В поисках шестого океана. Часть первая. Безмятежность

Светлана Нилова

Есть события, которые так меняют жизнь человека, что он уже не может оставаться прежним.Софи Берто, девочка рожденная на безмятежных островах Французской Полинезии, слишком рано почувствовала дыхание смерти. После столкновения с наркомафией семья Софи вынуждена скрываться, ускользая из океана в океан.Роман о приключениях, взрослении и первой любви.

6. Школа

Началась осень, похолодало, погода стала ещё более непредсказуемой. Мама начала помогать Марку в магазине, а меня отправили учиться в самую настоящую школу. Сначала меня долго тестировали, определяя мои знания, потом сделали выводы, что «девочка развита неравномерно», разработали целую программу по моему обучению и зачислили в третий класс. Я посещала вместе с остальными детьми основные занятия, а вот английский мне втолковывали дополнительно, расширяя мой словарный запас.

Зато остальные предметы давались мне на удивление легко. Я запоминала уроки с первого раза, мне нравилось отвечать, это радовало учителей, но почему-то именно за это одноклассники меня не любили и называли «выскочкой». А я никак не могла удержаться и выкрикивала прямо с места:

— Да, да, это Парфенон! Это в Афинах! Я была в Афинах!

Или:

— Полярная звезда всегда указывает на север!

Из-за этого меня дразнили Выскочкой. А еще Дикаркой. Я раньше мало бывала в обществе детей, поэтому держалась иначе, чем все остальные.

Анжела, белокурая отличница в розовых лакированных туфлях, однажды сказала мне:

— Попридержи свой язык, Выскочка, иначе тебе будет худо.

— Почему я должна молчать? — спросила я.

— Потому, что самая умная в классе — я!

— Ну и что? Я тоже не дура, — отзывалась я.

Анжела почему-то рассердилась и замахнулась, чтобы ударить меня. Я ловко увернулась, нагнулась и дернула её за ногу. Анжела звонко шлепнулась на попу. Все засмеялись.

В тот же день после уроков меня окружили мальчишки, вырвали из моих рук школьный рюкзак и швырнули его в грязную лужу. Рюкзак был тканевый, книги и тетради промокли.

— Дикарка, Дикарка! — кричали они. — Убирайся на острова!

Я плакала и сказала родителям, что никогда больше не пойду в школу. Мама охала и всё расспрашивала меня, что же произошло? Папа оказался понятливым. Он сходил в школу, договорился о чем-то с директором и сказал, что я буду учиться дома. В итоге я ходила в школу с мамой и только для того, чтобы писать тесты. Дома учеба продвигалась лучше.

Зима была такой холодной, что даже выпадал снег. Рождество и подарки меня не обрадовали. Я очень скучала по теплому морю, ясному небу, плеску волн и покачиванию нашей родной «Ники». «Ника» между тем стояла в доке, её чинили и красили. Я уговаривала маму навещать её, и мы ходили к ней почти каждый день.

— Когда мы вернемся домой? — спрашивала я маму.

— Куда, золотце? Мы теперь живем в Нью-Йорке. И наш дом — в Бруклине, — не понимала мама.

В Бруклине нам жилось неплохо. У меня была своя комната, большая, с розовыми обоями. Но меня тянуло обратно к нашей кочевой жизни.

— Мамочка, я хочу обратно, — просила я.

— Куда, милая?

— На «Нику» и в море, — говорила я.

— Разве тебе здесь плохо? — спрашивала мама.

— Не знаю. Здесь непонятно. Словно мы пережидаем шторм.

Я очень сильно тосковала, и когда наступила весна, папа сдался.

— Мы уезжаем из Нью-Йорка. Возвращаемся домой, на «Нику», — сказал он однажды так буднично и спокойно, что я даже не поверила своему счастью. Потом бросилась папе на шею и разревелась.

— Папочка! Миленький! Спасибо!

Больше я ничего не могла сказать.

Мы собрались очень быстро и без сожаления оставили за кормой суетливый Нью-Йорк, укутанный неожиданным апрельским снегом. На воздухе было ещё холодно, но топлива на «Нике» имелось достаточно, и мне казалось, что проложи папа курс в Северный Ледовитый океан, я бы с радостью приняла и это известие. Но мы двигались на юг, вдоль восточного побережья Америки, во Флориду. По правому борту по вечерам светились города, и казалось, что ушедшее солнце оставило в них часть своего света. Папа рассказывал мне историю Америки, которую я совсем не знала. Про первых поселенцев и уничтожение индейских племен, про работорговлю и гражданскую войну. Он называл мне штаты, мимо которых мы двигались, а я искала их на карте, сравнивая береговую линию и неожиданно находя соответствующие поселения.

Во Флориде, в порту Салерно я снова пошла в школу. От пристани, где была пришвартована «Ника», до школы и обратно около трех километров. В то время как остальных детей привозил школьный автобус или родители, мы приезжали как настоящие ковбои, на сверкающих серебристых конях. Больше я ничем среди детей не выделялась. Накрепко запомнив свой первый школьный опыт, я вела себя тихо, отвечала только, когда меня спрашивали, и вела себя со всеми любезно, поэтому ни Выскочкой, ни Дикаркой меня уже никто не дразнил.

Когда после выпускного я узнала, что мне предстоит ещё целый год учиться в начальной школе, а потом ещё бесчисленное время в средней и старшей, я сильно опечалилась. Мама была непреклонна и даже склонялась к классической католической школе для девочек (брали верх её ирландские корни). Тогда я бросилась к папе.

— Папочка, неужели я всю свою молодость должна провести в душных классах, с чужими людьми и с наставниками, которые весь свой ум вычитали в книжках? Лучше я буду каждый день вести бортовой журнал и помогать тебе в расчетах. Я прочитаю все-все книжки на свете, я буду делать всё, что ты велишь. Только, пожалуйста, не отдавай меня снова в школу!

Или я была очень убедительна, или у папы были на этот счет свои планы, но он обнял меня за плечи и сказал:

— Начинаются каникулы, деточка! Мы идем в Карибское море! Море капитана Колумба, капитана Флинта и Черной Бороды.

— В Карибское?! — подхватила я. — Как здорово! А там нет пиратов?

— Ну, если только немного, возле Ямайки, — усмехнулся папа.

К несчастью, он оказался прав.