саша Кривов, Дима Вельский и Андрей Сорокин, здесь. Обе близняшки Медведевы, Маша и Даша, сидели на подоконнике.

Руслан Агеев, как всегда, стоял наособицу и смотрел в пол. Эрик Берг прислонился к стене у самой двери, Ян Купала и Слава Снегов, развлекали самую младшую участницу группы, Настю Чёрных.

Ольга Светлова молча смотрела в окно и нарочито не поворачивалась к Виктору лицом. Георгий Асатиани, судя по танцующим на его лице бровям, рассказывал ей что-то не совсем приличное. Все были в сборе.

Ребята напряжённо переглядывались и синхронно вскинули глаза на подошедшего учителя. Виктор ответил им не менее напряжённым взглядом и чуть хрипло сказал:

— Я тут инвентарь прихватил… Подумал, что на улице будет интересно…

Ребята посмотрели за окно, понаблюдали, как верхушки деревьев раскачиваются, как метрономы, а вдалеке по воздуху пронесло сорванную с чьего-то гаража крышу, и нестройно загомонили:

— Да!

— Конечно!

— Как раз погода отличная!

Только Саша Кривов смотрел на учителя с презрительным прищуром и едва заметной улыбкой. Через секунду он вкрадчиво проговорил:

— Виктор Петрович, я не ожидал, что мы будем заниматься не в классе. Сумку в кабинете оставил. Можно, заберу?

Повисла тишина. Ребята напряжённо переводили взгляд с Саши на учителя, как будто следили за игрой в пинг-понг. Виктор стушевался, его глаза неуверенно метнулись на дверь триста первого кабинета и снова вернулись к Саше. Тот смотрел на Виктора сверху вниз, в упор. Кажется, он даже не моргал. Виктор сглотнул.

— Что такое, Виктор Петрович?

Саша проговорил это невинным тоном, но взгляд его так и остался острым.

— Ничего. Конечно. Сейчас, — сипло ответил Виктор и протянул инвентарь в сторону группы. — Ребята, подержите секундочку, пожалуйста!

Ученики приняли из рук учителя мешок с чем-то дребезжащим и сгрудились, не подходя близко к двери класса. Заметно побледневший Виктор под пристальным взглядом Саши натужно выпрямил спину и пошёл к двери кабинета.

Чуть дрожащей рукой он отпер замок и застыл на секунду. Учитель почувствовал, как по холодному виску потекла капля пота. За его спиной прозвучал едва различимый смешок, и Виктор решился.

— Ха!!!

С воинственным воплем учитель невольно принял боевую стойку ма бу[1], рывком распахнул дверь, и та грохнула о стену коридора. Взбаламученный резким движением воздух поколебал Богдановские вихры и листочки хлорофитумов в горшках на библиотечных шкафах.

Все заглянули внутрь. Класс был издевательски пуст, приветлив, светел и обычен. На стуле за последней партой валялась Сашина сумка. Виктор встал в полный рост, прочистил горло и отошёл с пути.

— Вот, забирай, пожалуйста.

— Нам запрещено входить в кабинет без сопровождения учителя! — откровенно глумился Саша.

Виктор резко обернулся и посмотрел ему в глаза. Тот встретил взгляд учителя, не мигая. На его лице красовалась широкая улыбка, больше похожая на оскал гиены. Остальные ребята молчали. Даже бессменные Сашины подпевалы, и те угрюмо стояли в тишине. Виктор вполголоса чертыхнулся и снова заглянул в класс.

Ничего необычного. Парты стояли на своих местах, в окна струился сероватый осенний свет. За окном — привычное хмурое небо. Виктор начал входить в класс скользящим шагом, то ли как танцор танго — на паркет, то ли как сапёр — на минное поле. Делал он это так медленно, что, когда нога его была в кабинете только по колено, Саша не выдержал и вошёл следом, впихнув учителя в кабинет.

Виктор ввалился в кабинет, чуть покачнулся и застыл. Саша с той же акульей улыбкой прошествовал к своему стулу, подхватил сумку и с издевательским кивком вышел из кабинета. Виктор хотел выплыть за ним гордо, но вместо плавной поступи у него получился какой-то семенящий шаг, будто ему отдавили обе ноги.

Учитель с умной миной, но слишком поспешно выскочил из кабинета, быстро запер его на два оборота и заметно расслабился. Стоящая подальше от двери группа едва слышно синхронно выдохнула.

Виктор приосанился и уверенно, с издёвкой проговорил:

— Ну, раз мы со всеми забытыми вещами разобрались, пойдёмте на улицу.

Ребята потянулись за ним на лестницу. Навстречу им из учительской улыбаясь шла Буря Макаровна. В её руке был ключ от кабинета ИЗО. Виктор потупился и покраснел.

— На практику? — спросила она. — Удачи вам!

Ребята высыпали за Виктором на улицу. Ветер безжалостно ударил их в лица, завыл в ушах, попытался сорвать шарфы. У Виктора тут же заслезились глаза и перехватило дыхание. Судя по сдавленным звукам за его спиной, остальные ребята чувствовали себя ничуть не лучше.

