Ювента

В.В. Дмитриев (2024)

Жизнь Макара Закрепина уверенно идет по наклонной. Недавно из-за своего дурного и вспыльчивого характера он вновь лишился работы, и теперь парень совсем не понимает, как ему жить дальше. Благо, что на помощь приходит его надоедливая тетка Элина, которая предлагает племяннику довольно необычный выход из положения — вернуться на работу вожатым в Детский оздоровительный лагерь “Ювента”. Всё бы ничего, но когда-то давно Макар поклялся, что больше никогда не вернется в это место. Не имея другого выхода, он решает бросить вызов себе и другим, намереваясь при первой же возможности покинуть эту обитель детского смеха, юношеской романтики и пьянящего солнечного лета. В его распоряжении всего три месяца, чтобы привести свои дела в порядок. Однако как это сделать, когда ты один против целого мира?

Любовь и сигареты

Макар уже очень долго стоял под душем недвижимо, обливаясь горячим потоком воды. Совсем недавно у него появилась такая привычка.

Только здесь вожатый мог позволить себе побыть в полном одиночестве, наедине с собой. Казалось бы — что в этом такого? Ничего особенного. Однако для самого Мака в последнее время этот процесс стал таким же жизненно необходимым, как еда, вода, сон и обязательные перекуры.

Только здесь, в этих четырех скучных кафельных стенах, он мог подумать и просто побыть в своей голове. Один. Без кишащих везде и всюду пионеров. Без трындящей напарницы и бесящего соседа. Без тетки, что вечно пыталась учить его жизни. Без всего этого гребаного мира, что раздавливал Макара каждое утро и всякий раз, как только он просыпался, открывал глаза и пытался встать с кровати, попутно осознавая всю свою никчемность. Здесь, то и дело ошпаривая себя кипятком, вожатый как будто перезагружался, подводил черту под прошедшим днем, смывал с себя весь его налет и хотел сразу же выкинуть из головы всё, чем он запомнился. Увы, но получалось это далеко не всегда.

Итак, что же такого с ним случилось сегодня? О чём Макару хотелось бы позабыть раз и навсегда?

Во-первых, ему хотелось бы стереть из памяти пресное лицо Элины, с которой он сегодня столкнулся несколько раз нос к носу. После того самого малоприятного разговора в машине родственнички не обмолвились друг с другом даже парой словечек, пусть и возможности для этого были. Макара такой расклад не особо заботил, а вот Зорю, которая и стала невольным очевидцем видимой прохлады между племянником и теткой, эта тема живо интересовала. Весь день напарница, словно заправский разведчик, не бросала попыток вытянуть из Мака рассказ о том, что же случилось на проходной прошлым вечером, а также кто ему вмазал по губе с такой пылкой “любовью” и при чём тут вообще Элина. Ничего, кроме отмашки и недовольной мины от напарника Зарина в итоге так и не получила, но вот осадочек и не иссякшее раздражение от ее расспросов у него всё равно остались.

Во-вторых, не мешало бы убрать из головы и дневное мероприятие, на котором ему выпала участь стоять на станции в образе идиотского крокодила и зачитывать каждому отряду дурацкий стишок с заданием, который еще и был напечатан на листе больно уж мелким шрифтом. Идиотизм — вот и всё, что Макар мог об этом сказать. Забыть! Срочно!

И в-третьих, вожатому конечно же хотелось позабыть про этот несчастный ужин, а именно пересоленную солянку, из-за которой у него до сих пор пекло в желудке, а во рту царил отвратный солоноватый привкус. Однако как забыть о том, что регулярно напоминало о себе непрекращающейся изжогой, вожатый не знал. Вместо этого Макар ярко представлял в мыслях ласкающую сердце сцену, в которой он самолично скармливал целую кастрюлю этого блюда тому, кто явил его на свет и рискнул объявить всё это безобразие “ужином”. Помогало это лишь отчасти, ибо очередная отрыжка, сдавливая желудок и обжигая горло, вновь и вновь сбивала его с мысли, возвращая вожатого в суровую реальность.

А вот из приятного за целый день и вспомнить-то было почти нечего.

Вожатого лишь немного грела мысль о том, что вторая смена в лагере уж точно станет для него последней, ведь по ее окончанию Макар ждала нормальная работа без всей этой ежедневной нервотрепки. Правда, взвешивая все свои за и против на протяжении дня, Мак понемногу приходил к выводу, что в порт он действительно суется, скорее, от безнадеги, нежели по ярому стремлению.

Справедливости ради стоило признать, что легкой и беззаботной жизни Макару там никто и не обещал. Работа в порту была не из легких, а платили за нее не больше, чем на том же консервном заводе, то есть — гроши. Сам же Богдан, парень двадцати девяти лет, в прошлом веселая и заводная бестолочь, который, собственно, и позвал Макара на эту работенку, сам по себе был ярким олицетворением того, как работа может гробить человека, вымывая из него все жизненные соки. После двух горбатых лет в порту некогда статный Богдашка успел осунуться, заработал себе внушительные мешки под серыми глазами и обрел болезненно-унылое выражение лица. Именно такой откровенно замученный вид его приятеля и заставил Макара так скоро усомниться в ценности этого “спасительного билета”.

Увы, но отказываться даже от такой невкусной вакансии тоже было глупо. Да и вообще Мак пришел к выводу, что он будет продолжать поиски нормальной для себя работы, но если таковой в ближайшее время всё же не найдется, то ему хотя бы будет куда сбежать из лагеря, чтобы по окончанию лета не остаться с голым задом на ветру. В конце концов — времени на изыскания у него еще вполне хватало, а потому от пока что еще действующего вожатого требовалось только продолжать мониторить вакансии в интернете даже не взирая на то, что этот процесс не вызывал у него никакого удовольствия.

Что ж, на сегодня его “обряд” можно было заканчивать. Выключив душ, Макар обтер полотенцем раскрасневшуюся кожу и покинул душевую. Вдохнув свежего воздуха, задуваемого из приоткрытой форточки, вожатый взбодрился и окончательно пришел в себя, вернувшись в реальный мир. Сейчас ему стало даже немного полегче.

Но жаль, что лишь совсем немного…

Следующее утро выдалось крайне мерзотным.

Проснувшись и лениво одевшись, Макар с ужасом обнаружил, что на выходных, мотаясь по делам, он напрочь позабыл купить себе в городе сигареты. В его бездонной сумке он не смог найти ни одной завалявшейся пачки, хоть и рылся в ней Мак столь же тщательно, как и ищейка, что пыталась отыскать наркоту у барыг. В шкафчике, под кроватью и во всех карманах тоже оказалось шаром покати. После всех этих розыскных работ вожатому стало окончательно понятно, что он обрек себя на безтабачную участь, пережить которую будет очень непросто.

Настроение, и без того паршивое, теперь стало совсем уж таять на глазах. Ситуация омрачалась еще и тем, что никто в Южном корпусе, кроме него самого, сигарет не курил, а потому и “стрельнуть дудку” было здесь совершенно не у кого. С остальными вожатыми Мак не общался, а потому и бегать по лагерю с протянутой рукой в поисках курева было отнюдь не лучшим вариантом, да и вообще — выше его высокомерного мужского достоинства.

“Зоя” — мелькнула имя в тревожной голове вожатого.

На душе у Макара в момент полегчало, а сам он даже поймал себя на легкой улыбке, удивляясь тому, как он мог забыть о решении проблемы, что находилось у него прямо под носом. “Зоей” звался местный буфет, в который пионеры то и дело бегали за сладостями, мороженным и прочей дефицитной в лагере дребеденью. Однако детишки и не догадывались, что в прежние времена в буфете отпускали не только ходовые детские шоколадки и жвачки, но и лютую запрещенку для вожатых и приезжих гостей. Завариваемая лапша, чипсы и сухарики, газировка, сигареты и даже безалкогольное пиво — вот то, что грело душу многих работников лагеря после отбоя в особо голодные дни. Делалось это, разумеется, из-под полы и без ведома начальника лагеря, а цены на всё это изобилие были и вовсе космические. Однако, за неимением альтернативы, это дело, так или иначе, всё равно себя окупало. Товар сбывался, а самим вожатым не нужно было устраивать вылазки за территорию лагеря, чтобы лишний раз раздобыть себе курева, выпивки и еды.

