Наши тонкие струны

Крис Таллик (2024)

Если ты любишь музыку, это роман для тебя. Если просто любишь кого-то — он тоже твой. Потому что это роман о любви и музыке. Крис и Маша — будущие звезды. Пусть даже никто, кроме них, об этом не знает. Макс и Сергей с ними неразлучны. Они только что собрали свою супергруппу и готовы к любым вызовам. Но шоу-бизнес оказывается слишком жестоким, и взрослая жизнь тоже. «Ты — мое солнце, — поется в их песне. — Пусть все говорят, что ночь будет вечной». Они играют всерьез. Они верят в любовь и в музыку. А мы — верим им. Для широкого круга читателей.

010. Что-то может случиться

Они встречаются в «Диво-Острове» на Крестовском. Это парк развлечений. Где же еще праздновать зачисление в институт?

Там можно оставить кучу последних денег. Сорвать голос на американских горках. Полетать на ракете с визжащими пассажирами. Посидеть в кафе, кое-как уворачиваясь от бегающих между столами детей.

Маша побаивается детишек. А Крис их любит. И брата любит воспитывать.

И вот теперь они вдвоем с Машей плывут по воздуху в стеклянной кабинке, подвешенной к громадному колесу обозрения. Оттуда видно чуть ли не половину города, от небоскреба в Лахте до скромной старенькой телебашни. Чайки летают над заливом, и ангел по прозвищу Петрик машет крыльями где-то там, над Невой, на своем золотом шпиле, и все замирает, все смолкает вокруг, и уши у девчонок как будто закладывает от восторга.

— Теперь все будет хорошо, — уверяет Крис. — Мы соберем группу. Точка для репетиций уже есть, прямо в институте. Там у них микрофоны хорошие, я видела. Наверно, Бессонов сам выбирал. И микшерный пульт с обработками. Дома такое не поставишь, никаких денег не хватит.

Маша кивает. Она во все глаза смотрит вокруг. Она ведь совсем недавно в этом городе. Ей все интересно.

— Запишем на халяву несколько песен, выложим на все платформы, — это Крис развивает мысль. — Что-то да и зайдет.

— Реклама нужна, — рассеянно говорит Маша.

— Твой голос — это и есть реклама. Стоит кому-то услышать, и все, он подписчик.

— Да ладно тебе.

— Забьемся на сто рублей?

Она включает четырехканальный рекордер в телефоне. Теперь можно писать голос поверх минусовки. Как караоке, только интереснее.

Текст лежит в кармане у Крис. Она его распечатала заранее крупными буквами: в телефон-то уже не посмотришь.

Песня довольно простая. Это лирическая баллада под гитару и еле слышную петлю из fruity loops. Пару раз послушать — и можно петь.

Тем временем кабина колеса обозрения добирается до самого верха. И как будто зависает там — или это только кажется?

Маша слушает музыку в наушниках. Про себя повторяет ритм.

Записывать голос надо так, чтобы звук из динамиков не лез в микрофон. Поэтому она не вынимает эйрподсы из ушей. Просто опускает масочку и начинает тихо петь, глядя в текст. В стеклянном шаре больше ничего не слышно, кроме ее голоса.

Что-то может случиться: я чувствую это

в робком шепоте листьев, в запахе ветра,

в электрической искре, пробежавшей по нервам

от случайного взгляда.

Дальше — второй куплет, а за ним следует гитарный проигрыш, и гитара там играет немного вперед, — так и задумано, — и можно перевести дыхание. Или (что еще лучше) остановить запись. Потому что текст еще не дописан. Крис уже знает, про что там будет: про то, что очень тяжело быть чужими на этой земле, даже если сейчас вокруг — бескрайнее небо и облака, и хрустальные башни сияют на горизонте. Все это не навсегда. Стеклянная кабинка неуклонно движется вниз.

— Дай наушники послушать, — просит Крис.

У самой земли кабинка опять замедляется и они выходят. Проходит еще пара минут, по окончании которых Крис вынимает эйрподсы из ушей и медленно прячет в футляр. И говорит:

— У нас будет самая лучшая группа во Вселенной.