Иная. Подаренный шанс

Эль Таш (2024)

Я был готов отказаться от последнего шанса обрести истинную… Но мой брат решил иначе. Медальон с моей кровью уже отправлен к месту силы и в день солнцестояния, я либо обрету последний шанс, либо окончательно потеряю надежу на счастье… Я устала скитаться, прятаться, драться… Но мне есть ради кого жить. Мой сын, носитель королевской крови, которого жаждет стереть с лица земли его родовитый дядюшка. Сколько ещё мы продержимся, прячась на задворках империи? Ясно одно, в покое нас не оставят никогда…

Глава 23. Каил Навадайи

«Большее не имеет смысла…» — эта фраза крутилась в моей голове последние три дня.

С того сумасшедшего утра мне больше не удалось увидеть мою «Снежинку» ни разу. Алтэй строго настрого запретил кому бы то ни было кроме сына тревожить Неору. И этот наказ пока что исполнялся беспрекословно.

«Неора»… Впервые её имя я услышал от лекаря, который пояснил нашему благородному собранию, на котором уже не присутствовали Иные, что девушка действительно отравлена. Тогда оно показалось мне горьким… Горьким и прекрасным одновременно, так как я не мог уложить в голове того факта, что эта необычайная красота умирает. И дело было даже не в том, что едва обретя надежду на счастье, я на полном ходу нёсся в мрачную бездну дышащую страхом потери. Дело было в ней! Собирая в утомленном сознании крохи отпущенных нам моментов, когда перед лицом опасности проступает человеческая суть, я не мог не восхищаться этой удивительной женщиной!

Золотая арена показала мне не только любящую мать, но и настоящего бойца, готового драться за право выбора для себя и своего сына. Сына, который, нужно сказать, тоже успел тронуть мои мысли каким-то отеческим одобрением. Будь у меня такой малый, я однозначно бы им гордился. Именно он вёл мою хрупкую, теряющую силы «Снежинку» туда, где маячила надежда… Не только вёл, но и нёс на руках, до последнего шага, без соплей и отчаянья, словно мальчишке было не шестнадцать, а многим более. Какой же должна быть женщина, способная воспитать мужчину, готового ещё до совершеннолетия стать для неё настоящим щитом? Хотя, возможно, к этому приложил руку его отец…

Об отце думать не хотелось. С каким-то безотчетным исступлением я желал приписать все заслуги ей, будто это могло унять тонкое свербящее чувство вины. Перед тем, у кого я их отнял, тем, кто остался там, за гранью мирового раскола опустошённым. Ибо, лишившись такого сокровища, невозможно не потерять частицу себя.

Я почти с ней не говорил и лишь однажды слышал её голос, но чувство, что за всю свою жизнь я не встречал лучшей женщины, крепло, заполняя душу стервенеющей тоской. То как она держалась в гостиной, густо наполненной «разрядами молний», сильнейших представителей верхушки. Дар, сбрасываемый нами в безотчетном порыве гнева, не мог не действовать на неё, хрупкую, ослабленную, загнанную в рамки чужого мира, в спину которой дышит сама Морана. Но Неора стояла! Облеченная властью над всеми нами, но не тронувшая этой силы. Ни грамма спеси, ни тени тщеславия, ни жалоб, ни капризов, лишь просьба! Единственная просьба о святом…

Медведи разрешили нам остаться до ближайшего полнолуния. Именно к этому времени Алтей планировал вынести окончательный вердикт по свое пациентке. Но туда, где она обитала, нас пока не пускали. Для комфортного проживания «отпрыскам высших родов», выделили два гостевых дома. В один, не смотря на изобилие комнат, почтенный Таграур заселить нас всё-таки не рискнул. А потому нам с Дартином не пришлось терпеть общество Гаури круглосуточно. Что, правда, не мешало ему постоянно маячить перед глазами. Центральный двор, на который выходили окна всех тёх построек, стал местом его регулярных дневных тренировок. Блондин светил обнаженным торсом, активно работая мечом, минимум раз в сутки, не забывая при этом поглядывать на окна второго этажа, где предположительно, обитала «Снежинка». Что неимоверно бесило меня и веселило Дартина.

— Брось, Каил, — неустанно твердил брат, наблюдая, как усиленно я чешу кулаки о деревянный столб, ограждающий поленницу на заднем дворе, — неужели ты думаешь, что такая женщина может купиться на столь сомнительный трюк. Что толку в её состоянии с горы мышц, бегающей по околице. Лучше поищи подход к её парню.

