Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2

Сергей Вербицкий (2024)

Действие романа-продолжения «Братья Карамазовы 3 том 2 Книга» довершает череду событий не делая временного перерыва. Также и творческий метод автора получает развитие, начатый в 3 томе 1 Книги. На этот раз Алексей Карамазов отправляется из Швейцарии в Париж, а затем Лондон, где он продает свою душу Мефистофелю. В этом романе также получает развитие вопроса Достоевского о том, что же такое Карамазовщина, как национальная черта русского характера.

JЕAN-JACQUES ROUSSEAU

III

Музыка задала тон и ритм восприятия Алексея Федоровича, установилась гармония между внешним и его внутренним миром. Продолжая оставаться с закрытыми глазами в положении лежа, он пришел в тихое восторженное состояние от своего бытия. Его мозг начал структурировать полученную за пять дней, проведенных в библиотеке информацию. И в его сознании стали образовываться мысли, а те в свою очередь облекались в словоформы. Его умозрительный процесс заработал и анализ постижения не заставил себя ждать.

Я хочу исследовать, возможен ли в гражданском состоянии какой-либо принцип управления, основанного на законах и надежного, если принимать людей такими, каковы они, а законы — такими, какими они могут быть

Это были первые фразы, того феномена, что всплыл в его сознании.

Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. Иной мнит себя повелителем других, что не мешает ему быть рабом еще в большей мере, чем они.

«Возможно» — подумал Алексей Федорович.

Пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но, если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, — он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать.

«А вот это, пожалуй, будет с самую точку» — продолжая размышлять, отметил он.

Самый сильный никогда не бывает настолько силен, чтобы оставаться постоянно повелителем, если он не превратит своей силы в право, а повиновения ему — в обязанность.

«Значит народ должен быть на столько сильным, чтобы у него было право быть».

Раз ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными и поскольку сила не создает никакого права, то выходит, что основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения.

«Это было бы хорошо».

Утверждать, что человек отдает себя даром, значит — утверждать нечто бессмысленное и непостижимое: подобный акт незаконен и недействителен уже по одному тому, что тот, кто его совершает, находится не в здравом уме. Утверждать то же самое о целом народе — это значит считать, что весь он состоит из безумцев: безумие не творит право.

«Что же это значит? Народ русский болен и болен он сердцем, раз перед душегубцем раболепствует».

Отказаться от своей свободы — это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей.

«А у народа русского свободу забрали и забрали давно. Пора ее вернуть!»

Всегда будет существовать большое различие между тем, чтобы подчинить себе толпу, и тем, чтобы управлять обществом.

«У нас народ больше похож на толпу, нежели общество от того что темен разумом он. А вот как сделать обратное, это вопрос».

Русские никогда не станут истинно цивилизованными, так как они подверглись цивилизации чересчур рано. Петр обладал талантами подражательными, у него не было подлинного гения, того, что творит и создает все из ничего. Кое-что из сделанного им было хорошо, большая часть была не к месту. Он понимал, что его народ был диким, но совершенно не понял, что он еще не созрел для уставов гражданского общества. Он хотел сразу просветить и благоустроить свой народ, в то время как его надо было еще приучать к трудностям этого. Он хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских. Он помешал своим подданным стать когда-нибудь тем, чем они могли бы стать, убедив их, что они были тем, чем они не являются. Так наставник-француз воспитывает своего питомца, чтобы тот блистал в детстве, а затем навсегда остался ничтожеством. Российская империя пожелает покорить Европу — и сама будет покорена. Татары, ее подданные или ее соседи, станут ее, как и нашими повелителями. Переворот этот кажется мне неизбежным. Все короли Европы сообща способствуют его приближению.

«Это что пророчество? Но куда им, они еще темнее нас», отмахнулся Алексей Федорович и открыл глаза.