Сейчас Маку оставалось только выбрать время для того, чтобы посетить “Зою” и сделать свою жизнь немного радостнее.

Только вот даже с этим всё обстояло не так уж и просто, ведь, как назло, именно на сегодняшний день его напарница взяла себе выходной. Всё бы ничего, оно и понятно — отдыхать нужно всем. Макара раздражало другое — то, что Зоря как раз-таки никуда не уезжала из лагеря, а решила просто побыть не у дел. Девушка, исходя из ее собственных рассказов, собиралась выспаться и поваляться в вожатской, погулять и подышать свежим воздухом, сходить к озеру позагорать и может быть даже на пару часов смотаться в город, чтобы развеяться. В то же время Зарина строго настрого запретила напарничку обращаться к ней на протяжении всего дня, просила ее не тревожить и вообще вбить себе в голову, что ее тут и вовсе нет.

“Просто представь, что я умерла и это мой дух витает над землей тебе в наказание” — вот как она попыталась объяснить вожатому свой особый неприкасаемый статус.

В свою очередь Мак не понимал такого отдыха и даже презирал его. Какой смысл торчать у всех на виду и делать вид, что ты ни при чём и тебя не существует, когда ты при этом болтаешься у всех на виду и тебя замечают также отчетливо, как и созревший прыщ на открытом лбу?

Как бы там ни было, но и поделать с этим вожатый ничего не мог. Лезть к Зоре и просить ее постоять на отряде, пока Макар сбегает в магазин, было опасно для жизни — вожатый не хотел, чтобы она потом проела ему всю плешь своими нескончаемыми упреками. Но и оставлять ораву малолеток без присмотра тоже было нельзя. Дело было не в переживании за детишек — на них Макару было плевать — а в том, что эти самые детишки могли сотворить в его отсутствие. Ответственность за любые их деяния всё равно легла бы карающим молотом правосудия на его светлую голову, поэтому и бросать их без надзора было себе дороже.

Подмоги у Мака тоже не предвиделось. Ольга Викторовна сегодня уже подменяла Юлю на четвертом отряде, а Элина была занята какими-то своими чересчур важными делишками, еще вчера сказав на планерке, что на нее седьмой отряд может не рассчитывать. Было не ясно, действительно ли у тетки был завал по работе, либо же она просто не хотела делить с племянником один отряд, памятуя их свежую ссору. Важен здесь был только итог — Маку предстояло выстоять на отряде в гордом одиночестве и ждать помощи ему было неоткуда.

Что ж, придется как-то справляться самому и выкручиваться. Благо, что делать это ему приходилось уже не впервой. Жизнь научила…

Артур чуть ли не вывалился из дверей столовой и ноги как можно скорее понесли его в сторону от выходящей вслед за ним шайки девчонок. Он был им совсем неинтересен, да и сам Артур боялся не всех их, а только одной единственной девушки — Лизы.

Ах, Лиза… Существовало ли в мире имя прекраснее? Нет, конечно же нет. Да и красивее нее тоже было никого не сыскать. В тот день, когда Артур Селезнёв впервые увидел Лизу Мельникову, у него практически остановилось сердце — впервые за всю жизнь. Он сразу позабыл о том, как упирался и не хотел ехать в лагерь, потому что он уже “не маленький”. Почти сразу же у него из головы вылетело всё, о чём ему говорил родители по поводу того, что и когда ему нужно одевать, а также в каких закоулках чемодана можно найти нужные для него вещи и атрибуты.

А всё потому, что теперь вся его жизнь состояла только из попыток украдкой посмотреть на Лизу поближе и подольше. Он поглядывал на нее во время сборов и репетиций, смотрел на девушку во время завтраков, обедов и ужинов в столовой. Он не отводил от нее глаз во время дневных и вечерних мероприятий, особо любуясь ей на сцене, когда парень не боялся, что она вдруг заметит его томный взгляд. Он смотрел на Лизу везде и всюду, а о большем пионер и не мечтал. До поры до времени…

Случай, что разбил душу юного влюбленного на мелкие кусочки, произошел не так давно, на одной из дискотек.

Перед этим Артур два дня набирался смелости и сил, чтобы пригласить Лизу на танец. Два дня у него в груди свербел страх, мешавший парню дышать, есть и пить. Чувствуя себя до омерзения слабым, пионер уж было начинал подумывать о том, чтобы попросить родителей забрать его с этого проклятого лагеря без всяких промедлений и вопросов, которыми его так любила осыпать мать. Но всё же жажда авантюры и непонятно откуда взявшаяся смелость сделали своё дело и Артур, который до этого боялся сказать даже пару слов в сторону Лизы, твердо решил во что бы то ни стало пригласить ее на танец.

И вот этот день, этот вечер, эта минута и мгновение, наконец, наступили. Пересилив себя и затаив дыхание, Артур подошел к ней и пригласил на танец. Сил еле хватило на то, чтобы не зажмурится в тот момент. От страха кружилась голова, а на лице парня наверняка застыла маска, изобличающая все его чувства на тот момент.

Лиза, к его превеликому удивлению, приняла приглашение, хотя было видно, что сделала она это без видимой охоты, а ее подружки только посмеялись в след “парочки”, уходящей в толпу. На короткий миг парень почувствовал себя победителем, однако очень быстро понял, что вечер грозит обернуться самой настоящей катастрофой. А всё потому, что за своей решимостью подойти и пригласить Лизу на медляк, Артур почему-то позабыл спланировать дальнейшие действия, совсем не ожидая того, что она вообще может согласиться. Что делать дальше — он не знал. Не умел он ни танцевать, ни вести себя с девушками. Расстояние между ними было слишком большое, пальцы Артура еле касались талии Лизы, а сама она отвела взгляд и как будто противилась смотреть в его сторону. Кошмар был сдобрен еще и тем, что во время так называемого “танца”, а на деле просто качки из стороны в сторону, кавалер несколько раз умудрился наступить своей лапой на хрупкие ножки партнерши, от чего она каждый раз “айкала” и кривилась.

Стоит сказать, что самого ужасного в итоге так и не случилось. По окончанию танца Артур, надеясь на сказочный исход, хотел признаться Лизе в любви. Да, именно в любви, потому что это была она. Не испытывая прежде ничего подобного, паренек был уверен в том, что признаться в своих чувствах ему обязательно стоит, а там, глядишь, и сама Лиза от таких откровений тоже поймет, что давно его любит и вообще они созданы друг для друга.

Но не тут-то было. В тот момент Лиза даже в темноте зала сумела понять, что сейчас произойдет нечто чересчур неудобное, а потому поспешила ретироваться с дискотеки вместе с подружками сразу же, как только медленный танец сменился обычной туснёй, оставив своего воздыхателя ни с чем.

После этого вечера их взгляды больше не пересекались. Точнее, теперь Лиза совсем не обращала на него внимания, а вот сам Артур наоборот — не мог отвести от нее глаз.

Смена превратилась для него в самую настоящую муку.

Каждый день для Артура становился очередной упущенной возможностью подойти к девушке своей мечты и заговорить с ней о том, что так тяготило его всё это время. Он не бросал надежды и всё еще надеялся признаться ей в своих чувствах, но в то же время парень понимал, что самой Лизе это было не нужно. И тогда какой смысл был признаваться в любви, когда человеку было попросту плевать на тебя?

Пару раз случалось даже такое, что Артур, поймав воинственный настрой, решал попросту забыть о Лизе Мельниковой и выкинуть из своей жизни все мысли об этой курице, возомнившей себя неприступной крепостью и звездой. В те минуты он чувствовал себя самым настоящим мачо, которому всё было ни по чём. Правда, длился такой настрой ничтожно мало, ибо уже через каких-то пару часов этот самый мачо превращался обратно в кислую жижу, что выискивает в толпе ту самую, лишь бы еще немножко на нее поглядеть.

