Мир Ванты Ху

Сергей Е.ДИНОВ (2023)

Когда зов предков сильнее смерти… Они могли быть счастливы вместе, но предпочли бежать из этого мира. Помощник бурового мастера Егор Плещеев «увёл» юную супругу олигарха из Петербурга, по её собственному желанию найти в мистической Югре поселение своих предков-хантов и… умереть, чтобы возродиться для иной жизни со своим возлюбленным.

Эвихон

Чёрные мостки на двух столбиках нависали над зеркальной гладью реки Тромъёгана⁴⁰. На прогретых солнцем дощечках лежал на животе мальчуган, Егорка Плещеев. Худенький взъерошенный воробушек. Пошевеливались под легким ветерком льняные выгоревшие, всклоченные волосёнки на головёнке — тыковке. Вёрткий непоседа притих, призадумался, размечтался. Удерживал в ладошках на воде, но не отпускал в плавание деревянную двухмачтовую бригантину⁴¹, нарядный, как елочка, кораблик, в тоненьких гирляндах ниточек стоячего и бегучего такелажа⁴². Жаль было расставаться с такой замечательной игрушкой. Боялся мальчишка, вдруг судёнышко утащит на дно страшный Водомут, кто притаился в глубине речной и зелёной бородой воду закручивает?! Хотя Дедарс — таёжный охотник Арсений Тропинин сказывал: у хантов в реках живут свои древние, былинные чудища: Ас-ики, Лух, Витхон… Множество духов речных в таёжной округе поселилось с незапамятных времен, Егорка всех упомнить не смог.

Завороты воды на реке, по мальчишечьему разумению, устраивал именно злобный Водомут с противными бородавками — зелёными жабами, приросшими к носу, с длиннющей бородой-мочалом из колючих коричневых водорослей. Как же могло быть иначе в фантазиях ребёнка неполных семи лет, с фамилией Плещеев, за худобу от дворовых пацанов получившего прозвище Кощейка. Отец воспитал сына на русских сказках и фильмах о Кощее-Бессмертном, Марье Искуснице, Василисе Прекрасной.

Мальчуган путался в сказаниях местных народов. Чем пожилой и мудрый Дедарс был очень недоволен, терпеливо поучал: ежели живешь на древнейшей земле хантов, имей уважение, почтение к мифологии и культуре малых народов России. И к местным духам, само собой.

Кораблик был искусно вырезан из смолистой сосны мастеровым дядькой Егорки, братом отца — Арсением Тропининым, по прозвищу Дедарс, даденном самим племянником, сокращенно от «ДЕд АРСений».

Старший Плещеев и Тропинин были братьями по матери. Отцы у них были разными. О своем родителе Арсений старался в советские времена не поминать. Лихой был человек, из бывших, «белых офицеров». Скрывался отшельником по дальним заимкам, оврагам, буеракам и болотам до хрущевских времен, занимался охотой, сбором грибов и ягод, скрытно приторговывал дарами тайги на рынках ближних деревень и городков. По доносу местных партийцев был пойман чекистами и погиб на урановых рудниках в колымском крае.

Малолетний Егорка не понимал различия между «белыми» и «красными». Как раз «белые», по его детскому разумению, выглядели господами в чистых военных мундирах, с погонами с «блескучими вензелями» и были благородными, воспитанными. «Красные» представлялись кровожадными индейцами, сдирающими скальпы с живых людей. В некотором историческом смысле это было недалеко от истины. Егорка зачитывался книжками Фенимора Купера про индейцев и Следопыта. Отсюда пдобные сравнения с «красными». Отец и его старший брат советовали мальчугану помалкивать на темы трагической истории их семьи.

С тех самых пор Егорка уважительно величал дядьку — охотника «дедой», чаще сокращал до «деда Арс», говоря слитно «Дедарс». Огромному, как медведь, с виду неповоротливому, могучему, будто старый вяз, родственнику, с густой седой шевелюрой и бородой, как у Деда Мороза, прозвище нравилось. Дедарс — так Дедарс. Схожее, по звучанию, с неким мистическим именем греческого героя, прозвище пришлось таёжнику по душе. У начитанного, культурного Арсения Тропинина в советские времена пантеон богов был обширен и разнообразен. Он сам порой путался, к кому обращаться в той или иной жизненной ситуации. В список доверенных лиц «тайного антисоветчика» категорически не входили и не вписывались лишь вожди мирового «пролетарьята».

