Иная. Подаренный шанс

Эль Таш (2024)

Я был готов отказаться от последнего шанса обрести истинную… Но мой брат решил иначе. Медальон с моей кровью уже отправлен к месту силы и в день солнцестояния, я либо обрету последний шанс, либо окончательно потеряю надежу на счастье… Я устала скитаться, прятаться, драться… Но мне есть ради кого жить. Мой сын, носитель королевской крови, которого жаждет стереть с лица земли его родовитый дядюшка. Сколько ещё мы продержимся, прячась на задворках империи? Ясно одно, в покое нас не оставят никогда…

Глава 26. Неора Лери Варханда

После авранара сил заметно прибавилось, и уже на следующее утро проснулся зверский аппетит. Пума, не поднимающая головы все эти дни, вдруг подала признаки жизни и ярко обозначила свои потребности. А потому Алтэй дал добро на то, чтобы постепенно расширять мой рацион. Думаю, именно благодаря зверю, не желающему долго разлёживаться в постели, к концу третьего дня я уже твёрдо стояла на ногах. Чёрная паутина, успевшая заползти на шею, быстро выцветала, превращаясь в тонкие белые нити, которые, однако, вовсе не планировали исчезать безвозвратно. Яд уснул на неопределенный срок. А я, радуясь небольшому приливу сил, решилась выйти на улицу. Нутро требовало жизни! Желало дотянуться до земли, рождающей буйство летней зелени, и долгожданной свободы. К тому же, мне о многом предстояло подумать.

После того, как Селион побывал на совете, в моей отчаявшейся душе родилась хрупкая надежда на чудо, которого в нашем родном мире просто не могло бы произойти. Но здесь… История, с разрешения Борислава, поведанная лекарем моему сыну, походила на настоящую сказку.

Оказывается на заре времен этого мира у каждой из пяти рас, приведённых в благословенную Арранту, был свой Источник. Некое место, обладающее уникальной способностью восстанавливать силы и исцелять любые недуги. Каждый оборотень имел возможность один раз в жизни совершить паломничество в Святые земли и попросить о чуде. Делали это крайне редко, дабы не тревожить Великую Стихию по пустякам, но страждущим, прошедшим «путь веры», она не отказывала. Однако позже, случилось нечто страшное, о чём из сотен родовых книг были стерты все воспоминания. После этого Богиня не только иссушила четыре из пяти Источников, но и лишила высших права выбора. С тех незапамятных времён и берёт начало пресловутое «проклятие», которое обрекает сильных мира сего «просить» и надеяться на милость.

Единственный уцелевший Источник остался на землях косолапых, но и те, похоже имели неосторожность внести свою лепту в неведомое событие, некогда разгневавшее Небо, так как отныне путь к первородной силе медведям был недоступен.

Что поделать, у любой сказки есть своя тёмная сторона…

Святые земли, считавшиеся ныне «осколком души Фарао», находились высоко в Сонных Горах и были отгорожены от всего мира тремя кругами защиты. Первый из них составляли неведомые твари, которых Алтей именовал сапхарами. Ни суть, ни природу зловещих созданий, старик расписывать не стал, отметив лишь, что те подобны зверям недюжинной силы, обитающим в стаях и обладающим зачатками разума. Водились такие только в ареоле святыни. Она являлась их раем и тюрьмой, не выпуская за пределы «осколка» даже на охоту. Силой они были опасной, но всё же проходимой. При верной стратегии и знании нужных троп не это мешало медведям приблизиться к Источнику. Вторым кругом защиты служил прозрачный барьер подобный тому, что стоит на границе «Медвежьей долины», его называли «Заговорённой рекой», хотя к воде тот не имел никакого отношения. Это была река подлинного дара доминирования, которым Великая Фарао награждала высших. Только мощь и сила этой «реки» многократно превосходила силу избранных оборотней. Она-то и не давала приблизиться к барьеру. Чем ближе медведи подходили к границе, тем сильнее давил неукротимый поток, который в конечном итоге подминал даже высших. Как бы далеко не заходил самый сильный конунг, исход был один — гибель! И участь эта постигала не только медведей, являлись в Сонные Горы смельчаки из других кланов и даже «пришлые», но удача не улыбнулась никому. А потому, затею эту решили оставить и вот уже многие столетия даже не помышляли о возобновлении попыток. Ровно до того самого момента пока мой мальчик не прикрыл одного доброго старика от разбушевавшихся лордов своими чудесными крыльями…