Вернуться не захотел никто. Они прошли на школьный стадион.

— Что будем делать сегодня? — спросила Настя, перекрикивая ветер.

— Сегодня мы будем изучать закон сохранения импульса, — с нетерпеливой улыбкой ответил учитель.

— А его обязательно изучать на стадионе? — первой усомнилась в рациональности происходящего Маша Медведева.

Ольга упорно молчала.

— Ну, этот эксперимент поставим и пойдём в музей разбирать теорию. Ну и домашку там всякую… — нашёлся Виктор.

Берг встряхнул мешок с инвентарём, тот металлически забренчал.

— Судя по звуку, Виктор Петрович, у Вас там — набор юного маньяка, — проговорил он.

Виктор со смешком забрал мешок у Берга и жестом фокусника вынул оттуда металлическую трубу.

— Это труба от пылесоса? — впервые подала голос Даша.

— Именно, Медведева! — радостно провозгласил Виктор.

Впервые за последние недели ученики разговаривали с ним фразами длиннее трёх слов, и ему от этого стало светло и радостно. Казалось, даже непогода стихла.

— И зачем она нам? — спросила Даша, на всякий случай отойдя от учителя подальше, словно в его глазах зажёгся пугающий маниакальный огонь.

— В качестве пусковой шахты.

— Мы будем запускать ракету?! — с удивлением вскрикнул Агеев.

— Совершенно верно, Руслан!

— Обалдеть! — выдохнули ребята слаженно.

— Кто может озвучить закон сохранения импульса?

Виктор мельком глянул на Ольгу. Девушка, без сомнений, знала ответ, но молчала. Виктор не стал её дёргать, ему ответил Берг:

— Векторная сумма всех скоростей тел, входящий в замкнутую систему, остаётся неизменной.

— Правильно! Итак, мои юные адепты, вот наша экспериментальная установка! Пусковая шахта и, собственно, сама ракета, — Виктор жестом фокусника вынул из мешка малопривлекательную неровную трубку из посеревшей газетной бумаги с ниткой, торчащей с одной стороны. — Ракетный двигатель работает по принципу реактивного движения, который и основан на законе сохранения импульса. То есть, двигатель с силой выбрасывает топливо, а ракета по этому закону получает равный импульс в противоположном направлении.

Виктор орал сквозь ветер, размахивая самодельной ракетой.

— Ускорение топливу придаёт тот факт, что оно горит с образованием расширяющегося газа, который и выпихивает сам себя из сопла.

— Виктор Петрович, поджигайте уже! Интересно! — не выдержал Георгий.

Богданов хохотнул, воткнул в землю тонкую палку, к которой привязал ракету, поджёг фитиль и накрыл ракету трубой, направленной точно в небо. Из трубы раздалось «фшшшшшш», и ракета со свистом устремилась в небо. Ребята следили за ней с открытыми ртами.

Ракета полетела даже лучше, чем он ожидал, однако Виктор не был ракетостроителем и не знал, что в процессе проектирования своего летательного аппарата допустил один крохотный, но очень важный просчёт.

Кустарное ракетное топливо обладает сравнительно низкими энергетическими характеристиками, отсюда обязательное условие — минимальная масса корпуса ракеты, которую этим топливом придётся поднимать. Это Виктор как раз учёл.

Не учёл он того, что в этом случае топливо и будет составлять основную массу конструкции, и его надо было распределять по всей длине корпуса равномерно. Для стабильности.

Виктор же топлива не пожалел, что сделало ракету очень мощной. Но он напихал всё топливо в конец газетной трубки, поближе к дюзе, чем сместил её центр масс, и вся конструкция превратилась в оружие массового поражения случайной направленности.

Налетевший ветер начал легко вертеть лёгкий нос ракеты, меняя её курс. Ракета завертелась, как припадочная и полетела, не разбирая дороги. Ребята затаили дыхание и пригнулись.

— Она слишком лёгкая, не опасно, — вполголоса и не совсем уверенно проговорил Виктор скорее себе, чем ученикам.

Ракета, видимо, услышав такую нелестную характеристику, возмутилась, решила доказать учителю свою состоятельность и с решительным «ВЗЗЗЗ» полетела в сторону школы. Виктор не успел почувствовать, как его сердце долетело до пяток, как…

БЗДЭНЬ! Ракета прошила стекло в кабинете второго этажа. Сразу за звуком разбитого стекла раздался бессвязный женский вопль и надсадный кашель. Через мгновение звуки из окна прекратились, наружу повалил густой белый дым. Долю секунды над стадионом висела пропитанная ужасом тишина. Заорала пожарная сигнализация.

— О чёрт! — просипел Виктор и спотыкаясь побежал ко входу в школу.

— Вы куда?! — прокричал ему вслед Дима.

— Продукты горения токсичны! — бросил на бегу учитель.

После этой фразы за ним бросились все. Разбитое окно совершенно точно принадлежало кабинету ИЗО, и ребята сами видели, как Буря Макаровна отправилась в его сторону.

У Виктора перед глазами неслись кадры похорон с чернокожей красавицей в главной роли. На похоронах в его воображении все почему-то были одеты в цветастые одежды, смеялись и плясали под барабаны.

