Неточные совпадения
—
Еще бы! — сказал старик. —
Да ведь на это, братец, состояние надо иметь.
Так прошел
еще день, два, три… В это время Павел и Еспер Иваныч ездили в лес по грибы; полковник их и туда не сопровождал и по этому поводу сказал поговорку: «рыбка
да грибки — потерять деньки!»
«
Да полноте, барин, разве мне
еще не стыднее вашего!» — успокаивала его Аннушка.
Оставшись вдвоем, отец и сын довольно долго молчали. Павел думал сам с собою: «
Да, нелегко выцарапаться из тины, посреди которой я рожден!» Полковник между тем готовил ему
еще новое испытание.
— Ну,
да теперь, ваше высокородие, Павел Михайлыч
еще молоденек. Бог даст, повозмужает и покоренеет, а что барчик прекрасный-с и предобрый! — говорил Симонов.
—
Да полноте, припишемте
еще! — уговаривал его Салов.
— Дурно-с вы делаете! — произнес Александр Иванович. — У нас
еще Владимир, наше красное солнышко, сказал: «Руси есть веселие пити!» Я не знаю — я ужасно люблю князя Владимира. Он ничего особенно путного не сделал, переменил лишь одно идолопоклонство на другое, но — красное солнышко,
да и только!
— А то знаете
еще что, — продолжала она, расходившись, — у папаши работал плотник и какой ведь неосторожный народ! — рубил
да топором себе все четыре пальца и отрубил; так и валяются пальцы-то в песке! Я сама видела.
—
Да теперь пошто! Пусть
еще погуляют и поедят, — возражал ему кучер.
— Ты любишь ведь меня
еще,
да?
—
Да ничего не делать, веста, как и при папеньке было!.. Что
еще тут делать? — перебил Макар Григорьев почти строго Павла, а сам в это время подмигивал ему так, чтобы Кирьян не заметил этого.
— Хорошо, я тебе буду отдавать, — сказал Павел, слышавший
еще и прежде, что Макар Григорьев в этом отношении считался высокочестным человеком и даже благодетелем, батькой мужицким слыл, и только на словах уж очень он бранчив был и на руку дерзок; иной раз другого мужичка, ни за что ни про что, возьмет
да и прибьет.
— Вы согласитесь, что полковой командир может и сэкономить, может и не сэкономить — это в его воле; а между тем, извольте видеть, что выходит: он будет сдавать полк, он не знает
еще, сколько с него будущий командир потребует, — что же, ему свои, что ли, деньги в этом случае прикладывать;
да иногда их и нет у него…
Священник испугался, почесть на колена стал перед ними, и мало что тысячу, которую взял у помещика, отдал,
да и свою
еще им приплатил!
— Ну, и грубили тоже немало, топором даже граживали, но все до случая как-то бог берег его; а тут, в последнее время, он взял к себе девчорушечку что ни есть у самой бедной вдовы-бобылки, и девчурка-то действительно плакала очень сильно; ну, а мать-то попервоначалу говорила: «Что, говорит, за важность: продержит,
да и отпустит же когда-нибудь!» У этого же самого барина была
еще и другая повадка: любил он, чтобы ему крестьяне носили все, что у кого хорошее какое есть: капуста там у мужика хороша уродилась, сейчас кочень капусты ему несут на поклон; пирог ли у кого хорошо испекся, пирога ему середки две несут, — все это кушать изволит и похваливает.
—
Да, ничего, понравилась, — отвечал Живин. — Тут вот про нее болтали, что она, прежде чем с тобой, с каким-то барином
еще жила.
— Ну
да поди ты, а ему ты все
еще, видно, мальчиком представляешься.
—
Да ничего
еще пока не сказали, обещали только справиться.
—
Да вот поди ты!.. Спросите
еще ее, не совращал ли ее кто-нибудь, не было ли у нее совратителя?
Цапкин
да нынче
еще новый господин, некто Хипин, — эти господа могут нравиться только ей одной!
— Убил, ваше благородие, как легли мы с ней спать, я и стал ее бранить, пошто она мне лошадь не подсобила отпрячь; она молчит; я ударил ее по щеке, она заплакала навзрыд. Это мне
еще пуще досадней стало; я взял
да стал ей ухо рвать; она вырвалась и убежала от меня на двор, я нагнал ее, сшиб с ног и начал ее душить.
— Мне опосля показалось, что она маленько все
еще трепещет; я взял
да через нее раз пять лошадь провел; та, надо полагать, копытом-то и проломила это место, а лошадь-то была кованая.
Я взяла
да кукиш ему и показала; однако он тем не удовольствовался: кухарку свою
еще подсылал после того; денег ужас сколько предлагал, чтобы только я полюбила его…
— Каналья этакий! — произнес он. —
Да и вы, господа чиновники, удивительное дело, какой нынче пустой народ стали! Вон у меня покойный дядя исправником был… Тогда, знаете, этакие французские камзолы
еще носили… И как, бывало, он из округи приедет, тетушка сейчас и лезет к нему в этот камзол в карманы: из одного вынимает деньги, что по округе собрал, а из другого — волосы человечьи — это он из бород у мужиков надрал. У того бы они квасу не выпустили!
— Вот ведь тоже стряпает! — произнес, показав вслед ему головой, Петр Петрович. — А разве так, как мой покойный Поликарп Битое Рыло… Два только теперича у меня удовольствия в жизни осталось, — продолжал он, — поесть и выпить хорошенько,
да церковное пение
еще люблю.
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона, с которою тот говорил о постройке почтового дома. Груня
еще прежде того рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил,
да двадцать тысяч себе и взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши раз с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «Вот я около этого камелька порядком руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
—
Да, барин, очень вас люблю! — повторила
еще раз Груша и потом, истощив, как видно, весь разговор о божественном, перешла и на другой предмет.
— Умрет,
да, как же!.. Нет
еще, поживет!.. — почти воскликнула Груша.
— Ну, если завтра, так это
еще ничего. Я бы и не знала,
да сынишко у меня гимназист был в театре и говорит мне: «В театре, говорит, маменька, был сочинитель Вихров и в ложе сидел у губернатора!» Ах, думаю, сокол ясный, опять к нам прилетел, сегодня пошла
да и отыскала.
— Да-с, это только одно! — возразил Абреев. — Но тут есть
еще другое, гораздо поважней; вы знаете, что я всегда был с вами человек одномыслящий.
Плавин, кажется, остался не совсем доволен тем, что происходило за обедом, потому что — не дождавшись даже, чтобы встали из-за стола, и похвалив только слегка Вихрову его речь — он раскланялся со всеми общим поклоном и уехал; вряд ли он не счел, что лично ему на этом обеде оказано мало было почести, тогда как он в сущности только себя
да, пожалуй,
еще Марьеновского и считал деятелями в преобразованиях.
Неточные совпадения
Городничий. Эк куда хватили!
Ещё умный человек! В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли?
Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете
еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий (с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна,
да потом пожертвуешь двадцать аршин,
да и давай тебе
еще награду за это?
Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим».
Да дворянин… ах ты, рожа!
Мишка.
Да для вас, дядюшка,
еще ничего не готово. Простова блюда вы не будете кушать, а вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Осип (в сторону).А что говорить? Коли теперь накормили хорошо, значит, после
еще лучше накормят. (Вслух.)
Да, бывают и графы.