«Подход»…Прав! Касаемо чувств Дартин, как всегда, был прав! Как бы ни цеплял меня Верато, сына моей нареченной сразу стоило поставить в приоритет. Правда, осознание сего факта, развернуло передо мной практически не решаемую задачу. Мальчишка шарахался от нас, как от огня. Вернее не так, он скрывался. И делал это настолько умело, что, казалось, обучался искусству испаряться в пространстве с самого детства. Где бы не мелькал крылатый, стоило подобраться ближе, и я, и брат мгновенно теряли его из виду. Во всех этих прятках радовало только одно, Гаури особым вниманием парнишка тоже не баловал.

Правда, свои предпочтения малец всё-таки обозначил, подпустив к себе ближе прочих всего одного человека. Вернее медведя. Не знаю, чем зацепил мальчишку Ратмир, но однажды утром моему взору открылась достаточно красноречивая картина.

Молодой Таграур и наш вечно исчезающий эфильд (теперь, благодаря лекарю, я знал, как называется раса, к которой принадлежали Иные) вместе кололи дрова. И дело было не в том, что конкретно делали эти двое, а в том как! Медведь не учил парня занимательной науке превращения пухлых бочонков в щепу, тот и сам управлялся с топором так, словно данное занятие было для него обыденным утренним ритуалом, Ратмир напротив, слегка подшучивая над собой, спрашивал у мальчишки совета. И Селион, его имя мне так же удалось узнать у Алтэя, с присущим юности энтузиазмом показывал своему чуткому собеседнику разные забавные приёмы. Безусловно, Таграур умел колоть дрова, и парень понимал это лучше прочих, так как видел и правильный хват, и постановку рук, и вымах перед надрубом, но подыгрывал медведю, отзываясь на шутки о «врождённой косолапости», светлой мальчишеской улыбкой. Так могли проводить утро приятели. Пока не друзья, судя по тому, что на многие, особенно личные вопросы хозяина дома мальчишка попросту не отвечал, но определенно расположенные друг к другу люди. Ратмир не настаивал и не давил, осторожно прощупывая грани дозволенного, а мальчишка позволял продолжать игру в поддавки. И, судя по всему, эта невинная беседа уже принесла свои первые скромные плоды. За последние три дня медведь стал единственным, от кого, не считая лекаря, крылатый не попытался скрыться.

Поленница находилась на заднем дворе, как раз за нашим гостевым срубом. А потому, Верато и тем, кто находился в центральном доме, эта занимательная картина была не доступна. Я же наблюдал за происходящим, как вор, стоя у окна второго этажа в тени тяжёлой бархатной портьеры.

— И чего ты ждёшь? — голос Дартина вырвал меня из постылого мира безучастного созерцания, — Вряд ли парнишка решится показательно драпать, если ты застанешь его за колкой дров.

— Дар, — пришлось обернуться, чувствуя, как уголок рта сама собой потянула горькая усмешка, — я делал в своей жизни огромное количество всевозможных вещей, но ни разу не колол дрова.

— И чего ты боишься? — хмыкнул малой, — Показать, что ты чего-то не умеешь, или выглядеть хуже медведя?

— Не знаю, — тихо ответил, пребывая в каком-то необъяснимом смятении, — разве мне не полагается быть примером? Хотя, пожалуй, смущает не это. Ты видел мальчишку. Аристократическая стать, манеры, выдержка, владение оружием, то, как говорит… Он явно не из простых. Но колка дров? Я, ты, дядя… Такие как мы не колют дрова. Не потому, что это ненужный навык, а потому, что из-за отсутствия необходимости нас этому не учили.

— Почему, — хитро оскалился Дартин, — я колю.

Пришлось вопросительно поднять бровь.

— Ну да, — развёл руками брат, — старая отцовская хижина у заросшего озера. Помнишь, однажды в детстве дядя отвёз нас туда после праздника урожая? Тогда он обмолвился, что там любили прятаться от мира наши родители.

— Помню, — глухо отозвался, вынимая из закромов сознания тёплое, но болезненное воспоминание.

— Знаю, ты не любишь это место, оно напоминает тебе о потере. А я… — Дартин неловко пожал плечами, — Не хотел говорить… В общем, для меня оно стало тем самым маяком, который позволил доплыть до прошлого. Прошлого, которое я не помню. Именно поэтому я стал сбегать туда при любых возможностях. Находясь в хижине, я словно проникал в запретный мир, где был способен прикоснуться к теплу наших родителей. Все эти вещи, которые держали в руках они, теперь были доступны и мне. Для семилетнего мальчишки невероятное счастье взглянуть сквозь призму времени на тех, кто даровал тебе жизнь… Этим отчаянно хотелось поделиться, но я видел твою боль. Поэтому, когда ты пожелал о ней забыть, я решил тебя не тревожить. Эта хижина стала моим тайным убежищем. Вот там-то старый смотритель и научил меня орудовать топором, — брат снисходительно хмыкнул, отпуская приступ откровения, — Ты прав, холёных адептов академий не учат колоть дрова. Я думаю, колоть дрова нас учит сама жизнь. Не знаю, что успел пережить этот мальчишка за свои шестнадцать лет. Может это занятие — всего лишь забавное развлечение из его прошлого, а может, научиться, так искусно управляться с деревянными колодами его заставила нужда. Как бы то ни было, ты можешь выяснить это сам. И желательно прямо сейчас, пока он основа не скрылся из виду. А насчёт «быть примером». Ты всегда был примером. Для меня! Тем, кто, будучи подростком, умудрился не согнуться под бременем лидерства. Мой бесстрашный брат всегда работал дольше, знал больше, делал лучше, частенько прикрывая мою бедовую головушку. Но, может, хватит лезть вон из шкуры, чтобы соответствовать. Позволь себе просто быть собой. Открою тебе секрет младшенького. Знаешь, какое это неописуемое удовольствие, иногда поучить чему-нибудь и твою зазнавшуюся усатую морду!

