Неточные совпадения
— Не разберешь тебя, парень, хорошенько;
бог тебя
знает! — сказал
он и начал неторопливо стряхивать с себя стружки и напяливать на себя свой вицмундиришко.
Ванька сейчас же повернулся и пошел:
он по горькому опыту
знал, что у барина за этаким взглядом такой иногда следовал взрыв гнева, что спаси только
бог от
него!
С какой жадностью взор нашего юноши ушел в эту таинственную глубь какой-то очень красивой рощи, взади которой виднелся занавес с
бог знает куда уходящею далью, а перед
ним что-то серое шевелилось на полу — это была река Днепр!
— Чего тут не уметь-то! — возразил Ванька, дерзко усмехаясь, и ушел в свою конуру. «Русскую историю», впрочем,
он захватил с собою, развернул ее перед свечкой и начал читать, то есть из букв делать
бог знает какие склады, а из
них сочетать какие только приходили
ему в голову слова, и воображал совершенно уверенно, что
он это читает!
Совестливые до щепетильности, супруг и супруга — из того, что
они с Павла деньги берут, —
бог знает как начали за
ним ухаживать и беспрестанно спрашивали
его: нравится ли
ему стол
их, тепло ли у
него в комнате?
— Это что такое еще
он выдумал? — произнес полковник, и в старческом воображении
его начала рисоваться картина, совершенно извращавшая все составленные
им планы: сын теперь хочет уехать в Москву,
бог знает сколько там денег будет проживать — сопьется, пожалуй, заболеет.
— Да,
знаю,
знаю, за тебя мне
бог все это мстит! — говорил
он, кивая своему видению, как бы старому приятелю, головой…
— Не люблю я этих извозчиков!.. Прах
его знает — какой чужой мужик, поезжай с
ним по всем улицам! — отшутилась Анна Гавриловна, но в самом деле она не ездила никогда на извозчиках, потому что это казалось ей очень разорительным, а она обыкновенно каждую копейку Еспера Иваныча, особенно когда ей приходилось тратить для самой себя, берегла, как
бог знает что.
Воспитанный в благочинии семейной и провинциальной жизни, где считалось, что если чиновник — так чиновник, монах — так монах, где позволялось родить только женщинам замужним, где девушек
он привык видеть до последнего крючка застегнутыми, — тут
он вдруг встретил
бог знает что такое!
— Очень многому! — отвечал
он. — Покуда существуют другие злоупотребительные учреждения, до тех пор о суде присяжных и думать нечего: разве может существовать гласный суд, когда произвол административных лиц доходит
бог знает до чего, — когда существует крепостное право?.. Все это на суде, разумеется, будет обличаться, обвиняться…
— Нет, не был! Со всеми с
ними дружен был, а тут как-то перед самым
их заговором, на счастье свое, перессорился с
ними! Когда государю подали список всех этих злодеев, первое слово
его было: «А Коптин — тут, в числе
их?» — «Нет», — говорят. — «Ну, говорит, слава
богу!» Любил,
знаешь,
его, дорожил
им. Вскоре после того в флигель-адъютанты было предложено
ему — отказался: «Я, говорит, желаю служить отечеству, а не на паркете!»
Его и послали на Кавказ: на, служи там отечеству!
М-lle Прыхина, в это время, вздумавшая или, может быть, принявшая на себя обязанность занимать полковника, несла
ему бог знает какую чушь.
«Женщина в нашем обществе угнетена, женщина лишена прав, женщина
бог знает за что обвиняется!» — думал
он всю дорогу, возвращаясь из деревни в Москву и припоминая на эту тему различные случаи из русской жизни.
— Да, но это название ужасно глупое;
они были политеисты, то есть многобожники, тогда как евреи, мы, христиане, магометане даже — монотеисты, то есть однобожники. Греческая религия была одна из прекраснейших и плодовитейших по вымыслу; у
них все страсти, все возвышенные и все низкие движения души олицетворялись в
богах; ведь ты Венеру, богиню красоты, и Амура,
бога любви,
знаешь?
«Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у
его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала,
он очень возмущался этим… Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина!
Бог с
ними, с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне,
узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни… Слушай...
Он тогда еще был очень красивый кирасирский офицер, в белом мундире, и я
бог знает как обрадовалась этому сватанью и могу поклясться перед
богом, что первое время любила моего мужа со всею горячностью души моей; и когда
он вскоре после нашей свадьбы сделался болен, я, как собачонка, спала, или, лучше сказать, сторожила у
его постели.
Помните дом этот серый двухэтажный, так вот и чудится, что в
нем разные злодейства происходили; в стороне этот лесок так и ныне еще называется «палочник», потому что барин резал в
нем палки и крестьян своих
ими наказывал; озерко какое-то около усадьбы тинистое и нечистое; поля, прах
их знает, какие-то ровные, луга больше все болотина, — так за сердце и щемит, а ночью так я и миновать
его всегда стараюсь, привидений боюсь, покажутся, — ей-богу!..
На своих служебных местах
они, разумеется, не
бог знает что делали; но положительно можно сказать, что были полезнее разных умников-дельцов уж тем, что не хапали себе в карман и не душили народ.
Видимо, что
он всей душой привязался к Вихрову, который, в свою очередь, увидев в
нем очень честного, умного и доброго человека, любящего,
бог знает как, русскую литературу и хорошо понимающего ее, признался
ему, что у
него написаны были две повести, и просил только не говорить об этом Кергелю.