Тут-то и решил вдохновленный сим событием Алтей, что под защитой этих крыльев можно миновать барьер и попасть в «Сонную рощу» — последний круг, о котором упоминалось лишь в ветхих родовых свитках, древности которых могли бы позавидовать даже адагорские исполины, пережившие десятки поколений ныне обитающих в Арранте оборотней. Что ожидало посягнувших на девственный лес, куда вот уже много столетий не ступала нога паломника, было не ведомо. Единственной подсказкой значилось пространное четверостишие, которое, как старую детскую присказку, знал каждый житель долины:

«За шагом шаг ступить во мрак.

Границе грёз задать вопрос.

Забыть свой путь, огонь вернуть.

Увидишь свет, найдёшь ответ».

Разгадать смысл, безусловно, пытались и старцы и мудрецы, выдвигая множество теорий, соревнующихся меж собой в исключительности и невероятности, но, ни одну из них не представлялось возможным проверить на практике. По крайней мере, до нашего прибытия. Теперь же на повестке дня встал вопрос, кто рискнёт попробовать? И, конечно же, первым отозвался мой мальчик.

По мнению сына, нам нужно было лишь направление и провожатый, который разъяснил бы, что делать на месте, ведь мы вполне могли бы добраться лётом, прихватив с собой того, кого дадут в помощь. Однако Борислав быстро осадил сей благородный порыв, объяснив, что если бы всё было так просто, то те немногочисленные маги, которые всё-таки имелись в «Медвежьей долине» и обладали способностью к кратковременному полёту, уже давно были бы у Источника. Но Богиня скрыла все вольные тропы к заповедной земле, в том числе и небесные. «Осколок души Фарао» не возможно было найти с воздуха, так, словно сама матушка-природа прятала его за неведомую грань пространства, предлагая всего одну единственную лазейку, некий «путь веры», который стелился исключительно по земле. И именно на нём подстерегали все вышеупомянутые опасности. Правда и отказывать Селиону Таграур не стал, слишком уж велик был соблазн впервые за столько столетий рискнуть подобраться к Источнику, а потому, велел снарядить группу, которая через несколько дней намеревалась выдвинуться в сторону гор.

Лордов медведь пригласил, полагаю, из любопытства. Вероятно, желая проверить, не тонки ли поджилки у молодой элиты. Готов ли кто-то рискнуть собственной жизнью, чтобы добраться до древнего средоточия силы?.. И нужно отдать должное оборотням, на поход согласились все. Не думаю, что для большинства причиной было желание поправить моё здоровье, скорее уж в крови мужчин клокотало тщеславие, замешанное на любопытстве и жажде лидерства.

Именно это нашёптывал разум, когда миновав лестницу и длинный коридор, я наконец-таки попала в сени. Здесь было много света, стелившегося из больших потолочных окон, пахло древесиной и скошенной травой. Дом был нагрет летним солнцем, к которому так стремилось нутро. И я, зажмурив глаза, легонько толкнула дверь, чувствуя, как дивный коктейль природных ароматов заструился в самую глубь лёгких.

На улице было тихо, если не считать странного скрежета, доносившегося с заднего двора, и по-летнему знойно. Надел старосты оказался на самом краю деревни, практически на отшибе и это было той самой чудесной особенностью, в которой так нуждалось ослабленное тело. После двух изнурительных недель, когда сознание то и дело норовило уплыть за грань, не хотелось ничего, кроме тишины, покоя и тёплой благодати леса. А ещё стянуть с себя достаточно плотное бархатное платье, казавшееся неуместным, во всём этом, дышащем свободой великолепии. Однако ничего другого у меня не было, да и оно, к слову сказать, не являлось моим. Ещё по прибытии в деревню наряд занёс лекарь, и пригодился тот лишь однажды, когда я решила спуститься в гостиную… После же, то в бреду, то в полузабытьи, то в редкие минуты пробуждений я вполне обходилась хлопковой сорочкой. Занятно, но в деревне было некое подобие водопровода, которым в Притали могли похвастаться только большие города, и потому скромная купальня нынешним утром порадовала не только тело, но и душу.

