Иная. Подаренный шанс

Эль Таш (2024)

Я был готов отказаться от последнего шанса обрести истинную… Но мой брат решил иначе. Медальон с моей кровью уже отправлен к месту силы и в день солнцестояния, я либо обрету последний шанс, либо окончательно потеряю надежу на счастье… Я устала скитаться, прятаться, драться… Но мне есть ради кого жить. Мой сын, носитель королевской крови, которого жаждет стереть с лица земли его родовитый дядюшка. Сколько ещё мы продержимся, прячась на задворках империи? Ясно одно, в покое нас не оставят никогда…

Глава 9. Неора Лери Варханда

Шлёпать босыми ногами по мостовой то ещё удовольствие, а если приходится бежать и того хуже. Но так меньше след, запах зверя всегда ярче, чем запах эфильда. «Где же этот триклятый проулок?»

Я в третий раз поворачивала налево и по моим подсчетам за следующим поворотом, должен был обнаружиться узенький двор старой прачечной. Там, высоко над землёй, на четырёх ярусах верёвок, протягиваемых катушкой с балкона на балкон, местные «повелительницы» воды и порошка развешивали сданные в стирку вещи. Вещи были двух видов, те, что тяжко стирать в ручную: большие полотна, портьеры, покрывала, и те, что сдавали зажиточные горожане, имеющие возможность оплатить работу прачки: тут могли быть и платья, и брюки с рубахами, и даже плащи. Вот этим-то я и собиралась поживиться. Обычному человеку с земли руками было не дотянуться, но что мне в звере допрыгнуть до второго этажа.

Вот только за поворотом меня ждало разочарование. Вероятно, сегодня был день «белых простыней», ибо ни на одном ярусе я не увидела одежды. Простыни, наволочки, пододеяльники и наматрасники красовались во всю стену тупика. Я попыталась задрать голову повыше, чтобы за плотной завесой колышущихся полотен разглядеть верхний ярус, и именно в этот момент услышала характерный всплеск, шлёпнувшей в лужу лапы. Обернулась я резко, инстинктивно встав наизготовку, но чёрная пантера уже перегородила единственный выход из проулка.

В свете тусклого фонаря зверь выглядел устрашающе. Чёрный блеск глаз и мерно двигающийся хвост дополняли картину практически осязаемым напряжением. «Да, Неора, надо учиться бегать быстрее…»

Мой хвой остался у сына, мчаться в звере с клинком на перевес дело неблагодарное, а мне нужно было увести пантеру, как можно дальше. В итоге для драки у меня оставались лишь когти и клыки, а потому я медленно пригнулась к земле, готовясь обернуться. Разум понимал, что с такой тяжёлой машиной, как этот детина, моя зверюшка не справиться, но сдаваться без боя не было смысла. Ведь каждая новая минута это лишняя фора для Селиона. Через пол часа мой мальчик уйдёт из города, и, возможно, после стольких скитаний, фортуна таки отыщет для него местечко поукромнее. «Прости, Сел, но, кажется, на этот раз я тебя уже не догоню…»

Видя мою изготовку, пантера вдруг обернулась, явив мне обладателя чёрной шкуры, как говорится, лицом к лицу.

— Далеко собралась, куколка? — выйдя из тени, широколицый обнажил острые клыки в кривой диковатой улыбке. Мискат был высок, крепок и, кажется, даже красив, но сладко-похотливое выражения лица, пропитанное звериным торжеством охотника, загнавшего добычу, делало его жутковатым.

Я шагнула в сторону, намереваясь высмотреть лазейку, но мискат тут же повторил мой маневр. Наёмника явно забавляло происходящее:

— Ну что же ты молчишь, птичка? Не уж то не рада? — и мискат стал медленно двигаться в мою сторону.

Спина чесалась, желая выпустить крылья и предательски нашептывая страху рискнуть. Но при новом шаге, когда фигура в чёрном жилете и широких шароварах поравнялась с фонарем, на поясе наёмника блеснула проклятая «зыбучка». Взлети и, считай, подарила себя врагу.

Мискат отследил мой взгляд:

— Да-да, куколка, ты всё верно поняла, тебе не уйти. Но если обещаешь быть покладистой, я так и быть оставлю тебя в живых. Правда, сначала отдеру хорошенько прямо в этом тупике, намотав твои шикарные волосы на свои лапы, а потом ты расскажешь, куда спрятала своего ублюдка.

