Здравствуй, папа, Новый год!

Лина Филимонова (2025)

— Папа… — сонно открыв глаза, шепчет малышка. Сердце резко сжимается. А ведь она могла бы быть моей дочерью… В параллельной вселенной. Там, где ее мать — не такая высокомерная зараза. — Отдай ее мне! — раздраженно шипит моя первая любовь, оставившая незаживающий шрам в сердце. — Донесу до машины и отдам. Она закатывает глаза. — И откуда ты только взялся… Шесть лет назад эта надменная стерва предпочла мне своего босса. А сегодня мы случайно встретились в самолете. Ну и как у тебя теперь дела? Почему ты одна и без кольца? Где отец твоей дочки? И почему она называет папой первого встречного мужика?

Глава 8

Михаил

— Это мне. Это тебе. Это опять мне. Это… получается, тоже мне.

Маша разложила на столе конфеты и делит их на две кучки. Неравные. И по размеру, и по вкусу. Всякие рачки и ириски достаются мне. А все ништяки, вроде “Красной шапочки” и киндеров — ей.

Маше палец в рот не клади…

Правда, она торжественно презентовала мне “Мишку на севере”. Держит слово!

Я смотрю на открытую дверь кухни. Слышу шум включенного душа, доносящийся из ванной. Стараюсь не представлять обнаженную Анюту под струями воды. Горячей! Она всегда мылась кипятком.

Помню, как-то присоединился к ней в душе, нагло влез за шторку, готовый ко всему. Так чуть не получил ожог своей самой готовой части! А она ничего, плещется, довольная…

Кто с ней сейчас? Кто лезет к ней в душ? Кто трет спинку, пуская слюни на попку сердечком?

Как будто бы никого… Но, возможно, это обманчивое впечатление.

Я перевожу взгляд на Машу. Вижу, что у нее вся мордочка вымазана шоколадом. И она усиленно жует, размашисто работая челюстями. Как маленький экскаватор.

Перед ней лежит целая гора фантиков… Она, что все их содержимое в себя запихнула? Мощно.

— А мама разрешает тебе есть столько конфет? — вдруг осеняет меня.

Машуня отрицательно машет головой.

Капец…

Наверное, нам попадет. Особенно мне. Ребенка оставили со мной, а он слопал целую пригоршню конфет, причем буквально за минуту.

— Мама иногда добрая, — с надеждой произносит Маша, дожевав конфеты.

Я вытираю ее подбородок салфеткой.

— Иногда?

— Иногда веселая.

Уже неплохо…

— Иногда уставшая. Вечером. И утром. И днем…

Ого. Со слов Маши выходит, что жизнь у Брусникиной — не сахар.

— Но вообще она у меня нормальная, — подытоживает Маша. — Я не жалуюсь.

Забавная девчонка. С таким деловым видом рассуждает.

Маша сгребает фантики и отправляет их в мусорное ведро. Мудро! Я бы на ее месте еще припорошил их другим мусором. Но давать подобных советов не буду.

— Пей! — двигаю к Маше кружку уже остывшего чая. — Запивай. А то слипнешься.

— Мама тоже все время говорит, что у меня попа слипнется. И, знаешь, что? — девчонка торжествующе смотрит на меня: — Ни разу не слиплась!

— Поздравляю.

Ладно, с мамой все более или менее ясно.

А где папа? Где муж Брусникиной? Вот главный вопрос, который меня волнует.

Я не знаю, как спросить. Потому что… ну. там может быть все, что угодно. Например, они расстались, потому что удод оказался еще и конченым мудаком.

Может, я травмирую ребенка такими вопросами.

А, может, все нормально. Может, му… удод просто приедет позже.

Я хожу вокруг да около, то одно спрошу, то другое. Но у меня никак не получается вывести Машу на разговор об отце.

Ладно, поговорим на другую тему.

Мы встретились в самолете, летящем из Москвы. Но это ничего не значит. У них, как и у меня, скорее всего, была пересадка.

Где сейчас живет Брусникина? Я не знаю. Осталась ли она в том городе, где мы вместе окончили универ? Вернулась на родину? Переехала в столицу?

Все варианты возможны.

— А вы с мамой на одном самолете летели или на двух? — спрашиваю Машу.

Она смотрит на меня, как на придурка.

— Как это — на двух?

И, не дав мне ответить, с внезапно загоревшимися глазами, продолжает.

— А, я знаю! Надо взять гамак. Один конец прицепить к одному самолету, другой — к другому. И валяться там, в небе. Я люблю гамак. У меня дома есть гамак, на балконе. У тебя есть гамак?

— Нет.

Опять смотрит с жалостьи. И вспоминает:

— А почему у тебя нет собаки?

— Да как-то не до того…

— А мне мама не разрешает. Я попросила у Деда Мороза собаку на Новый год. Но мама говорит…

Маша отвлекается на конфету, упавшую на пол.

— Что мама говорит? — спрашиваю, подняв ее.

— Нельзя.

— Почему?

— Она со мной еле-еле справляется, а тут еще собака. И все на ее шею!

Чувствую, что в этой фразе Маша повторяет мамины интонации. И что-то мне все больше кажется, что никакого удода на горизонте нет.

— У тебя борода, — внезапно обнаруживает Маша.

— Да.

— Как у Деда Мороза, только другая.

Логично, че. Я уже понял, что с логикой у девчонки все в порядке. А вот с удержанием внимания на одном предмете дела обстоят неважно.

Она задает тебе вопрос. Пока ты размышляешь, как на него ответить, она уже задает следующий. Ты отвечаешь на первый, она думает, что ты дебил…

А, впрочем, походу, она все время так думает.

— А ты подаришь мне собаку?

— Я бы с удовольствием.

Но, боюсь, Брусникина меня за это убьет.

* * *

Я еду в электричке. Ловлю себя на том, что бессмысленно улыбаюсь. И с теплотой смотрю на двух детишек, которые резвятся в проходе.

Раньше я бы их просто не заметил. А сейчас почему-то сравниваю с Машей. Эти младше.

А ей… сколько ей? Я не спросил. Года четыре, наверное. Или пять. Спрошу в следующий раз.

А он будет? Ну конечно. Не случайно же мы встретились…

Иду пешком до канатки, поднимаюсь на фуникулере, обозревая удивительную красоту. Все-таки это уникальное место! Горы, снег, лыжи. А буквально в часе езды — пальмы, море, пляжи. Море, конечно, зимнее. Но в солнечную погоду температура поднимается до плюс пятнадцати и вполне можно загорать.

Просто райское место!

А вот и наше бунгало. Большой дом с камином внизу, с восемью комнатами, гостиной, столовой. Его арендовали мои друзья на все зимние каникулы.

Я вхожу. Бросаю рюкзак у двери.

— Миша!

Меня обнимают женские руки.

— Я соскучилась! А ты?

А я… вообще о тебе забыл, если честно.

— Миш, ты чего молчишь? Я обижусь!

Это Кира. Вроде как моя девушка…