Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2

Сергей Вербицкий (2024)

Действие романа-продолжения «Братья Карамазовы 3 том 2 Книга» довершает череду событий не делая временного перерыва. Также и творческий метод автора получает развитие, начатый в 3 томе 1 Книги. На этот раз Алексей Карамазов отправляется из Швейцарии в Париж, а затем Лондон, где он продает свою душу Мефистофелю. В этом романе также получает развитие вопроса Достоевского о том, что же такое Карамазовщина, как национальная черта русского характера.

ПОХМЕЛЬЕ

Amor покинул Алексея Федоровича. Вино любви было допито до дна, и он пребывая уже в каком-то тумане, открыл глаза в комнате, где квартировал у Ширко. Было шесть утра. Жак Элизе Реклю, мирно посапывал на соседней кровати, а Алексей Федорович, повернувшись набок, вдруг обнаружил, что весьма сильно пропотел за ночь. В прочем, как он вернулся из Английского сада, его память не давала однозначного ответа. Сознание его, не окончательно приняло наступающее утро и в нем еще стойко присутствовал дух той, вчерашней волшебно-сказочной атмосферы набережной Promand du Lac.

— Жак, — позвал француза Алексей Федорович. Но Реклю не отозвался. — Жак, проснитесь. Прошу вас! — повысив голос вторично позвал он.

— Да. Что в самом деле? — не открывая глаза отозвался секретарь.

— Дело наиправёйшей важности, от вас зависит воскресну я сегодня или нет.

— То есть как воскресните? Боже. Позвольте, если вы умерли, то почему я слышу вас?

— Я в Париже умер, но тело мое воскресила любовь, а вот душа моя и разум еще нет.

— И что вы от меня хотите? Кстати, почему у вас голова вся мокрая. Вы где были этой ночью? Мы с Леонидом Эммануиловичем, очень, очень за вас беспокоились.

— Скажите, Жак. Вы знаете Кальвина? Мне он очень нужен.

— Вы имеете ввиду «Женевского папу»? Или кого-то другого?

— Я не знаю, но думаю, что его. Он здесь жил?

— Жил, но другим жить не давал.

— Это как?

— Послушайте время раннее и очень хочу еще спать. Это длинная история и не сейчас мне ее вам рассказывать.

— Но, если кратко, что вы можете мне об нем сказать. Прошу мне очень надо.

— Реформатор, церкви христовой. Такой ответ вас устроит?

— Не совсем, где я могу познакомиться с его трудами и как его найти?

— В Bibliothèque de Genève, там все его сочинения, а проповедовал он в Cathédrale Saint-Pierre de Genève, но только он давно умер.

— Иногда мертвые говорят больше, чем живые. Что ж мне пора. Благодарствую за открытые вами сведенья об интересующем меня лице. Без сомнения, я спасен вами и теперь буду помнить вашу снисходительность за то, что разбудил вас в столь ранний час с расспросами, а вы даже не обозлились на меня.

— Да что вы. Но куда вы сейчас. Еще очень рано и к тому же вид у вас какой-то не совсем здоровый. Скажите вы хорошо себя чувствуете?

— Знобит немного, а так все в порядке, спасибо за заботу, — сказал Алексей Федорович, и встал с постели.

— Куда это вы, Алексей Федорович? — Вошел, неожиданно, в комнату Ширко.

— Он, к Кальвину, — сказал Реклю.

— Да вы весь горите. Вы больны! У вас явный жар!!! Зачем же вам, такому, к Кальвину идти? Ведь он давно умер! — Сказал удивленно Ширко.

— Мне надо в Кафедральный… как его там?

— Храм Святого Петра, — внес ясность Реклю.

— Да! У меня там дело, — сказал Алексей Федорович.

— Он мне сказал, что ему необходимо воскреснуть, — пояснил Реклю.

— Я сейчас вам водки принесу, вот вы и воскресните, Алексей Федорович. И не надо в такой ранний час идти ни в какие музеи.

— Нет, водка ни к чему. Я, итак, в каких-то миражах нахожусь, — ответил Алексей Федорович.

— Тогда лягте и поспите еще, а я за доктором схожу, потому что у вас болезнь и это очевидно, — сказал Ширко.

— Нет, не уходите! Если вы и вправду хотите мне помочь, то расскажите мне про этого Кальвина, мне учиться у него надо, — сказал Алексей Федорович.

— Помилуйте, я почти ничего не знаю о нем…. Разве что… ну он основатель кальвинизма то бишь системы христианского богословия. Доктрины изобрел предопределения и абсолютного суверенитета Бога в спасении человеческой души от смерти и вечного проклятия, в которых он развил учение Святого Августина, ну и там других христианских богословов. Вот, собственно, и все, что мне о нем известно.

— Ага! Я понял, не революция, а реформация должна произойти в России. Мне нужна ручка и бумага. Я буду писать! — мгновенно воодушевился Алексей Федорович.

Через некоторое время Алексей Федорович, уже изготовившись сидел за письменным столом.

Открытое письмо к социалистическим партиям России

Кровавые январские дни в Петербурге и в остальной России поставили лицом к лицу угнетенный рабочий класс и самодержавный режим с кровопийцей-царем во главе. Великая русская реформация началась. Всем, кому действительно дорога народная свобода, необходимо победить или умереть. В сознании важности переживаемого исторического момента, при настоящем положении вещей, будучи, прежде всего, реформатором и человеком дела, я призываю все социалистические партии России, немедленно войти в соглашение между собой и приступить к делу вооруженного восстания против царизма. Все силы каждой партии должны быть мобилизованы. Боевой технический план должен быть у всех общий. Бомбы и динамит, террор единичный и массовый, — все, что может содействовать народному восстанию. Ближайшая цель — свержение самодержавия, временное правительство реформаторов, которое немедленно провозглашает амнистию всем борцам за политическую и религиозную свободу — немедленно вооружает народ и немедленно созывает Учредительное Собрание на основании всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного права. К делу, товарищи! Вперед, на бой! Повторим же лозунг петербургских рабочих 9-го января — свобода или смерть! Теперь всякая проволочка и неурядицы — преступление перед народом, интересы которого вы защищаете. Отдав все свои силы на службу народу, из недр которого я сам вышел, — бесповоротно связав свою судьбу с борьбой против угнетателей и эксплуататоров рабочего класса, всем сердцем и всей душой буду с теми, кто займется настоящим делом настоящего освобождения пролетариата и всей трудящейся массы от капиталистического гнета и политического рабства.

Алексей Карамазов.