Больнее всего Артуру приходилось тогда, когда он видел Лизу в окружении других парней. Он ревновал ее ко всем и сразу — как к сверстникам, так и к старшакам и даже малолеткам. Чего тут говорить — даже к их вожатому Максу, который был всего на четыре года старше своих пионеров, Артур ревновал Лизу просто зверски. Макс был активный и обаятельный, всегда с выдумкой подходил почти ко всему, что делал, и поэтому нравился многим девушкам в лагере, что было заметно. Однако даже живой и яркий образ вожатого второго отряда мерк и бледнел, когда рядом появлялся Юра. В момент его появления где бы то ни было все женские взгляды были прикованы к этому блондинистому красавчику с кудрявыми локонами и внешностью Аполлона.

Смотрела на вожатого и Лиза, делая это с тем же обожанием, что и остальные девчонки вокруг. Артур отдал бы всю свою коллекцию марок и накопленные тайком от родителей деньги, лишь бы его любовь посмотрела на него таким же взглядом хотя бы минуту.

Чего уж тут…он был согласен и на секунду.

И вот он снова бежал от нее, не в силах признаться. Бежал в надежде, что она не заметит его. Или наоборот — заметит? Да уж — как можно было лезть к кому-то в душу, когда ты и сам не знаешь, как справиться с самим собой и не можешь понять, чего же хочет твоя бестолковая башка? Если бы только можно было деться куда-нибудь далеко и надолго… Интересно, Лиза заметила бы его отсутствие?

Куда там… Вряд ли она вообще помнит его имя.

Продолжая копаться в своих чувствах и понимая, что теперь спешить уже некуда — пионер не слышал позади себя никаких шагов и разговоров — Артур вяло плелся по направлению к Западному корпусу. После завтрака у его второго отряда по расписанию было свободное окно в пол часа, по окончанию которого их ждала отрядная планерка…на которой он сможет вновь немножко поглазеть на Лизу.

Думая о своих страданиях, Артур не сразу понял, что Лиза неслышимо появилась прямо у него из-за спины и прошла дальше, совершенно одна.

Одна!

Без свиты и сопровождения. Без подруг и других спутников и спутниц, что липли к ней, словно пчелы к меду. Она, похоже, тоже направлялась в корпус, как и он. Это был шанс. Провидение! Нужно сказать!

Сейчас!

— Лиза! — слишком громко позвал ее Артур, сам того не ожидая.

— А? — остановилась девушка.

Сладкий аромат Лизиных духов вдруг одурманил Артура, заставляя влюбленную голову пускаться в крутое пике. Парню хотелось закрыть глаза не то от удовольствия, не то от страха. А еще больше ему хотелось просто помолчать и побыть с ней вдвоем, никуда не торопясь.

— Я…я… — начал зависать Артур, пока не выдавил из себя лютую глупость. — У…у нас же в пол одиннадцатого планка, да?

— Ну да — безынтересно ответила Лиза. — Как обычно…

— Хорошо, да… Здорово! А то у меня из головы вылетело…

И вот всего пару секунд спустя он уже бестолково смотрел ей в след. Лиза не собиралась продолжать разговор и поэтому ушла сразу же, как только ответила на идиотский вопрос Артура, для которого теперь убиться головой об асфальт со стыда было не таким уж и плохим вариантом.

Хотя…что толку? Лиза ведь этого даже не заметит.

Всё, чем ему оставалось довольствоваться, так это затухающими нотками тех самых духов, что с каждым мгновением растворялись в воздухе, заставляя Артура жадно ловить последний аромат, напоминающий ему о любимой. Однако вдыхать все эти благовония ему долго не пришлось, ибо налетевший ветерок, пробегающий мимо, тут же забрал с собой последнее напоминание о Лизе, что вызвало у пионера очередной приступ нытья и жалости к самому себе.

А хуже всего было то, что дуновение принесло с собой еще и новую напасть. Как будто всех остальных страданий ему было мало?

— Капать-сосать! Дожили, вашу мать… Сигарет у них нет. На хер здесь тогда эта халабуда вообще стоит?! — послышался раздраженный голос со стороны буфета. — Зато сосалок одних пятьсот видов. Капец…

Повернувшись, Артур заметил выходящего из дверей местного магазина “Зоя” Макара, вожатого то ли седьмого, то ли восьмого отряда. Этот парень, в отличии от прикрывающихся остальных вожатых сорокадевятилетним возрастом, действительно не только выглядел старше остальных, но и вообще был их своеобразным антиподом.

Персоной он слыл не из приятных. Про Макара то и дело ходили всякие непонятные слухи и страшилки, большинство из которых, скорее всего, конечно же были явной выдумкой. Однако все вокруг его немного остерегались, старались лишний раз не контактировать и уж тем более с ним не конфликтовать. Что можно было с уверенностью сказать про Макара, так это то, что он действительно был злой и достаточно резкий человек. Артур самолично видел, как этот самый Макар, недовольный кем-то из старшаков во время мероприятия, взял того за шкирку и не отпускал до тех пор, пока тот парень перед ним не извинился. Сути конфликта Артур не знал, но сумел убедиться в том, что в гневе вожатый действительно был страшен.

Несмотря на то, что Артур не верил в большинство россказней о Макаре, а сам он не сделал ничего плохого, его сердце чуть не ушло в пятки, когда он заметил, что вожатый молча манит его к себе. Убежать в другую сторону было бы совершенно глупо, ненормально и трусливо со стороны Артура, поэтому ватные ноги с трудом понесли его в сторону буфета, у которого продолжал выситься Макар.

— Да? — осипшим от волнения голосом сказал пионер.

— Объяснять надо?

На глазах у него были солнцезащитные темные очки, и фантазия Артура уже успела сама дорисовать полное отсутствие глазных яблок за стеклами, словно вожатый был каким-то суперзлодеем.

М-да…пора было завязывать читать комиксы.

— Что объяснять?

— Что ничего этого ты от меня не слышал.

— Чего не слышал? — остроумно догадался спросить паренек.

Макар натужно улыбнулся. Артур пока не понимал — хорошо это, или плохо.

— Молодец — кивнул вожатый, сняв очки и показав собеседнику почти человеческое лицо. — Да капец, сигарет здесь нет. Раньше продавались, а щас говорит: “Вы что, мы таким не торгуем”. Овца толстожопая…

Артур помалкивал, стараясь не поддакивать и не опровергать ничего из того, что говорит вожатый. Макар даже не смотрел на него, а, скорее, говорил в воздух, раздраженно покусывая губы.

— А ты не куришь, случайно? — вдруг спросил вожатый.

Пионер поскорее отрицательно завертел головой. Меньше всего ему сейчас хотелось таких “приключений”.

— Да ты не очкуй. Ты ж взрослый уже — учить и стучать на тебя не буду. Да и мне лень.

— Нет — уже более уверенно ответил пионер. — Я не курю.

— Понятно — разочарованно ответил Макар. Однако в этот раз взгляд вожатого отчего-то остановился на лице Артура, который в свою очередь невольно начал и-за этого нервничать. — Случилось чё?

— У меня? — растерялся пионер. — Эм… Нет. Просто задумался.

— Да? И о чём?

— Не…не знаю — выбрал наитупейший ответ из всех возможных Артур. Он и не ожидал, что их разговор может зайти так далеко. — А с чего вы решили, что у меня что-то случилось?

Макар усмехнулся. Почти зловеще, но всё же не настолько, чтобы можно было разглядеть в этом что-то плохое.

— Рожа у тебя больно кислая. Ты же со второго отряда, да? — присмотрелся Макар, а после вернул очки на прежнее место. — Ага, так и есть. Для первоотрядника мелковат еще, а для остальных большеват, значит со второго.

— Ну да. И…что?

— А то, что мысли вы всё равно гоняете одни и те же. А о чём думают пацаны в вашем возрасте? Правильно — о девках. Ну а судя по твоей унылой тяпке — девчонка о тебе вообще не думает. Я прав?

“Вот же сволочь” — не на шутку перепугался Артур. — “Разве так бывает? Может, правду про него говорят? Он сначала читает мысли людей, а потом убивает их и ест. Блин, тогда я следующий…”.

— Да — невольно ответил пионер, совершенно не желая поддерживать эту тему.

“Зачем ты с ним говоришь? Не нужно этого делать!” — отчитывал сам себя парень, но при этом не мог сдвинуться с места.

— Ух, ни хера себе. Не думал, что угадаю. Ну ладно — интуиция уже выработалась, за столько-то лет… Как зовут?

— Артур.