— Ну,
бог с вами, делайте, как
знаете! — проговорил
он.
— Прозой! Роман сочинил, и как в этом случае мило поступил: есть там у
него в Москве какая-то дрянная знакомая девчонка,
он описал ту в романе и
бог знает как расхвалил, да и читает Клеопаше, — приятно той было слушать это!
Я объяснил
ему, что мне все это весьма неприятно слышать, потому что подобный господин, пожалуй,
бог знает как станет надо мной надругаться.
Она, впрочем, писала не много
ему: «Как тебе не грех и не стыдно считать себя ничтожеством и видеть в твоих знакомых
бог знает что: ты говоришь, что
они люди, стоящие у дела и умеющие дело делать.
Это сторона, так сказать, статистическая, но у раскола есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли что можно будет
узнать, — нужны книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде спрашивайте — нет ли книг об расколе; съездите в Публичную библиотеку и, если там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как бы это сочинение велико ни было; если есть что-нибудь в иностранной литературе о нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только,
бога ради, — книг, книг об расколе, иначе я задохнусь без
них ».
— Ваша повесть, — продолжал
он, уже прямо обращаясь к Вихрову, — вместо исправления нравов может только больше
их развратить; я удивляюсь смелости моей сестрицы, которая прослушала все, что вы читали, а дайте это еще какой-нибудь пансионерке прочесть, — ей
бог знает что придет после того в голову.
— Нет, не
бог, а и вы
знаете! — сказал
им укоризненным тоном Вихров.
Причащался, исповедывался перед тем, ей-богу, что смеху было, — с своим,
знаете, желтым воротником и саблишкой сел
он, наконец, в свой экипаж, —
им эти желтые воротники на смех, надо быть, даны были; поехали мы, а
он все охает: «Ах, как бы с командой не разъехаться!» — команду-то, значит, вперед послал.
— Этого нельзя, — воскликнул Захаревский, — со следствия вы должны были бы прямо проехать к
нему; поезжайте сейчас, а то
он узнает это — и
бог знает как вас распудрит.
— Во всех религиях одно только и вечно: это эстетическая сторона, — говорил
он, — отнимите вы ее — и религии нет! Лютерство, исключившее у себя эту сторону, не религия, а
бог знает что такое!
— Очень вредно-с, но это было дело
их архитектора смотреть. Я сдал
ему печи из настоящего материала — и чтобы
они были из какого-нибудь негодного сложены, в сдаточном акте этого не значится, но после
они могли
их переложить и сложить
бог знает из какого кирпича — времени полгода прошло!
— Да вы, может быть,
бог знает как напутали при исполнении ваших поручений;
он этим и воспользовался, — отдал вас под суд.
Вихров, проводив гостей, начал себя чувствовать очень нехорошо.
Он лег в постель; но досада и злоба, доходящие почти до отчаяния, волновали
его. Не напиши Мари
ему спасительных слов своих, что приедет к
нему, —
он, пожалуй,
бог знает на что бы решился.
— Привык — ничего теперь!.. Народ только нынче ужасно балованный и ленивый стал. Я ведь, изволите
знать, не то что человек бранчивый, а лето-то-летенское что у меня с
ними греха бывает — и не замолишь, кажется, никогда этого перед
богом.
Вихров понимал, что приезд ее будет тяжел для Груши, а
он не хотел уже видеть жертв около себя — и готов был лучше
бог знает от какого блаженства отказаться, чтобы только не мучить тем других.
— Да и я тоже, — подхватил Вихров, — и
бог знает, когда любовь сильней властвует человеком: в лета ли
его юности, или в возрасте, клонящемся уже к старости, — вряд ли не в последнем случае.
Мари и Вихров оба вспыхнули, и герой мой в первый еще раз в жизни почувствовал, или даже понял возможность чувства ревности любимой женщины к мужу.
Он поспешил уехать, но в воображении
его ему невольно стали представляться сцены, возмущающие
его до глубины души и унижающие женщину
бог знает до чего, а между тем весьма возможные и почти неотклонимые для бедной жертвы!
— Я много в жизни вынес неудач и несчастий, — толковал
он Вихрову, идя с
ним, — но теперь почти за все вознагражден; ты рассуди: я не умен очень, я не
бог знает какой юрист, у меня нет связей особенных, а меня назначили!.. За что же? За то, что я всегда был честен во всю мою службу.
— Ей-богу, затрудняюсь, как вам ответить. Может быть, за послабление, а вместе с тем и за строгость.
Знаете что, — продолжал
он уже серьезнее, — можно иметь какую угодно систему — самую строгую, тираническую, потом самую гуманную, широкую, — всегда найдутся люди весьма честные, которые часто из своих убеждений будут выполнять ту или другую; но когда вам сегодня говорят: «Крути!», завтра: «Послабляй!», послезавтра опять: «Крути!»…
— Я не исключаю, — отвечал Вихров, сконфузившись. — И
знаете что, — продолжал
он потом торопливо, — мне иногда приходит в голову нестерпимое желание, чтобы всем нам, сверстникам, собраться и отпраздновать наше общее душевное настроение. Общество,
бог знает, будет ли еще вспоминать нас, будет ли благодарно нам; по крайней мере, мы сами похвалим и поблагодарим друг друга.