Я, было, открыл рот, пытаясь обуздать обрывки вопросов, внезапно решивших атаковать разум, после столь неожиданного признания, но Дар оказался быстрее:

— Не сейчас, Кай! Я всегда в твоём распоряжении, это может подождать…

Невольно хмыкнул, поражаясь столь тонкой проницательности:

— Полагаешь, я думаю не о том?

— Не имею понятия, — весело отозвался этот шельмец, — Мысли твой замечательный брат читать пока не научился! Но вот то, что мальчишка скоро снова испарится…

Продолжение дослушивать не пришлось.

Над словами Дартина я думал всё то время, пока спускался по лестнице и огибал дом, чтобы выйти на задний двор. Его невольное откровение заставило взглянуть на всю эту странную ситуацию иначе. Мы имеем право быть разными, по-разному воспринимать мир, одни и те же вещи, например такие, как старая хижина у озера… И это мы — родные знавшие друг друга всю жизнь братья, что уж говорить о мальчишке с другого конца вселенной. Возможно, он винит меня в случившемся, опасается, или ненавидит… Возможно, думает, что в случае худшего исхода, касающегося матери, там, с родным отцом, его жизнь всё же была бы немного радужней. Возможно, полагает, что ему не пришлось бы пройти, через все эти испытания, если бы я не положил на заветный портальный камень свой медальон. Этих «возможно» тысячи, но я никогда не узнаю о них, пока не найду в себе силы посмотреть этому мальчику в глаза. Правда в том, что в его прошлом мне уже ничего не изменить, но будущее… Я хочу сделать будущее этого недоверчивого, рано повзрослевшего ребёнка счастливым, уже только потому, что он часть её, потому, что иначе просто невозможно.

Когда я шагнул на площадку, усыпанную песочной трухой, парень мгновенно напрягся, но, как и предсказывал брат, драпать не стал. Его взгляд выражал крайнюю степень недоверия, и лишь присутствие медведя, сдерживало эфильда от желанного побега. Всё тот же юношеский максимализм не позволял обнажить смятение, или выказать страх. Однако, после всех событий на арене, мальчишка не знал, чего от меня ждать и это нервировало нас обоих. Поэтому оставалось, наступив на собственный хвост, открыто признаться тому, для кого хотелось стать примером, что я далеко не всезнающ:

— Меня научишь? — осторожно спросил, поднимая с земли откатившееся полено, — в отличие от твоего друга, я ни разу в жизни не колол дрова.

— Ни разу? — парнишка нахмурился, бросив вопросительный взгляд в сторону косолапого. И надо отдать должное медведю, тот тащить на себя одеяло не стал. Ратмир коротко пожал плечами и снисходительно хмыкнул:

— Вполне возможно. Знаешь Селион, высших за пределами «Медвежьей долины» предпочитают учить иным мене полезным премудростям. Так что, вполне возможно, что лорду Каилу за долгие годы жизни ни разу не посчастливилось взять в руки колун. Думаю, тебе, однозначно, есть чему его научить.

Выдав последнюю фразу, медведь, не раздумывая, бросил мне топор. Благо реакция, коей я славился с академии, позволила поймать чудо оружие на лету, что всколыхнуло робкий интерес в глазах эфильда.

— А я пока отнесу плоды наших утренних трудов в дом, — и собрав в охапку наколыши Ратмир благополучно удалился.

Мы же с парнишкой остались стоять на маленькой площадке с топорами в руках. Как последние воины двух павших королевств, каждый из которых не мог понять, что же ему делать с недобитым противником, коли воевать уже не за кого.

Наконец крылатый еле заметно вздохнул, перехватив древко своего орудия поудобнее, поднял с земли полено и, поставив его на колоду, с размаху ополовинил. А потом, скинув остаток, осторожно отступил в сторону:

— Твоя очередь, — выдал мальчишка, немного охрипшим голосом, — только перехвати рукоять пониже.