— Да не тебя — скорчил рожу Макар. — Деваху как зовут? Или даже имени не знаешь?

— Знаю. Ли…Лиза — заикнулся Артур.

— Ясно — ответил Макар. Вожатый достал из кармана древний телефон и посмотрел время на потертом экране. — Короче, мои обормоты щас на площадке тусуются. Мне надо там быть, пока они все не передохли. Меня и так долго нет. Пошли в ту сторону — заодно расскажешь, чё у тебя там случилось с этой твоей Лизой…

— Так у меня планерка через двадцать минут — попытался откосить Артур. Ему совсем не хотелось оставаться наедине с вожатым дольше, чем нужно было.

— Выдохни уже. Успеешь ты на свою планерку. Чеши за мной.

Сидя на лавке у большой детской площадки, которая в данный момент находилась под полным контролем шумного седьмого отряда, Артур, сам того не желая, выложил приставучему вожатому всё, что было у него на душе.

Рассказал про Лизу и ее красоту. Их танец и его взгляды. Свои страхи и мечты. То есть рассказал почти всё, что не давало ему покоя всю эту проклятую смену.

Артур не понимал, с чего вдруг он всё-таки решил высказаться Макару — человеку не только совершенно чужому, но еще и малоприятному для большинства жителей лагеря. Вожатый, в свою очередь, выслушал Артура очень внимательно, ни разу его не перебил и сам ни на что не отвлекался. После того, как Артур закончил свои изливания, пионеру даже стало немного полегче на душе. За всё это время он так устал мусолить свои переживания наедине с собой, что теперь и не обратил внимания на то, как стал трепать языком с вожатым практические без остановки.

Выслушав рассказ пионера, Макар покачал головой, сказав:

— Ну ты и ту-у-у-пень. Провафлил всю смену, промучился, и так ничего ей и не сказал? Совсем?

— Нет — опустил голову Артур. Сейчас парнишка чувствовал себя самым противным и жалким на свете слабаком. — Нет, не сказал.

— Ну тогда поздравляю — ты просохатил время впустую. Вот тебе урок, Артурень — лучше сделать и пожалеть, чем вообще ни чё не сделать. Ты выбрал последнее, и поэтому, извините, ты самый настоящий лох. Твою Лизу в итоге тупо подберет кто-нибудь другой, кто посмелее.

— Я понимаю — виновато ответил парнишка, окончательно зачахнув.

— Мало понимать — делать надо. А ты еще ни черта не сделал. И почему, спрашивается?

— Потому что… Да не нравлюсь я ей! Это ж видно. Она красивая, смешная, популярная. А я…

— А ты ясновидящий, походу. Заранее всё за всех подумал и решил, да? — сварливо перебил Макар. — Твое дело сказать, а уж она пусть делает с этой информацией, чё хочет. Вот откуда ты знаешь, что она ответит?

— Ну она же ушла с дискотеки…

— ВАНЯ! Твою ж… Слезь с качели! Дай Полине покататься, ну ё-маё! — прокричал в сторону детской площадки Макар. — Вот же падлёнышь… Извини. Ну и чё теперь? Так она потому и свалила, что устала ждать, пока ты родишь из себя что-нибудь. Девчонки уверенность любят, а не то, что из тебя вываливается и по ногам стекает.

Артуру было нечего ответить на слова вожатого. Увы, но всё, что он услышал от Макара, было правдой, хоть и не самой приятной. Однако он не знал, как со всей этой правдой разбираться и что с ней теперь делать.

— Короче — я так понял, что ты всё уже, сдался? — спросил вожатый, развернувшись к Артуру. — А? В глаза мне смотри…

— Да не знаю я…

— Ни зняю — передразнил его Макар. — До конца смены уже доплюнуть можно, а ты всё думаешь? Бошка не болит еще думать?

— А что мне делать? Сказать ей? Я… Не смогу я…

— Сможешь, если я помогу.

Артур впервые за весь разговор посмотрел на Макара прямо, словно ожидая разглядеть на его лице тень насмешки и иронии. Но нет — вожатый, если пионера не обманывали глаза, говорил со всей серьезностью.

— Как?

— Очень просто — я тебе сделку предлагаю.

— Какую?

— Я назначу этой твоей Лизе встречу. Где-нибудь подальше, в Озёрном саду, например. Ничего толком я ей говорить не буду. Придет одна, а там уже будешь ждать и ты. Беги в сад к шести…нет, к семи часам вечера. Да и вообще на всякий случай лучше приходи заранее. Усек?

— Да, но… Подождите, а что вы ей скажите-то?

— Не твоя забота. Главное тут другое — что ей скажешь ты! — ткнул пальцем в грудь Артура вожатый. — Там ты ей должен выложить всё, что чувствуешь. Только правду! А в конце задашь такой вопрос, запоминай: “Лиза, у нас с тобой может что-то получиться?”. Понял? И будь настойчив!

— Не нравится мне всё это…

— Еще бы. Тебе нравится голову в песке держать и ссаться от страха.

— Нет… Это мне тоже не заходит…

— Хех, деловой. То ему не нравится, это ему не заходит. Чего тебе надо тогда? Может, у тебя получше план будет? Давай, говори, а я послушаю.

Плана действительно не было, и в этом была вся беда. Да и вообще Артур, если говорить откровенно, не горел желанием соглашаться на предложенную вожатым авантюру. Больше всего ему хотелось просто зарыться в землю и перетерпеть эту свою любовную болезнь, лишь бы больше не видеть этого застывшего недоумения в глазах Лизы…

Однако Макар действительно был кое в чём прав — Артур и правда чувствовал себя самым настоящим и отборным лошарой, каких еще поискать надо. Вместо того, чтобы просто взять себя в руки, подойти и заговорить с Лизой, добиваться девушки и вообще делать всё, чтобы она узнала его как можно лучше, он попросту потратил время, глядя на то, как то же самое делают другие парни, что были посмелее него.

Артур смотрел на них и злился. Злился, но всё равно смотрел, опуская руки от отчаяния всё ниже и ниже. Смотрел, как она улыбалась им, фотографировалась с ними и смеялась над их тупыми и пошлыми шутками, позволяя оказывать себе такое внимание. А самому Артуру в такие моменты только и оставалось, что наблюдать за этим со стороны, страдать от ноющей боли в груди и попросту завидовать другим счастливчикам.

Ему надоела эта беспомощность. Надоела… Да и терпеть весь этот кордебалет становилось уже попросту невозможно. Теперь ему только и оставалось, что воспользоваться шансом, который ему нежданно подкинула сама судьба. А иначе…

Иначе Артур больше никогда не сможет себя уважать. Да, вот именно так — никогда!

— Ладно. Хорошо… — неуверенно согласился Артур. Чем дальше, тем всё больше пионеру не нравилась эта авантюра. Однако он уже твердо решил, что не посмеет отказаться, пусть его дрожащий голос наверняка говорил вожатому об обратном. — А вдруг она не придет?

— Так, молчи! — приказал Макар. — Она придет! Свою часть уговора я выполню, не переживай. Если надо будет — силой приведу, на цепи…

— Чего?! — перепугался парень.

— Да шучу я, не парься. Всё нормально будет. Не пойдет, а прибежит! А там уже сам разгребай. Понял?

— Понял — смирился Артур.

— То-то же. Ну а теперь послушай, что за это хочу взамен я…

Артур нервно сглотнул. В данный момент он ожидал услышать вообще что угодно, так как совершенно не знал Макара и опасался, что тот потребует от пионера чего-то совсем уж ненормального. Благо, что фантазия не успела нарисовать свои самые страшные картины, ибо вожатый стал озвучивать свои мысли куда раньше.

— У вас же в корпусе наверняка есть курящие? Да есть по любому, я по опыту знаю. Так вот — ты с кем-нибудь из них знаком? Общаетесь?

— Ну да. В моем отряде кое-кто есть точно, а в первом я знаю, что Матвей курит. Только с ним я не…

— Понятно. Слушай дальше — мне нужно, чтобы ты настрелял у них мне пачку сигарет. Ну, или штук десять… Это минимум!

— Чего?

— Ты меня услышал. Минимум десять сигар. Не меньше! Делай это, как хочешь, но главное — не говори, что они для меня. Да и вообще шухерись по возможности. А если вдруг разболтаешь, то я тебя потом прикончу… Если уж не физически, то морально — это точно. Осознал?

