Роковой свидетель

Роберт Брындза (2022)

«Медленно и осторожно Эрика обошла тело. Шторы в комнате были задернуты, и не было никаких признаков того, что кто-то выломал дверь, но стул был перевернут, а на полу валялись журналы и несколько предметов: свеча в подсвечнике, органайзер и, как ни удивительно, «Скрабл» — коробка лежала на полу, по ковру рассыпались фишки с буквами. Жестокая борьба, но никаких признаков взлома. Она знала убийцу?» Вики Кларке — ведущая подкаста тру-крайм. Один из выпусков она посвятила истории насильника, который по ночам врывался в комнаты студенческого общежития и нападал на их обитательниц. Когда труп Вики находят в луже крови в собственной квартире, полиция выдвигает предположение, что девушка приблизилась к разгадке преступлений маньяка, ведь все материалы к подкасту исчезли. Дело принимает неожиданный оборот, когда открывается правда о жестоком убийстве другой девушки, молодого врача-иммигранта, внешне очень напоминающей Вики Кларке. За расследование обстоятельств ее смерти берется детектив Эрика Фостер. Ей предстоит узнать, что связывало двух девушек и кто мог желать им смерти.

12

Эрике показалось, что днем Ханикомб-корт выглядит как-то уютнее — видимо, его бетонные стены в сером дневном свете были не так брутальны на фоне викторианских террасных домов из красного кирпича. Припарковав машину на дорожке, она вышла вслед за Мосс и Питерсоном.

Чарльз Уэйкфилд стоял посреди маленькой лужайки перед домом, держа в руках черный мусорный пакет, рядом с ним стояла крошечная сморщенная женщина. Они смотрели на испорченный газон, по которому вчера вечером как следует проехались полицейские машины и фургоны. Эрика не обратила особого внимания на сад перед домом, окружавший бетонную дорожку, которая вела к входной двери. Пампасная трава была смята, погибли несколько цветов, много раздавленных яблок лежали в двух глубоких следах от шин.

— Это ужасно. — Крошечная женщина наклонилась, чтобы поднять раздавленное яблоко. Ее голос был высоким, дрожащим, как звук кларнета. Чарльз протянул ей черный мусорный мешок, и она опустила туда яблоко. На нем были светлые брюки с высокой талией, застегнутые на животе, и свитер с ромбовидным узором. Старушка подняла голову и заметила, что к ней приближаются Эрика, Мосс и Питерсон. У нее были большие мутные глаза, выдающиеся морщинистые губы и огромный нос, а лоб, наоборот, очень маленький — линия роста волос шла почти над густыми седыми бровями.

— Мы можем чем-то помочь? — надменным тоном произнесла она. Чарльз опустил голову, делая вид, что поглощен сбором смятых фруктов. Эрика представилась, представила сослуживцев, все они показали удостоверения.

— А, так это вы испортили мои «Ноббд Рассет»?

Мосс приподняла бровь, Питерсон посмотрел на женщину сверху вниз.

— Что, простите? — нахмурила брови Эрика.

Старушка тростью указала на яблоню. Дерево было согнуто под углом.

— Как видите, одна из ваших полицейских машин врезалась в мою «Ноббд Рассет». — Она наклонилась и подняла с земли яблоко, и Эрика увидела, что оно все какое-то кривое, деформированное, со сморщенным наростом, похожим на опухоль. — Не смотрите, что они такие уродливые. Вкус у них чудесный. Самое то в пироге или с куском сыра. Вам повезло, что в этом году у нас хороший урожай, — добавила она, указывая палкой на дерево, ломившееся от фруктов. — Я надеюсь только, что вы не повредили корни.

— Как вас зовут, мэм?

— Миссис Генриетта Болдерстоун. Я бы предпочла, чтобы меня называли именно миссис Болдерстоун. А это мистер Чарльз Уэйкфилд. — Ее акцент, как и манеры, указывал на аристократическое происхождение.

— С ним мы уже знакомы. Надеюсь, ночь в участке выдалась не слишком тяжелой? — спросила Эрика. Генриетта смерила его взглядом, от которого кто угодно превратился бы в яйцо-пашот, но такой реакции Чарльза Эрика все равно не ожидала. Он покраснел, и румянец разлился по его гладкому блестящему лицу. Повисла неловкая пауза. Чарльз не сводил взгляда с земли.

— Мы здесь, чтобы расследовать убийство Вики Кларке.

— Ужасное дело. Ужасное, — проговорила Генриетта, по-прежнему глядя на Чарльза — видимо, в надежде, что он все объяснит. В том, как он, игнорируя этот взгляд, хмуро выкапывал яблоко из грязного следа шины, было что-то ребяческое, капризное.

— Насколько хорошо вы знали Вики? — спросила Мосс.

— Так, обменивались любезностями. Мы из очень разных поколений.

— Вы были дома вчера вечером? Один из наших полицейских звонил вам в дверь.