Стоять на пороге хотелось вечность, но пума требовала движения, а потому, ещё немного понежившись в объятиях тёплых ласковых лучей, я всё-таки решилась пойти на поиски источника едва различимого скрежета.

На заднем дворе, прокручивая ручку ворота над зёвом широкого колодца, трудился Ратмир. Медведь стоял у каменного борта ко мне спиной в одних холщёвых штанах и, упершись коленом в обтёсанный край, накручивал на деревянный цилиндр цепь, тащившую из тёмных недр скрипучее ведро. Рядом на низенькой тележке стояла внушительных размеров бочка, куда, вероятно и сливалась добытая вода.

Площадка была открытой, и солнце с усердием поливало лучами широченные плечи и мощную спину, желая украсить дополнительным загаром и без того смуглую кожу, под которой перекатывались тяжи литых мышц. И это весьма завораживающее зрелище отчего-то заставило замереть.

Медведь не увидел меня, а скорее почувствовал, и, выхватив очередное переполненное ведро, неожиданно обернулся, наградив лукавой полуулыбкой:

— Доброго здравия, Неора!

— Доброго, — неловко кивнула, наблюдая за тем, как вода отправляется в бочку, а ведро обратно в чернеющую глубину.

— Как чувствует себя наша драгоценная гостья? — Ратмир вновь потянул ручку ворота, стараясь при этом не обделить меня своим вежливым вниманием.

— Гостья чувствует себя намного лучше, благодарю! — решила подойти ближе, дабы наша беседа не выглядела как перекличка.

— Я рад, — бодро отозвался медведь, — голодна?

— Нет, — невольно улыбнулась маленькой заботе, — Алтэй разрешил отварное мясо. Не знаю, кто готовил, но из-за дивного сочетания приправ получилось не только сытно, но и вкусно.

— Я… — пожал плечами мужчина.

— Что?

— Я готовил.

— Оу, — только и смогла изречь, глядя, как расползается в ширину белозубая улыбка косолапого.

— Рад, что понравилось.

— Да, эм… Действительно вкусно. Благодарю!

— То ли ещё будет… — промурлыкал улыбающийся искуситель, и с каким-то ироничным пристрастием оглядел мой закрытый наряд, — Не жарко?

— Жарко, — созналась в очевидном, — но другого у меня нет.

— А если бы был, носила бы?

— Не поняла?..

Медведь поставил ведро на бортик и всей широтой своего шикарного загорелого торса развернулся ко мне:

— Глянешь на тебя и становится ясно, что дева не из простых. Не знаю, как в твоём мире, а в нашем за пределами долины аристократия сарафанов не носит. Вот тебе и принесли то, что будет соответствовать. Угодить хотели. Мы редко в такое рядимся, только по необходимости, потому выбор не велик. Но не переживай, платье дорогое. Вся отделка креплений из литого золота и драгоценного камня тонкой огранки, а ткань — тяжёлый торийский бархат лучшего качества.

— Чувствую, что тяжёлый, — невольно хмыкнула, красноречиво обозначив, как отношусь ко всей этой неуместной роскоши.

На что Ратмир вдруг громко расхохотался:

— Да не уж то?.. Не уж то сменила бы всё это на сарафан?

На столь заразительный смех само собой потянуло улыбнуться:

— Ты даже не представляешь, с каким удовольствием!

— Значит, прав был Алтэй, — отсмеялся медведь.

— Прав в чём?

— В том, что нравы у вас иные, — и косолапый вновь бросил ведро в колодец.

— Может, и иные, — пожала плечами, наблюдая за тем, как махнув смоляными кудрями, мужчина вновь принялся за работу, — мне пока не ясно… А зачем столько воды? В доме ведь есть подвод и в купальню, и на кухню.