— Да, но…

— Я не понял — ты хочешь быть с Лизой вместе, или нет?

Артур отвел взгляд, и это стало для Макара своеобразным ответом.

Что-то было в этом вожатом такое, что заставляло пионера его опасаться. Он как будто знал, что ответит Артур. Знал, куда нужно надавить и что сделать, чтобы добиться своего. Парень чувствовал себя сочной мухой, попавшей в липкую паутину к жуткому пауку с длинными лапами — теперь он был в его власти, и никуда от этого было не деться.

— Вот… То-то же — кивнул вожатый, закрепляя за собой победу. — Короче — дневное мероприятие сегодня будет в три часа и продлится, наверное, до четырех. Так что к этому времени сигареты уже должны быть у меня. Если их не будет — наш план сворачивается. Ну а если принесешь, то я начну работать с Лизой, и тогда свиданьице с ней будет тебе гарантировано. Пойдет?

— Не знаю…ладно. Я постараюсь…

— Постарайся. Как она выглядит хоть?

— Она… Ростом с меня. Красивая… Зеленые глаза. Волосы в розовый цвет окрашены немного…

— Всё-всё, понял — скривился Макар. — Ну и вкусы у тебя. Было бы там из-за чего переживать. Ну ладно — это твой выбор. Забились!

Макар пожал руку Артуру так крепко, что у того отнялся мизинец. Он не осознавал, во что только что влип. Парня продолжали терзать сомнения, но, с другой стороны, внутри у пионера уже разнесся холодок надежды и наивного энтузиазма.

“Всё решится сегодня, Лиза” — в мыслях сказал ей Артур так, словно девушка находилась рядом с ним.

— Зоря… Зорь… — доканывал напарницу Макар, стоя на пороге в женскую вожатскую.

— А? — не глядя спросила девушка.

— Зоря-я-я?

— Ну чё тебе надо?

— Попросить хотел.

— О чём?

— Купишь мне в городе сигарет? — наконец-то разродился Мак, говоря с напарницей своим самым любезным тоном.

— Да уж, конечно. Разбежалась…

— Тебе сложно, что ли?

— Да, сложно. Я туда и так часа на два всего еду, не больше — ответила Зоря, укладывая волосы перед зеркалом. — И уж извини, но я не хочу тратить время на эти твои сигареты.

— А чего там тратить? Я же не прошу тебя мне их ящик взять. Так — пару пачек. Они в каждом магазине продаются. Возраст у тебя не спросят — на малолетку ты не похожа…

— Вот и думай — комплимент это, или нет — усмехнулась девушка. — У тебя тоже был выходной, Макар. Целых два дня! Почему ты не выкроил себе на это время?

— Занят был. Работу искал.

— Ну вот — и у меня тоже есть свои дела. Только вот, в отличии от тебя родимого, у меня времени куда меньше, чем двое суток. Поэтому отстань. Нужно было думать заранее — закончила свои сборы Зоря, и развернулась к Макару. — Ну, как я выгляжу?

— Хреново, как и всегда — обиженно ляпнул Макар.

— Спасибо. От тебя я другого и не ожидала — улыбнулась Зоря, не принимая всерьез слова напарника.

— Ага…

— Мне кажется, или мальчики по коридору носятся? Займись ими, пожалуйста. А то ведь я на выходном.

Дневное мероприятие для Мака протекало незаметно.

Так как он был единственным вожатым на отряде, его не могли определить ни на одну из станций. Иначе кто бы тогда следил за детьми? Поэтому теперь Макару только и оставалось, что шататься за своей оравой по всему лагерю, засунув руки в карманы и то и дело гонять их за медлительность. На самом же деле больше всего вожатого заботило только сдавливающее горло желание выкурить сигарету. А осознание того, что таковой в наличии не имеется — и возможно даже и не предвидится — еще больше заставляло Мака нервничать, дергаться и жалеть себя любимого одновременно, попутно еще и проклиная свою ненаглядную память.

В отличии от своего унылого вожатого, пребывающего в прескверном настроении, дети возбужденно старались отгадать все загадки на станциях как можно скорее, и у них это даже получалось. Пока Макар не спеша доходил до станции, на которой трудился его отряд, пионеры к этому времени уже успевали выполнить задание и всем табором умчаться в сторону следующей станции, заставляя вожатого, проклиная всё на свете, вновь тащиться за ними.

Вот и сейчас, как только Мак почти дошкандыбал до Фонтана любви, у которого находилась следующая остановка, его отряд уже пустился дальше, сверкая пятками и вновь оставив своего вожатого далеко позади.

— Что, Макар — не поспеваешь? — язвительно спросила Настя.

Сегодня девушка вырядилась в красивое белое платье с вырезами по бокам, из-за чего своим видом даже стала напоминать ему греческую богиню. Мак подметил красивые и стройные ноги вожатой, которые прежде были не заметны под ее излюбленными одеяниями.

Если бы Макару и пришлось со всей серьезностью оценивать привлекательность Насти по десятибалльной шкале, то вожатая без всяких скидок получила бы от него твердые семь баллов, не больше. Она была стройной и высокой, а хорошая прямая осанка только придавала девушке еще большей статности. Игривые голубоватые глаза интересно дополняли ее губы, что как будто навечно застыли в легкой улыбке. Ну и конечно же элегантные ноги с крепкими бедрами и аккуратными, истинно утонченными девичьими стопами не могли не привлекать к себе внимание. Всем своим видом Настя давала понять, что держит себя в тонусе и явно уделяет своему телу и его нюансам немало внимания, при этом не особо выставляя себя на показ, как это делали многие другие девушки, превращая свою внешность в фальшивую витрину. И тем не менее, повышению оценки вожатой в глазах Мака мешали ее островатые скулы, да и в принципе угловатое лицо не делало из Насти очаровательную принцессу. Очертания груди под платьем виднелись лишь небольшими холмиками, что выдавало бюст скромных размеров. Каштановые волосы, что с трудом доставали до худощавых плеч, тоже не представляли из себя ничего особенного — есть и есть, видали и получше.

По всей своей сути Настя была обычной девушкой, которая, несмотря ни на что, явно ставила себя чуть выше других и преумножала свою сексуальность полной уверенностью в ней. Из-за этого и остальные чувствовали ее превосходство. В отличии от Карины, которая своей красотой почти не пользовалась, Настя порою ставила себя среди остальных так, что многие посматривали в ее сторону с восхищением и вожделением. Даже своими платьями она разжигала в мужчинах любопытство, ибо всем, кто хоть немного был падок на женское тело, хотелось узнать, что же кроется за этими тонкими слоями ткани, которые лишь позволяли делать намеки на очертания желаемой фигуры.

Запретный плод всегда сладок. Так уж повелось…

Настя источала притягательное желание, манила к себе и легкой улыбкой наверняка могла как осчастливить мужчину, так и обрушить его до полного ничтожества. Также вожатый был почти уверен в том, что и в сексе Настя тоже ничего не стеснялась, позволяя делать с собой то, что пай-девочки делать с собой, как правило, не позволяли. Да и ей самой наверняка нравилось подобное — об этом говорила сама ее натура.

Чего греха таить — рядом с ней и у самого Макара просыпался животный инстинкт, что призывал его взять желанную добычу, подчинить ее себе и делать с ней всё, что только вздумается.

Однако в такие моменты подключалось уже ставшее верным спутником Мака его привычное занудство — Настя слишком раздражала его своим задранным носом, что только остужало его первичный пыл и сбивало охоту лишний раз попытаться подбить к ней клинья. Ему было слишком лень тратить на нее свое время, а тех усилий, что требовались для того, чтобы склонить Настю хоть к чему-то интересному в постели, даже она не стоила.

Как итог — оба вожатых за всю смену друг с другом почти не разговаривали, и обе стороны это вполне устраивало.

— Ты не опоздаешь, если не спешишь — сумничал Макар, не до конца уверенный, есть ли смысл у этой только что придуманной им фразы.

Настя неожиданно посмеялась над словами вожатого. Это было хорошим знаком. Решив передохнуть от ходьбы, Мак уселся на лавку рядом с девушкой, чего та, видимо, совсем не ожидала.