Я криво ухмыльнулась одним уголком рта, и это явно не понравилось широколицему. Он даже остановился, а потом, сплюнув, вновь медленно двинулся по заданной траектории.

«Знаешь, тварь, что у меня за зверь, вот и крадешься… Если бы не знал, так бы не медлил… Что ж, не будем спешить. Мне каждая минута на руку».

Обернуться можно было сразу. Но мискат не нападал и продолжал красться лишь потому, что я была не в шкуре. Он надеялся справиться голыми руками, или узреть мою панику и добровольное согласие. Но я всё ещё отступала молча, и наёмнику приходилось осторожничать.

Однако долго так продолжаться не могло. Где-то по закоулкам города в нашу сторону неслись его подельники. И если с одним наемником у меня был крохотный шанс справиться, то против стаи я была бессильна.

— Куколка, — вновь раздался противный скрежет прокуренного голоса, — решайся. Твоему ублюдку всё равно не выжить, а у тебя есть шанс. Не бойся, если договоримся миром, я заделаю тебе столько детишек, устанешь рожать. А перед этим подарю тебе море незабываемого наслаждения. И буду дарить снова и снова. Заметь, только я один. А если будешь сопротивляться, перед тем, как убить, тебя поимеет вся моя команда. А ребята там крепкие и очень ненасытные.

Я старалась не слушать болтовню миската. Дед всегда учил, что трёп врага лишь маневр, который можно использовать во благо. Но до конца отключиться не получалось. Слишком мерзко звучало то, что с предвкушением изливал наёмник. Тем временем расстояние сократилось до угрожающе малого, дальше медлить было нельзя! Что ж, я всё равно собиралась умереть в драке, понимая, что при сложившихся обстоятельствах это наилучший исход, и рванула в тень для переброса, видя как сорвавшийся с места мискат оборачивается прямо в прыжке. Чёрная тень летела на моего зверя целое мгновение и когда я сжалась в пружину, готовая принять удар, пантера вдруг резко гаркнула и изогнувшись под неестественным углом всей тушей шмякнулась на меня, престав шевелиться. Из зловонной пасти на лицо закапала кровь, а над головой послышался знакомый голос и противное чавканье, вынимаемого из тела, хвоя.

— Ублюдок нашел тебя сам!

— Сел! — мгновенно обернувшись, я выбралась из-под обмякшего тела, принявшего человеческий облик, и тут же подскочила на ноги, — С ума сошёл! Что ты здесь делаешь?

Селион еле заметно вздохнул, вытирая лезвие хвоя об одежду миската, и наигранно равнодушно ответил:

— Ты забыла клинок, я решил, он тебе пригодится.

— Клинок! — нутро кипело от беспокойства и только что пережитого стресса, — Какой клинок, Сел?!

— Этот, — и сын приспокойно протянул мне мой облегченный хвой.

— Я просила идти в порт!

— Мам, не злись. Лаз оказался завален, — не моргнув и глазом, отозвался сын, — пришлось возвращаться.

— Завален?

— Да.

— Мы же на днях его проверяли?

Селион абсолютно по-детски пожал плечами:

— Ну, значит что-то пошло не так.

Врал. Всем нутром я чуяла, что врал, но больше вопросов задавать не стала. «Вот он передо мной: жив, здоров, невредим, и даже умудрился уложить миската». Судя по ране, похоже, хвой сын метнул прямо с крыши. «Меток, нечего сказать. Дед бы точно гордился!»

— Ладно, раз завален, пойдём по крышам.

Выяснять отношения было некогда, и я присела над распластавшимся на камнях телом. Селиону пригодятся штаны, а мне жилетка, хоть её и порезал хвой. А ещё нужно забрать «петлю».

— Сел, дёрни одно покрывало, одолжим у местных.

— Сейчас, — довольный, что обошлось без родительского гнева, сын с особым рвением метнулся выполнять просьбу, но содрать нужную тряпку так и не успел.

Тишина разродилась противным надсадным воем, и в тусклую полосу света, обозначившую проход из тупика, влетели сразу четыре матерых волка.

Вид бездыханного тела заставил их резко остановиться. Но уже через мгновение, выстроившись полукругом и оскалив пасти, они стали медленно двигаться на нас.