— Да. Я была дома, но я ложусь спать очень рано, в восемь часов. Сплю я очень крепко, а звонок не работает. Я увидела все это, — она указала тростью на смятую траву, — уже сегодня утром. Обе квартиры на верхнем этаже — мои, одну я использую как студию.

— Вы художник?

— Да. Но по большей части занимаюсь фотографией, — ответила она так же надменно. Чарльз отошел к зданию, чтобы достать из колеи последние яблоки.

— Вы вчера днем не замечали чего-нибудь необычного? Особенно нас интересует время с трех дня до восьми вечера, — сказал Питерсон. Генриетта повернулась к нему, смерила оценивающим взглядом.

— Смотря что вы называете необычным.

— Незнакомых людей… или чье-то подозрительное поведение.

— Объясните, что значит «подозрительное». — Она коснулась тяжелого бронзового ожерелья на шее. В ее взгляде поблескивало какое-то девичье озорство, когда она говорила с Питерсоном.

— Пожалуйста, ответьте на вопрос, — велела Эрика.

Генриетта провела языком по губам.

— Нет, никого подозрительного я не видела. Вообще никого не видела, пока в шесть не позвонил Чарльз и мы не пошли на мою террасу подышать воздухом, верно? — Она повернулась к Чарльзу.

— Э-э, ну да. — Он украдкой поднял глаза и тут же вновь занялся яблоком.

— Перестань там возиться и иди сюда, — приказала Генриетта. Он подошел к ним, таща за собой пластиковый мусорный пакет. В присутствии Генриетты он будто становился ребенком. — Ты пришел ко мне в шесть, когда начались новости, и мы сразу вышли на террасу.

— Да, — кивнул он, — и пробыли там меньше часа, сорок пять минут.

— А сидя на террасе, вы не видели, как кто-нибудь приходил или уходил? — Эрика внимательно смотрела на них.

— Нет.

— Когда вы ушли, Чарльз? — спросила Мосс.

— Около семи.

— И сразу же пошли к себе?

— Да.

— Не видели ничего необычного возле квартиры Вики по соседству?

Он покачал головой.

— Нет.

— Мне нравится, когда ко мне приходят гости, но вместе с тем нравится, когда потом они уходят, — прогремела Генриетта. Ее подробные ответы резко контрастировали с односложными ответами Чарльза. — Я этого и не скрываю. Я хороший друг, но изредка.

— А вы, Чарльз, чем занимались примерно между тремя часами и тем, как вы позвонили миссис Болдерстоун? — продолжала задавать вопросы Эрика.

— Пообедал, а потом на поезде поехал погулять в Ридженс-Парк, — ответил он.

— Когда это было?

— Я уехал около двух, а к пяти двадцати был уже дома. Поел и пошел к Генриетте… У меня есть билет на поезд.

Эрика вынула тетрадь. Пока она записывала, стояла тишина.

— Вики была общительной? К ней часто приходили гости?

— Из тех, кого я видел, по большей части сестра и молодой человек, — поведал Чарльз. Генриетта кивнула.

— Как его зовут?

— Шон Макавити. Какое-то время он жил тут с Викторией.

— И надо сказать, нелегально, — добавила Генриетта.

— Как так получилось? — подняла брови Эрика.

— Во всех договорах аренды указано, что на территории могут проживать только лицо или лица, указанные в договоре. Договор аренды — это юридический документ, верно? — Генриетта строго посмотрела на нее. Перед садом остановился ярко-желтый фургон с надписью «Слесарь Деррен Браун» большими буквами на боку.

— Прошу прощения, мне пора. — Чарльз направился навстречу мужчине, выходившему из фургона.

— Чарльз — хороший человек. У вас о нем неправильное представление. Он многое пережил. Я многое выиграла от нашей дружбы, — тихо промолвила Генриетта, наблюдая, как Чарльз ведет слесаря в дом. — Он присматривает за домом — в самом широком смысле. Занимается всеми бытовыми вопросами, связывается с садовниками, с ремонтниками, с мастерами. Он надежный и честный.

— У него есть ключи от всех квартир? — поинтересовалась Мосс.

— Господи, нет конечно. Как я уже сказала, это очень свободная договоренность. Все квартиры — частные резиденции.

— А что скажете об остальных жильцах? — спросила Эрика.

— Берил Уэнтворт наверху держится особняком. Рэя большую часть года тут нет, он работает в Китае, что-то связанное с компьютерами. Болгарские девушки — милые. София и Мария. Такие умные и вежливые. Врачи-стажеры. Так приятно видеть, что иностранцы здесь зарабатывают себе на жизнь.

— Они сегодня дома? — Эрика проигнорировала ее намек.

— Нет, мы только что к ним стучались. Я знаю, что они ужасно много работают… ночные смены. — Генриетта обвела глазами всклокоченный сад. — Уже холодает, поможете мне подняться наверх? Я могу показать вам свою студию, — добавила она, глядя на Питерсона и предлагая взять ее под руку.