Иная. Подаренный шанс

Эль Таш (2024)

Я был готов отказаться от последнего шанса обрести истинную… Но мой брат решил иначе. Медальон с моей кровью уже отправлен к месту силы и в день солнцестояния, я либо обрету последний шанс, либо окончательно потеряю надежу на счастье… Я устала скитаться, прятаться, драться… Но мне есть ради кого жить. Мой сын, носитель королевской крови, которого жаждет стереть с лица земли его родовитый дядюшка. Сколько ещё мы продержимся, прячась на задворках империи? Ясно одно, в покое нас не оставят никогда…

Глава 19. Неора Лери Варханда

Как уплыло сознание, я не запомнила, но на этот раз не было, ни видений, ни вязкого тревожного тумана, только темнота. Благословенная немая темнота и всепоглощающий покой. Оттого так больно было выплывать наружу. Больно, но жизненно необходимо! Там меня кто-то ждал…

Нутро трепыхнулось, сопротивляясь потоку забвения, и неожиданно начало падать. Голову резко накрыли звуки и запахи, а вместе с ними пришла боль. Разум буквально вбили в горячую плоть, заставляя почувствовать даже стук собственного сердца. За первым осознанным вдохом вернулись и ощущения. Измученное тело свинцовой тяжестью давило на что-то мягкое, источающее нежный аромат полыни. Всё, даже веки казались неподъёмными. Однако мрачную картину внутреннего состояния разбавляло тепло чужой руки, от которой по вена струился мягкий поток целительной силы.

— Очнулась, — тихо отозвался, уставший мужской голос, отдающий скрипучей хрипотцой.

И тут же чьи-то быстрые шаги заспешили к кровати. Да, подо мной явно была кровать, и кто-то совершенно чужой держал меня за руку.

— Мам!.. — родной встревоженный шёпот, раздался со стороны шагов. И горячее плечо накрыла знакомая рука, пока ещё не настолько широкая, чтобы принадлежать взрослому мужчине, но достаточно крепкая, чтобы успеть заработать мозоли от клинка.

— Сели… — выдавила с огромным усилием, чувствуя, как буквы складываются в какой-то жуткий потусторонний хрип.

— Да, мам, я здесь… Это я!

— Мы оторвались?.. — вновь прохрипела, не находя в себе сил открыть глаза.

— Оторвались, мам, всё хорошо, — быстро отозвался сын, — Мы… Всё хорошо…

— Что с мискатами? — выжала главный вопрос, чувствуя, как подрагивают руки моего мальчика.

— Всё, мам! — сорвался очередной теперь уже полушёпот, пронизанный какой-то непонятной радостью, — С мискатами покончено. Навсегда! Мы больше не бежим… Слышишь, мам…

— Не бежим… — повторила, выжав крупицы сил, чтобы поднять веки.

Первый образ, собравшийся из плывущей перед глазами пелены, обрел лицо Селиона. Сын выглядел худым и всклокоченным, но вполне живым. Это успокоило и даже немного прибавило сил, давая возможность осторожно оглядеться. Деревянный потолок, покатые бревенчатые стены, свет масляной лампы… И трое мужчин. Один из них Сел, стоящий на коленях у моей кровати. Второй, судя по запаху трав, вероятно, лекарь. Крепкий седой старик в льняной домотканой рубахе, держал меня за руку, от которой шло то самое, исцеляющее тепло. Третий… Ратмир. Кажется, этим именем величал кудрявого парня его суровый отец.

«Значит, не выгнали», — мелькнула робкая мысль, и я снова перевела взгляд на сына.

— Тебе разрешат остаться? — скрежет собственного голоса, показался чужим, — Ты хороший воин и охотник, тебе есть чем отплатить за приют… Стоит сказать им об этом.

— Это не важно, мам. Уже не важно! — восторженно прошептал мой мальчик, — Мы не в Притали и даже не в нашем мире… Больше не будет никакого Гатта, никаких мискатов! Всё!

— Никаких мискатов… Не понимаю? — слегка поморщилась от того, как глухо прозвучал вопрос.

— Парень, — оборвал сына лекарь, — просился рассказать сам, рассказывай, чего сумбур наводить? Вишь, матери тяжело говорить. А то нагоняешь тревоги, так все нити мне собьёшь. Да и вообще, Рамир, не уж то не терпело до завтра? Она еле жива.

— Не терпело, — отозвался мужчина, выходя из тени дальнего угла, — неведенье сейчас хуже правды, Алтэй. А что до неё… Сможешь поправить?

— Не горячись, — хмыкнул старик, — покумекать надо. Яд уж больно странный, я с таким ещё не сталкивался. Полегче-то я сделаю, но обещаний давать не буду. Негоже, сам понимаешь.