Бороздки на бортах кораблика, прорезанные стамеской с тонким жалом, красиво обозначали дощатую обшивку и дополняли сосновую структуру прожилочек и древесных сучков. Липовыми реечками была аккуратно выложена палуба. Из квадратных дырок, по две на каждый борт, торчали стволы четырех пушек, наскоро, к приезду «племяшки», выпиленных из деревянных катушек от швейных ниток, окрашенных под «бронзу». Носовая часть судна под бушпритом⁴³ была украшена фигуркой морской феи, скорее похожей на безобразную, косматую старуху. Это расстраивало и портило ребёнку загадочный и романтичный вид его кораблика — покорителя рек, морей и океанов.

Егорка остался в восторге от подарка и не собирался с ним расставаться. Мальчуган задумал в сентябре отвезти, поставить бригантину, на зависть будущим школьным друзьям, в жилой комнатке на подоконнике в новом интернате, куда детей, на полгода, а то и на целый год, спроваживали родители — нефтяники, буровики и промысловики. Можно было бы еще придумать для новых друзей легенду, мол, кораблик — макет легендарного брига «Меркурий», отважная команда которого потопила турецкие фрегаты и вышла победителем в неравной битве. О чём однажды поведал Егорке удивительный рассказчик, таежный охотник Дедарс. По совместительству, смотритель краеведческого музея посёлка Русскинская, Арсений Тропинин порадовался: его скромную поделку оценили по достоинству. Охотник посоветовал племяннику все ж отпустить кораблик на волю. Судно только тогда становится кораблем, когда отправляется в кругосветное плавание. Пусть даже путешествие начинается с речки Тромъёган в Сибири.

Паруса суденышка были нарезаны из газеты. На большом клочке косого паруса грот-мачты значилось гордое: «Правда». Прямой парус на фок-мачте нёс печатное название «Труд».

Советские времена бесславно заканчивались. Дядя Егорки, подростком отсидевший «за вредительство» в сталинских лагерях за сбор в голодную осень на колхозном поле мёрзлой картошки, об этом догадывался. Он снарядил кораблик газетными парусами неспроста, с умыслом, в вечных поисках на российской земле правды, истины и справедливости.

Долго вглядывался зачарованный Егорка в темно-зеленое, завораживающее зеркало реки, где отражались веселые кучеряшки сизых облачков. Потом все же, нехотя, отпустил бригантину на свободу. Суденышко, если смотреть в отражение, воспарило, уплыло, поднялось к самым небесам. Егорка затаил дыхание и вдруг, казалось, впервые, услышал величественное многозвучие природы: шумливое волнение лиственных дерев: ив, осинок, берез; тихий, нежный шелест ветвей дикой малины, шуршание осоки, сварливое журчание и перешептывание вод древней реки.

Легкий ветерок хулиганил с газетными парусами, шутливо подергивал бумажные края. Кораблик быстро уносило к середине неширокой в этом месте реки. Мальчуган с грустью посмотрел во след паруснику, размечтался, быть может, его посланец попадет сначала в широченную Обь, затем окажется за Северным полярным кругом в Ледовитом океане. Если не раздавят льды, суденышко подхватит… быстрое, теплое течение Гольфстрим и унесёт в далекую даль за самый экватор…

Размечтался дошкольник, совершенно перепутав все знания географии, чему учил отец. Душа мальчишки устремилась в… неведомую Австралию, к аборигенам, кенгуру и… бумерангам.

Егорка вздрогнул, замер от ужаса. На его замечательный кораблик упала с неба… огненная комета.

В испуге мальчуган вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам, не понимая, откуда прилетел уничтожающий огонь. Глянул в небо, перемешанное, в молочный кисель, в разодранных клочьях кучевых облаков. Не сразу сообразил: это была горящая стрела, выпущенная из старинного оружия — лука.

На кораблике мгновенно вспыхнули, сгорели бумажные паруса. Опалились и распались в тлен ниточки такелажа. Занялись пламенем тонкие мачты. Через минутку вся бригантина обратилась в крохотный полыхающий костер на черном стекле воды мирного Тромъёгана.

На другом берегу реки послышался устрашающий хруст прибрежного валежника.