— А тебе разве не нужно за отрядом ходить? — спросила вожатая.

— Неа, они и так справятся — ответил Макар, махнув в сторону уже скрывшегося седьмого отряда. — Слушай, а можно у тебя поинтересоваться кое чем? Это о личном…

— Да?

— Я не привык такое спрашивать, но терпеть больше не в силах, честно говоря.

Настю явно заинтриговал такой поворот событий. До этого, сидя на станции, девушка явно скучала, однако теперь вожатый сумел захватить всё ее внимание, и Макару от этого даже стало немного приятнее на душе. Он собой гордился.

— Ого, даже так? Ну давай — приготовилась вожатая.

Для пущего эффекта вожатый выдержал легкую паузу, а после спросил прямо:

— Ты не куришь, случайно? Сигареты не будет?

Девушка ответила не сразу, удивленно приподняв брови. Судя по всему, она еще несколько мгновений раздумывала над тем, шутит над ней Макар, или же действительно спрашивает ее именно о сигаретах. Вопрос Настю явно разочаровал.

Видимо, сама вожатая ожидала куда более пикантного разговора, а не той банальщины, что ей в итоге выкатил Макар.

— Эм-м-м… Нет, я таким не балуюсь. Стараюсь вести здоровый образ жизни.

— Ясно — разочарованно ответил Макар, в момент потеряв к вожатой всяческий интерес. — Ну пытайся. Дело хорошее.

Он молча поднялся и уже собирался уходить, пока девушка его не окликнула:

— Макар — ты спроси у Жеки. Ну или Макса. Эти точно курят.

Мак издал наигранный смешок. Это была самая глупая мысль, что он слышал за последние дни в лагере.

— Ну уж нет. Я лучше брошу.

Макар снова пустился вдогонку за своим отрядом с прежней скоростью — медленно и вальяжно.

Торопиться ему было некуда.

Артур судорожно метался по лагерю в поисках вожатого седьмого отряда.

Дневное мероприятие уже успело подойти к концу. Отряды сдавали свои обходные карточки, на которых стояли отметки с баллами пройденных ими станций и расходились по корпусам живыми ручейками. Однако седьмого отряда среди них Артур всё никак не мог усмотреть, как бы ни старался. Руки у пионера начинали дрожать от волнения. Казалось, что от выполнения поставленной задачи зависит не только судьба сомнительного свидания, но даже и его собственная жизнь.

— Меня ищешь? — раздался знакомый голос за спиной пионера.

Позади него стоял Макар. Вид у вожатого был раздраженный и выжидающий. Судя по всему, он ждал исполнения своего задания с тем же трепетом, что и Артур ждал личной встречи с Лизой.

— Да… Вас — запыхавшись, ответил Артур, запуская руку к себе в карман. — Вот…

— Стоять! Сдурел, что ли? — остановил его Макар и взял под руку. — Не здесь. Давай подальше отойдем. Только быстро, а то у меня отряд уже в корпус свалил. То как улитки шевелятся, то их прям не остановить.

Их неловкий обмен случился за столовой. Достав из заднего кармана бридж помятую пачку сигарет, Артур отдал ее Макару, избавив себя от неприятного бремени. Родители всегда учили его держаться от сигарет подальше, и сегодня он чуть ли не впервые в своей жизни держал в руках эту гадость. А уж как стыдно было за ними гоняться…

Вожатый внимательно изучил содержимое коробочки и недовольно зыркнул на пионера.

— Обнадежь меня — ты хоть считать умеешь?

— Умею.

— Вот и я тоже обучен. Ну и?

— Что?

— Ты придурка-то из себя не строй. Здесь всего шесть сигарет, Артур. Мы так не договаривались.

— Честно — это всё, что есть! Они же тоже экономят. У одного вообще уже закончились. Клим с Васей дали по две штуки, а у Степнякова мне их вообще стащить пришлось. Я теперь вор…

— Это твои проблемы, родной. Чё мне делать с шестью штуками? Я курю часто. Да и десять сиг настрелять — это вообще по-божески. Считай, что одолжение тебе сделал…

— Макар, пожалуйста — умоляюще заскулил Артур. — Больше нет. Я не буду воровать у вожатых…

Еще мгновение Мак думал, что делать с пионером, провалившим задание. Для Артура же этот миг показался нестерпимой вечностью.

— Ладно, хер с тобой — недовольно махнул рукой вожатый, убирая мятую пачку в свой карман. — Лучше, чем ничего.

Артур выдохнул, и на мгновение даже почувствовал себя счастливым.

— Так вы устроите мне встречу с Лизой?

— Устрою, устрою. Как и договорились — в семь часов жди ее в Озёрном саду. Но если она придет, а тебя там не будет — я тебя убью. Ты понял?

— Да, понял — кивнул Артур. — Спасибо вам, Макар.

Пионер со всех ног умчался в свой корпус, оставив вожатого в полном одиночестве.

“Чего добру пропадать?” — подумал Мак, и решил не откладывать свое сладостное воссоединение с табаком.

Записка получилась такой:

Лиза.

Нам надо поговорить. Наедине.

Ты не знаешь, кто это, но для меня наш разговор очень важен.

Пожалуйста, приходи к семи часам в Озерный сад. Одна.

Твой Аноним

Макар решил, что больше не будет ничего дописывать и уже тем более исправлять. По его скромной оценке, послание вышло достаточно таинственным и интригующим, а уж у пятнадцатилетней малолетки и подавно вызвало бы неподдельный интерес. Вожатый старался выводить слова на бумаге аккуратным почерком, чтобы придать ей особой важности, но вышло у него это всё равно не очень-то здорово.

“И так сойдет” — подытожил Макар. — “Один хрен, если пацан сам из себя ничего не родит, то тут никакая поэма не поможет. А он наверняка не родит…”.

Мак остался доволен собой.

Сам он в любовь практически не верил. Здравый смысл подсказывал вожатому, что для осознания понятия “любовь” нужно прожить долгую и насыщенную жизнь, чтобы с уверенностью ответить на этот извечный вопрос. Однако он всегда надеялся, что даже если ему самому до сих пор так и не повезло в этом деле — увы — то это еще не значит, что настоящей взаимной любви не может случиться у других.

Правда, однажды он всё же поддался чувствам… Поверил в любовь очень ярко и живо, без всяких усилий. Но ничего, кроме разбитого сердца, ему эта вера в итоге так и не принесла. Душа давно лежала в руинах, а сам он, будучи одиноким уже долгое время, перестал тешить себя надеждами на светлое будущее в любовном плане. Да и в целом ничего хорошего от этой жизни Макар больше не ждал. Ну и ладно…

С мыслью о том, что раз на него самого любовь так и не свалилась, зато сваха из него может получиться хоть куда, Мак аккуратно сложил записку и убрал ее в карман.

Действовать нужно было быстро.

Собрав отряд чуть ли не по тревоге, Макар объявил своим пионерам, что сейчас они выдвигаются в увлекательную прогулку по территории лагеря. Правда, условия, которые запрещали детям отходить от него хоть на шаг, разрушать строй и громко переговариваться, ставили под сомнение всю веселость этой затеи для детей. Они сразу стали канючить и лениться, но деваться им всё равно было некуда.

Истинной цели вожатого пионеры не знали. Всю эту суету с прогулкой он развел только для того, чтобы разыскать в лагере ту самую Лизу, ну или хотя бы того, кто мог указать на ее местоположение. Мелькать в Западном корпусе, где базировался первый и второй отряд, Макару было не с руки — его присутствие там вызвало бы слишком много вопросов, да и лишнее внимание ему было ни к чему. А потому вожатому только и оставалось, что караулить пионерку на улице в ожидании того, что они столкнуться нос к носу по воле случая.

Благо, что долго ждать этой встречи не пришлось и ему здорово повезло — протаскав отряд около получаса по всему лагерю, Макар действительно наткнулся на Лизу абсолютно случайно, когда она вместе с двумя своими подружками выходила из буфета, держа в руке рожок с мороженным. Вожатый, тут же отпустив седьмой отряд обратно в корпус, что те восприняли, как избавление от муки, решил действовать незамедлительно.

— Лиза, здорово. Ты ж из второго отряда, да?