Ратмир кивнул, пряча хмурую складку, залегшую меж бровей, за упавшим на лоб локоном, и, слегка опустив голову, казалось, крепко задумался. Сейчас, в свете масленой лампы, на фоне уютного убранства, дышащей деревом комнаты, он казался гораздо моложе. Хотя мощный разворот плеч никуда не делся. Смуглая кожа, черные как смоль волосы, рассыпанные в короткие непослушные завитки, точеный подбородок, слегка поджатый текущим раздумьем, и большие карие глаза в тени пушистых ресниц. «Красив, — рассеянно отметило сознание, — и совершенно не похож на медведя…»

— Ну вот, на первой хватит, — отпустил мою руку лекарь, — а то пожгу нутро. А ты, малец, на-ка вот держи, — и старик протянул сыну буковую пиалу, выпускающую тонкие струйки пара, из которой торчала деревянная ручка ложки, — Как поить, говорил. А мы пока пойдём, подышим, да, Ратмир?

Кудрявый инстинктивно кивнул, всё ещё пребывая в мире неведомых нам раздумий, и, больше не говоря ни слова, вышел из комнаты. Старик поспешил за ним. Стать у того была попроще, но крепости всё же было не занимать. «И этот медведь, — мимоходом отметило сознание, — похоже, вся деревня принадлежит косолапым».

Когда за хозяевами нашего временного пристанища закрылась дверь, сын помог мне немного подняться и, поправив под спиной подушку, а затем, вооружившись рожком и пиалой, решил начать свой удивительный рассказ. Делал он это с каким-то детским восторгом, не забывая отпаивать меня на редкость горьким отваром, который ложка за ложкой приходилось проглатывать не кривясь. Очень уж не хотелось дополнительно огорчать моего и без того измотанного защитника.

Так в течение получаса мне стали известны несколько невероятных, но многое объясняющих вещей. Мы действительно были не в Притали, и даже не в нашем мире, более того, как утверждали медведи, путь обратно нам был недоступен. Как и нашим преследователям уже никогда не светило попасть сюда. Это известие столкнуло с плеч настоящую гору, которая всё это время непосильным грузом давила не только на меня. Однако следующая новость заставила сначала напрячься, а потом иронично хмыкнуть. Оказывается, попали мы сюда через пространственный раскол велением местной богини по прошению одного из отпрысков правящих кланов. Кого конкретно, косолапые не знали, но уверяли, что тот непременно явится за мной. И нужна я ему не иначе, как в качестве будущей жены. Таких в этом мире называли «просителями», отмеченными проклятием бездетности, обойти которое невозможно без помощи дарованных богиней невест.

«Будущей жены… — кривая обреченная улыбка, сама попросилась наружу, когда я представила высокого молодого барса с песоно-золотыми волосами, который вероятно и был тем самым «просителем» — Опоздал ты, милый, недолго мне ходить в невестах. Судя по тому, что лекарь не дал гарантий, с ядом мантикоры местные не справятся». Благодаря подпитке старика, я действительно чувствовала себя лучше, но это было лишь временной отсрочкой. Чёрные нити, полностью опутавшие плечо, уже добрались до ключицы, и начали свой финальный неторопливый поход вниз… Зараза стремилась к сердцу, и когда она до него доберётся, мой «наречённый» расстанется с пустыми надеждами, даже не обретя право называться вдовцом. Забавно, но перед лицом улыбнувшейся Мораны, судя по всему, уже выстелившей мне путь в своё туманное царство, мысль о внезапном замужестве не вызвала никаких эмоций, ни жажды борьбы, ни духа противоречия, которые казалось бы должны щекотать гордость, нацеленную на право выбора. Я так устала скитаться, что, пожалуй, готова была на брак без любви неизвестно с кем, лишь бы мой сын получил долгожданную защиту. А в оной, как утверждали медведи, не приходилось сомневаться. Ибо «пришлые» дети, оказывается, считались настоящим сокровищем и оберегались кланами с особым усердием.

— Медведи сказали, — отставив пиалу, завершил рассказ мой заботливый защитник, — что замуж тебе выходить вовсе не обязательно. Они готовы разрешить нам остаться здесь, раз уж волей богини мы добрались до их обители…

— Не всему стоит верить, Селион, — осторожно заключила, чувствуя, что после целебного отвара уже не скреплю, как старая перекошенная повозка.

— Это да, мам, — слегка разочарованно выдохнул сын, — но ни что не мешает нам побыть здесь до твоего исцеления.

«Исцеления… Моё светлое, верящее в чудо дитя. Во всей Притали ни одному даже самому великому магу не удавалось исцелиться от яда мантикоры, а тем более исцелить других. А здесь о таком даже не слышали».

— Конечно, — тепло улыбнулась, стараясь придать голосу хоть немного бодрости, — побудем здесь. Возможно, медведи и вправду дадут нам кров. А уж голодными мы с тобой не останемся… А вот, кажется, и хозяева.

Звук приближающихся шагов заставил сына обернуться в сторону двери, которая, не преминув широко распахнуться, обрисовала на пороге крепкую фигуру уже знакомого лекаря:

— Ну что, беляночка, говорят у деревни утренний гость объявился. Похоже, жених твой пожаловал…