— Это-то? — кудрявый слил в бочку очередное ведро, — для бани. Туда речная вода не годится. А вот колодезная или родниковая в самый раз. Это для тебя, Неора.

Моё имя медведь произнёс особенно тепло, будто хотел отогреть замёрзшие буквы мягким дыханием, и это невольно смутило.

— Для меня?

— Алтэй говорит, что банька после такой хвори лучшее лекарство. Да и парнишку твоего пора побаловать. Они с барсом за три дня столько дров накололи, на полгода хватит.

— С барсом? — вопрос вырвался непроизвольно, но его хватило, чтобы с лица медведя стекла лучистая улыбка.

— С ним самым, — последнее ведро было плюхнуто в бочку рак резко, что вода пошла краями, заставив меня отскочить в сторону.

— Похоже, перебор, — постаралась улыбнуться, пряча внезапно возникшую неловкость.

— Перебор?.. — хмыкнул кудрявый, скатив с языка забавное слово, — это верно. Показать тебе баню?

После столь неожиданной реакции Ратмира, оставалось только примирительно кивнуть и последовать за широкоплечей фигурой в сторону внутреннего двора.

Шли мы не долго, в полном молчании. Не сказать, что молчать было тяжело, но на задворки сознания уже свалился немой вопрос. «Почему?» Вряд ли медведь успел проникнуться ко мне столь сильными чувствами за пару коротких встреч, чтобы испытывать ревность… Но импульс казался весьма однозначным.

— Ратмир, — решилась спросить, когда мы остановились у добротной деревянной постройки с узким окошечком под крышей, — почему ты решил «побороться за моё расположение»?

— Вот так сразу? — вновь улыбнулся мужчина, подкатив бочку к стене у крыльца, — В лоб, без ужимок и хитростей?

— А почему нет? — шагнула в тень козырька, дабы спрятаться от теперь уже не очень дружелюбных лучей и почти уткнулась носом в широкую влажную грудь. Пришлось задрать голову. После ослепительного солнца огромные карие глаза в оправе пушистых ресниц показались практически чёрными. Медведь смотрел не мигая, широко раздув ноздри, так словно желал побольше втянуть какого-то приятного аромата. «Красив» — отстраненно отметило сознание, тронув в душе что-то тёплое и даже родное…

— И то верно, — немного помедлив, отозвался мой собеседник, стараясь справиться с лёгкой хрипотцой внезапно тронувшей голос. — Видишь ли Неора, «Медвежья долина» всегда славилась своими крепкими воинами не только потому, что матушка природа наградила нас недюжинной силой, но и потому, что тех самых воинов, здесь много… А вот женщин у нас на пересчет. Ты, наверняка, заметила, что за всё время пребывания в нашем доме к тебе не заглянула ни одна женщина. Не у каждого очага есть своя хозяйка. По численности в нашей популяции, на одну самку в среднем приходится три-четыре самца. Ты уж прости, что я так вольно, но каков вопрос, таков и ответ. Стая не приветствует полигамию. Так не принято. Пары создаются раз и на всю жизнь. Но за избранницу мы привыкли бороться. Чтобы обрести счастье семьи, мало хотеть, нужно быть достойным этого. Великая Фарао не зря направила вас в деревню. Возможно, это мой шанс. Ещё тогда, у околицы, когда твой сын привел тебя к нашему порогу, я почувствовал тонкий аромат… Твой аромат. И хочу сказать, что пахнешь ты изумительно. Мой зверь ластится к тебе, так как прежде не ластился ни к одной женщине и лишь неимоверным усилием я держу его в узде. Но не только это украло мою душу, «пришлая». Плоть, так или иначе, всё же можно обуздать. Меня покорил твой малый. Не буду расписывать достоинств это юноши. Но если ты смогла воспитать такого, великое счастье, побороться за женщину, рядом с которой твои дети будут обретать подлинное благородство.

— Не я воспитала Селиона, — ответила жестче, чем хотелось, прибывая под впечатлением от услышанного, — его воспитала жизнь! Я просто была рядом.

— О том-то и речь, краса ненаглядная, — усмехнулся медведь, — о том-то и речь.