— Здрасьте… Да — удивленно ответила пионерка. Взгляд у нее, как и у ее подруг, был растерянный.

Было похоже, что девушки уже пытались отрыть в памяти момент, когда они успели насолить Макару, раз он теперь сам к ним обращается.

— Хорошо, а то я тебя уже везде ищу. Заколебался…

— Меня? А зачем?

— Девочки — вы свободны. Гуляйте — сказал Мак ее спутницам. Лишние уши сейчас были ему не нужны.

— Ладно… Это, Лиз — мы тебя на площади подождем — неуверенно сказали подруги и наконец-то оставили их наедине.

Лиза, оставшись с глазу на глаз с вожатым, стала волноваться еще больше и даже не пыталась скрыть своей растерянности. Макар успел вглядеться в нее за пару секунд. Нос пионерки казался немного великоватым для ее лица, а губы наоборот выглядели чересчур узкими. Глаза большие, но мутно зеленые, скорее даже болотного цвета. Прямые волосы были неравномерно выкрашены в розовый цвет, а по бокам красовалась пара маленьких нелепых косичек с цветными завязками. На скромный вкус Макара, девица выглядела слишком нелепо даже для своего возраста.

Но разве современную молодежь вообще можно было хоть как-то понять? С трудом Мак понимал и самого Артура, который умудрился втюхаться в такую, извините, “жижу”. Вот уж правду говорят — на вкус и цвет все фломастеры разные.

— У меня тут для тебя записка — сказал Макар, протягивая листок пионерке. — Просили передать.

— Да? А кто просил? — поинтересовалась Лиза прежде, чем настороженно взяла письмо в руки.

— Не знаю — раздраженно ответил Мак. — Я не могу всех запомнить. Парень какой-то, вроде из первого отряда. Сказал, что это очень важно.

— Из первого? — расцвела пионерка. — Ой, а как он выглядел? Я догадываюсь, кто это, но…

— Ты прочти сначала, а потом уже вопросы мне задавай. Да и говорю же — не знаю, кто это такой. Вы для меня все на одно лицо. И я вам не посыльный — твой ответ таскать в обратку не буду! Сами разбирайтесь.

— Ладно, хорошо — виновато улыбнулась Лиза. В этой улыбке Макар усмотрел что-то приятное для глаз. То, что, возможно, и могло понравиться влюбленному Артуру. — Спасибо вам.

— Не за что — ответил Мак, и уже собирался уходить, как вдруг решил спросить: — Слушай, а ты, случайно, не куришь?

За целый день дети всё же успели пару раз взбесить Макара — на спорт-часе и во время хореографии — но в целом всё проходило на удивление гладко. День без Зори, конечно, нельзя было назвать отдыхом, но отсутствие вечернего мероприятия отлично сглаживало эту проблему и делало расклад не таким уж и скверным.

Весь седьмой отряд с наступлением позднего вечера умотал беситься на дискотеку и мешать взрослым танцевать, но сам Макар совсем не торопился следовать за ними и следить за валяющими дурака пионерами. Вместо этого вожатый был занят тем, что валялся на кровати в вожатской и давал себе бесконечные обещания, что через минуту он обязательно встанет и отправиться работать. Однако исполнение этого обещания регулярно откладывалось.

Во время такого непринужденного отдыха в комнату вошел Валера и сходу стал что-то рассказывать своему откисающему соседу. Макар его почти не слушал, так как лопоухий балаболил о своем отряде, что автоматически можно было отсеивать, как ненужную информацию. Высказавшись, ушастый в итоге затих и стал заниматься внеочередной подкормкой своих муравьев. Этот процесс Мак наблюдал уже далеко не впервой и даже успел привыкнуть к этому зрелищу, а потому вожатый больше не реагировал на него так бурно, как прежде. Тем более, что и особого выбора у него не было.

Пока Валера курлыкал со своими питомцами, Макар понемногу начинал дремать. Кровать под ним кружилась, голова заполнялась пьянящей пустотой, а голос лопоухого соседа уже не казался ему таким противным, но даже наоборот — еще больше убаюкивал Мака, всё глубже вгоняя его в пропасть сна.

И вот, как только тьма подступилась к нему совсем близко, в комнату внезапно ввалилась Зоря.

— Я вернулась! Лови, куряга — девушка бросила в Макара тремя пачками сигарет, от которых тот даже не успел увернуться. — Деньги потом отдашь.

Макар сморщился и даже не сразу осознал, что только что произошло.

— Серьезно? — не поверил своим сонным глазам вожатый. — Клёво. Только я не такие курю…

— Тогда отдавай обратно.

— Не-не, проехали — на всякий случай спрятал пачки за спину Макар. — Эти тоже сойдут.

— Ну вот, тогда не бухти.

Вожатый улыбнулся, не веря своему собственному счастью.

— Спасибо, Зорь. Очень кстати.

— Не за что. Я всё равно там задержалась, иначе бы не взяла. Ладно, пошла я — поработаю и попляшу заодно. Надоело ни черта не делать. Скучно.

— Зорь! — окликнул напарницу Макар, выбегая за ней в коридор. — Ты это… Сорян за то, что днем сказал. Ты на лицо-то ничего, тебе бы только схуднуть слегка…

— Заткнись, Макар. Спасибо большое! — скривилась Зоря и вышла из корпуса.

Мак не понял, как именно восприняла его слова напарница, но посчитал, что со своей стороны он сделал всё, что мог. Поэтому он молодец.

Да и вообще сегодняшний день для него сложился куда лучше, чем многие предыдущие. Он вполне мог претендовать на вообще лучший день первой смены, если бы для Макара существовала такая номинация.

“Пойду выкурю сразу две — могу себе позволить!” — триумфально подумал Макар и покинул корпус, не желая возвращаться в комнату, где Валера наверняка продолжал трястись над своими ненаглядными насекомыми.

После дискотеки дети лениво стягивались обратно к корпусам.

Макар, который к тому моменту исполнил свою прихоть и успел-таки выкурить две сигареты, шатался по дороге к клубу, отлавливая из общей толпы знакомые лица и собирая их в общую группу. Позже к ним присоединились и остальные пионеры, которых Зоря выловила уже у клуба. Объединившись, седьмой отряд отправился к Южному корпусу, позади которого плелся и сам Мак. Вожатый взял на себя привычную роль замыкающего колонны, во избежание потери или попытки дезертирства в ближайшие кусты кого-либо из детей.

— Сейчас быстро свои телеса моем и укладываемся. Океюшки? — горланила Зоря, шедшая во главе отряда.

— А можно не мыться? — задал свой очередной глупый вопрос Ваня.

— Можно — ответил Макар. — Но нельзя.

— Ну бли-и-и-н. Я серьезно!

— Я тоже. Ну либо ты не моешься, но тогда получаешь от меня десять подзатыльников.

— Круто! — весело ответил пионер, заставив засмеяться добрую половину отряда.

— Кто бы сомневался…

Когда шумная толпа проходила мимо спортивной площадки, взгляд Мака привлек пионер, сидевший на одном из тренажеров в полном одиночестве. Предупредив Зорю, что он скоро их догонит, Макар решил влепить одиночке нагоняй за тусовку черт знает где после окончания дискотеки.

Но как только вожатый подошел поближе, в свете фонарей он смог различить в одиночке того самого Артура. Видок у пионера был не очень веселый.

И это еще мягко сказано.

— Не понял, а ты чё здесь делаешь? — спросил Макар строгим голосом, чтобы сразу задать беседе нужный тон. — Уже все по корпусам расходятся. Или тебе закон не писан?

— Опять вы? — поднял безразличный взгляд на вожатого Артур. — Щас пойду. Отстаньте…

— В смысле “отстаньте”?

— В прямом.

— Чё случилось? — уже более спокойно спросил Макар. — Опять Лиза? Да?

Пионер не горел желанием отвечать. Макара раздражала такая позиция, поэтому он решил чисто по-мужски надавить на Артура, чтобы тот смог выговориться как можно быстрее. Да и к тому же самому вожатому стало дико любопытно, чем же всё-таки закончилась его сегодняшняя афера, о которой он сам к концу дня уже успел наглухо позабыть.

— Ты из себя целку-то не строй! — начал прессинг Мак. — Ты мужик, или девка сопливая? Говори давай, как у вас там прошло? Птичка в клетке?