— Эй, ты! — отважно крикнул Егорка. — Кто там?! Выходи! Придурок!

Свисающие к воде косы ивняка раздвинулись, распались в стороны как занавес. Сквозь серебристую листву выглянула растрепанная женщина, черноволосая ханты в грязной, драной, холщовой рубашке, расшитой некогда цветным бисером, что болтались на ниточках остатками жалких гирлянд. Бродяжка-хантыйка вышла к кромке воды, подняла наизготовку изогнутый лук. За спиной у лесной воительницы висел колчан со стрелами. На бедре был закреплен кожаными ремешками глиняный горшочек. Она что-то выкрикнула угрожающее.

— Ты че, тётка?! — возмутился Егорка, повертел пальцем у виска. — Сбрендила?!

Лучница обмакнула наконечник стрелы в горшочек с нефтью, что висел на бедре, подожгла наконечник от тлеющего фитиля и выстрелила в сторону мальчугана.

Стрела взвилась высоко в небо, выписала дымно-огненную дугу над водой и вонзилась в мостки со всплеском черных и рыжих сверкающих искр. Серо-черные, рассохшиеся доски воспламенились от разлившейся нефти.

Отважный Егорка не растерялся, ловко спрыгнул на топкий берег, зачерпнул воду из реки консервной банкой, лежавшей в одной из лодок, залил языкастое пламя.

— Ее-его-ор! — донесся со стороны поселка мужской голос. — Пора домой!

— И-иду-у! — откликнулся мальчуган. — Тут психоза одна… стреляется! — и понизил угрожающе голос:

— Дурища!

Воинствующая лесная злыдня в этот момент пустила в сторону мальчика третью пылающую стрелу.

Дальнейшее, в измененном сознании перепуганного Егорки, происходило, как в замедленном кино.

Огненная звезда плавно описала высокую дугу над зеркальной рекой и неумолимо приближалась. Небесное, рваное, сине-белое пространство над ребенком помутнело на мгновение, выгнулось полупрозрачным куполом, задрожало кисельным студнем. Огненный наконечник стрелы вонзился в этот купол, но не проткнул, а вызвал судорожное, «резиновое» волнение, искаженное в месте попадания. Будто брошенный камешек растревожил вязкое болотце. Полупрозрачный купол задрожал, воспламенился неровными, судорожными волнами по всей поверхности и начал сжиматься вокруг упавшего мальчика. Еще бы мгновение, и полыхающий купол сожрал бы, поглотил тщедушное тельце человеческого детёныша…

Дрожащий, огненный зонтик вдруг схлопнулся в огненный зрачок. Упал горящей каплей нефти на холщовые штанишки Егорки. Прожег дырку. Оставил на голени мальчугана волдырь с полпальца величиной и отметину от ожога на все оставшиеся времена.

Худосочного Егорку легко подняла с земли, поддернула за шиворот рука его дядьки, Арсения Тропинина.

Загадочный мираж огненного купола бесследно исчез. Третья горящая стрела с шипом погасшего нефтяного пламени вонзилась в ил болотистой поймы реки, как раз в том месте, где мгновение назад валялся упавший с испугу мальчуган. Прибрежная полоса глинистого ила была разворочена черными рытвинами его следов от кед, когда он сучил ножками, отползал подальше на сушу. На желтовато-зеленоватой слизи догорали рубиновые нефтяные слезы.

В досках мостков осталась торчать вторая стрела, оперенная черными намокшими крылышками.

— Не на шутку наша дурнушка развоевалась, — прохрипел и негодующе покачал седой головой Тропинин. — Пора принимать меры.

Охотник был удручен, раздосадован, разозлен поступком полусумасшедшей бродяжки, небезопасной, даже смертельной ее игрой.

Примечания

40

— по другой версии — Тром-Аган, с хант. — «Божья река».

41

— бригантина (шхуна — бриг) — двухмачтовое судно, несёт прямые паруса на фок-мачте и косые на грот-мачте.

42

— такелаж — общее название всех веревочных снастей на судне. Стоячий — крепится к мачтам судна с внешней стороны. Бегучий — служит для управления судном, подъема парусов на реях и проч.

43

— брус, выдвинутый вперед за борт на носу судна для установки дополнительных парусов и улучшения маневренности.