Потом Виктору почудилась тяжесть наручников и запах очень крепкого чая, а потом ему привиделся Стах Глебович, лично удушающий его, Виктора, голыми руками. Виктор с перепугу наддал скорости, но очень быстро Саша обогнал его и стал лидирующим в группе бегунов.

Ученики ввалились в школу, как стадо мамонтов, и с громким топотом помчались к лестнице. Через секунду в душе Виктора запели херувимы — по коридорам уже разносились слышимые даже на первом этаже пока ещё невнятные, но вполне живые яростные вопли Бури Макаровны.

Она выбежала им навстречу, без привычного тюрбана, растрёпанная, с красными глазами и в таком гневе, что Виктор невольно затормозил, будто наткнулся на бетонную стену.

— Виктор Петрович!!!

Буря Макаровна мгновенно определила виновника.

— Буря Макаровна, Вы не пострадали?! В классе остались дети?! — сбивчиво залепетал Виктор.

— Конечно, пострадала, чёртов остолоп! — вопила учительница. — Неужели по мне не видно?!

Она взмахнула руками, указывая на себя. Выглядела она и правда расхристанно.

— В классе кто-нибудь остался? — в ужасе спросил Виктор.

Саша, не тратя времени на разговоры, уже бежал в сторону кабинета.

— Конечно, нет! Дуралей вы этакий! Разве я бы тогда с Вами здесь разговаривала?! — завопила Буря Макаровна.

Виктор облегчённо выдохнул, а учительница больно ткнула ему в нос пальцем, скосив его кончик на сторону, и зашипела рассерженной змеёй:

— Вы, Виктор Петрович, немедленно пойдёте в мой кабинет, вынесете оттуда Вашу дымовую шашку и отмоете всё! Иначе я натравлю на Вас господина Лютэна! А потом напишу Ваш портрет, повешу на стену и разрешу всем и каждому пририсовывать Вам гусарские усы и слоновьи уши!

— Конечно!..

Перепуганный криками учительницы и нешуточной угрозой схлопотать нагоняй от завхоза, Виктор, помчался в двести семнадцатый кабинет. Ребята переглянулись, пожали плечами и потянулись за учителем. Они одновременно подошли к кабинету.

— Отойдите назад! — рыкнул Виктор и пошёл вперёд.

Из открытой двери вырывался густой белый вонючий дым, в котором уже исчез Саша.

— Кривов! — крикнул Виктор, но никто не отозвался.

Виктор пошёл вперёд. Дым заволок уже половину коридора, не было видно ни зги, даже на расстоянии вытянутой руки. Виктор мимолётно удивился: продукты горения топлива совершенно не должны были так выглядеть! Дым уже окутал всё вокруг, ребята закашлялись.

— Назад! Криво-о-ов! — заорал Виктор.

Между нагоняем от господина Лютэна и смертью от отравления ядовитыми парами горения ракетного топлива он выбирал нагоняй. Виктор попятился, пытаясь руками разогнать белёсую хмарь.

— Что за дрянь?! — сквозь кашель просипел Руслан откуда-то слева. — Я сам видел, оно так не дымило!

Абсолютно дезориентированные ребята ходили кругами, натыкаясь друг на друга. Вдруг на них потянуло ветром. Из разбитого окна, наверное. Дым неожиданно рассеялся, будто по мановению волшебной палочки, и ребята увидели вокруг совсем не школьный коридор.

Их окружал густой сочно-зелёный тропический жаркий летний лес. Ребята застыли, оглядываясь по сторонам в полном молчании. Откуда-то сверху заорал попугай, этот характерный крик нельзя было спутать ни с чем.

Ни школы, ни Бури Макаровны, ни ракеты с дымом рядом не было. Равно как и октября, Ярославля, и прочих столь милых сердцу Виктора атрибутов привычного и безопасного мира. Они снова оказались чёрт знает где.

Виктор первым сорвался с места, начал заполошно бегать и невнятно бормотать: «Нет-нет-нет». Он перебегал с места на место, хватался за листья и деревья, щипал себя за разные места, припадал к земле, чтобы её пощупать, хлестал себя по щекам. Ничего не помогало.

Наконец, отчаявшись проснуться, он отошёл подальше от учеников, пал на колени, воздел руки к небу и горестно и протяжно завопил:

— За что-о-о-о-о?!

Крик его эхом разлетелся по лесу и вспугнул птиц. Слава Снегов тихо подошёл к Яну Купале, и они вдвоём посмотрели на фигуру скорбно согнувшегося на коленях учителя. Ян тихо сказал, не поворачивая головы:

— Семечки будешь?

— Давай, — спокойно отозвался Слава.

[1] Ма Бу, или стойка всадника. Одна из пяти базовых стоек в ушу. В этой позиции стопы бойца расставлены чуть шире плеч и расположены параллельно друг другу. Ноги бойца должны быть согнуты под прямым углом так, чтобы бёдра расположились параллельно полу. С некоторой долей воображения можно увидеть в стоящем в этой стойке человеке наездника на очень-очень толстой квадратной лощади.