Артур молчал, сомкнув губы в неприятной гримасе. Парень снова отвел взгляд, словно вожатого здесь и вовсе не было. Макар начинал терять терпение.

— Я тихо спрашиваю, или как? Чё ты молчишь?

— Да никак у нас не прошло, в этом всё и дело! — обиженно ответил Артур, смотря себе под ноги.

— Так… Понятно. А подробнее?

— Я ей всё сказал, как есть. Сказал, что она мне нравится. Очень нравится. Вот.

— Ну? А она что?

— А она взяла и психанула. Сказала, чтобы я больше к ней не лез и не подсылал никого. Сказала, что я трус, раз через вожатого записки передаю. Кинула мне ее и ушла.

Артур показал смятое письмо, написанное Макаром, которое он до сих пор продолжал держать в руке.

Что ответить пионеру и как его утешить — вожатый не знал. Пока что его единственным диким желанием было ворваться в Западный корпус и разбить нос этой высокомерной сучке Лизе. А еще попутно он бы накостылял и Максу с Юрой, чтобы те особо не расслаблялись. Но желание это было, мягко говоря, немного непедагогичным.

Ситуация требовала от Макара грамотного подхода — ему нужно было подобрать для пионера правильные слова, которые смогли бы хоть немного сгладить всю эту неприятную историю и достучаться до его обиженного и пережившего страшную “трагедию” рассудка.

Жаль только, что проводить такие беседы у вожатого получалось далеко не всегда. Чего уж говорить — даже к себе самому Мак далеко не всегда умел находить подход. А тут…

— Да уж… И чё — давно ты тут сидишь? — зачем-то осмотрелся вожатый, словно надеясь разглядеть кого-то, кто смог бы ему помочь.

— Весь вечер. Как ушел из сада того дурацкого…

— Капец.

— И в корпус я не хочу идти. Там…она. А я не хочу ей на глаза попадаться.

— Это с чего вдруг?

— Мне стыдно. Я ее разозлил. Сам виноват…

— Ну-ка стоять. Чё это ты себя костеришь, а? Ты ж на нее с камнем не бросился, не стал домогаться. Ты ни чё плохого не сделал…

— Ага. Но всё равно разозлил.

— Значит она дура — прямо сказал вожатый. — И вообще — если девка так бурно реагирует на такую мелочь, то чего с ней вообще ловить? Вдруг она неадекватная?

— Я не знаю, из-за чего она так сорвалась — из-за того, что я ей не нравлюсь, или потому что записку ей вы передали… А я ведь даже не знал про записку эту…

— Ай, Артур — ну какая теперь разница уже? — развел руками Макар. — Тут же всё просто — если б ты ей вкатывал, то она бы так не истерила. А так девчонка просто нашла повод тебя отшить, вот и все дела. И вообще — скажи спасибо, что жизнь тебя уберегла от этой истерички. Себе дороже с такими встречаться.

Пионер не ответил. Мак понимал, что ничего из того, что он мог бы сказать Артуру, сейчас не поможет парню успокоиться. Оставалось только пытаться сглаживать острые углы, стараясь при этом не порезаться об них самому.

— Слушай — ну не получилось у тебя с одной, так с другой получится. Это ж закон такой жизненный — каждой твари по паре. Чё-то в таком вот духе… К тому же в этом возрасте они щас все о принцах глаткожопых мечтают, вроде того же Юры. Хотя сами же могут быть не краше лосося. Насмотрятся своих фильмов, а потом не могут с нормальными пацанами сойтись. Короче — не переживай. Девчонок на всех хватит…

— Ну да, все так говорят. Да ну вас! — вдруг бросил Артур, подскочив с тренажера, — Если бы не вы, я бы ничего ей не сказал! Закончилась бы смена и я уехал, подумал бы о ней пару недель и забыл. А щас только хуже стало. Из-за вас! Я думал, что вы знаете, что делаете…

— Дуру не гони! — стал злиться Макар. — Я тебя силком никуда не тащил. Мог отказаться.

— Ага.

— Чё “ага”? Не так, хочешь сказать?

Артур промолчал, но вид у него по-прежнему оставался разъяренным. Парень, кажется, нашел, на кого свалить всю вину. Однако сам Макар не собирался быть грушей для битья для какого-то сопляка, которому не хватило смелости попробовать добиться девушки собственными силами.

Нужно было ставить его на место.

— Слушай сюда — раз у тебя у самого яиц нет, то вини в этом в первую очередь себя! Надо было подойти к ней и самому всё сказать, а не обтекать в сторонке, как ссыкун. Она тоже тупая, раз ей не хватает терпения ответить тебе отказом нормально, без психов и истерик. Но ты хуже! Потому что пацан так себя вести не должен. Ну а если уж обосрался и не смог ее убедить, то хотя бы прими это достойно и других не вини. В отличии от тебя, я хотя бы попытался что-то сделать. Усек?

— Усек-усек — огрызнулся Артур, что задело Макара еще сильнее.

— Молодец. А теперь вали в корпус, пока я тебя сам туда не оттащил. И сопли свои подбери, нытик херов. Пошел отсюда!

Артур резко развернулся и быстрым шагом отправился по дороге к корпусам. Вожатый был уверен, что парень наверняка остался при своем мнении, но и разубеждать его Мак не собирался — рано, или поздно, мелкий мудак сам поймет, что сегодня он был не прав.

Настроение у Макара значительно испортилось. Нервишки дали сбой, и потому третья порция курева за этот короткий вечер не заставила себя долго ждать. В руках вожатого вспыхнул огонек зажигалки. Затяжка-другая, и вот уже сладкий дым заполонил его горло и легкие.

Жаль только, что его нервы от этого в итоге так и не угомонились, продолжив свой судорожный пляс.

После отбоя вожатый заперся в душевой и долго думал над тем, что с ним сегодня произошло. Текла вода, в воздухе витал густой пар, а в неуемной голове кружились мысли одна за другой.

Весь день для него проходил весьма неплохо, но, увы, закончился неприятной перепалкой с пионером, который хоть и никем Макару не приходился, но всё равно ощутимо его разозлил.

Дело было, разумеется, не в самой стычке, а в том, что этот промах больно уколол и самого Мака. А всё потому, что на фоне неудавшейся любви между Артуром и Лизой, вожатый невольно вспомнил и о собственном поражении на этом фронте — самом сокрушительном проигрыше в своей жизни. Однако на этом он старался не заострять внимания, иначе боли, которой он не испытывал уже давненько, было не избежать.

Вместо этого Макар думал о другом…

Для чего вообще было лезть в этом дело? Только ради сигарет? А, может, ты просто хотел лишний раз потешить себя любимого? Какой смысл давать советы в том, в чём ты и сам до сих пор толком не разобрался? Зачем пытался успокоить человека и забрасывал его ложными убеждениями, в которые ты и сам не веришь?

Никто никому в этой жизни не предназначен — это факт. Никто не гарантирует, что ты не умрешь одиноким. Никто не сможет пообещать тебе, что твое скучное бытие вдруг разбавит нежная любовь. Ты можешь прожить всё отведенное тебе время в гордом одиночестве, отвыкнув от звонков по телефону и стука в дверь. В конце концов — каждый из нас просто один из миллиардов людей, которым в этой жизни никто и ничего не может гарантировать. Вот и всё. А большего нам и не дано.

Наверное, ты просто хотел показаться хорошим? Или умным? Или знающим всё обо всём на свете, но при этом на пороге своих двадцати восьми ничего в жизни не имеющим?

Вопросов и мыслей в голове крутилось много, и осознание всего, что повлекла за собой эта авантюра, наверняка будет приходить к нему еще какое-то время. Это вожатый знал абсолютно точно. Такой уж он был человек — ковырялся в себе даже тогда, когда делать это было либо уже поздно, либо попросту бесполезно.

Зря он полез в сердечные дела глупых подростков. Однако, с другой стороны, для себя Макар получил именно то, что хотел — свое заветное курево, а вместе с ним в довесок и еще один значимый урок на будущее…

Не суйся туда, куда тебя соваться не просят.

Макар уже очень долго стоял под душем недвижимо, обливаясь горячим потоком воды. Совсем недавно у него появилась такая привычка.