Лицо со шрамом

Ана Бозина (2024)

Элизабет привыкла к своему одиночеству, ведь только так она может скрыться от мрачного прошлого. Но всё меняется, когда случай сводит её с опасным незнакомцем. Он спасает ей жизнь, и теперь Элизабет в долгу перед ним. И пусть ей удается сменить имя и город, однажды в её дверь постучат, чтобы предъявить счет. В одно мгновение Чезаре теряет всё, что когда-либо имел: бизнес, положение, семью. Его существование отныне напоминает Ад — пропитанный запахами пороха и пролитой крови. Он заплатил слишком высокую цену за свою слабость и теперь жаждет возмездия. И только Элизабет может помочь ему свершить свою месть, даже если на кону стоит её собственная жизнь!

Глава 3: Красная свадьба

Я старалась не привлекать к себе внимание после странного инцидента с одним из братьев Борджиа. В конце концов, он вряд ли пристрелит меня за упрямый характер на глазах у дюжины журналистов. Мне следовало бы уйти, но бесплатные напитки, кондиционер и приятная музыка располагали остаться.

Свадебная вечеринка закончилась около часа назад. Новобрачные уехали на винтажном «Роллс-Ройсе» под шумные овации гостей. Я сделала необходимые заметки. Возможно, какая-нибудь домохозяйка прочтет в нашей газете о стоимости платья невесты, прежде чем подсунет ту под мохнатую задницу своего кота.

Оливка барахталась в бокале сухого вермута, пока я лениво смешивала остатки пряного коктейля бамбуковой палочкой. Туфли валялись под высоким стулом. Накатившая хандра полностью овладела мной, и прежде чем окончательно сдаться, я заметила кое-что интересное.

Вооруженные до зубов охранники метнулись к закрытой лаундж-зоне. Нас разделяла прозрачная стена из стекла. Наплевав на туфли, я подкралась ближе, прячась за креслом с высокой спинкой. Группа мужчин шумно и суетливо двигались в мою сторону. Среди них были Святая Троица и парочка ирландцев. Все выглядели взвинченными и недовольными, особенно Фрэнки Борджиа, который размахивал стопкой бумаг, зажатой в руке.

Один из охранников открыл дверь в приватную зону. Выскользнув из своего укрытия, я пересела на край барной стойки, которая была ближе всего к ним. Руки дрожали, но я не позволила себе упустить хоть что-то важное. По рабочим вопросам на свадьбе они могли собраться лишь в случае крайней необходимости.

— Так-так кто это у нас здесь? — уже знакомый голос Чезаре Борджиа застал меня врасплох.

Иисусе, он никак не угомонится!

В его вселенной, похоже, женщины выстраиваются в очередь, заискивая перед ним, но в моем мире индюки в костюмах Brioni — табу, даже если от их обаяния захватывает дух. Колючее раздражение всколыхнулось внутри.

— Вы меня преследуете? — обворожительная улыбка растянулась на лице. На самом деле она означала следующее: какого дьявола тебе нужно? Катись к черту! — На горизонте все чисто, и я не собираюсь прыгать в ваши объятия. Спасать меня не нужно!

Я понимала, что играю не с тем человеком, но отступать не хотела.

— Я вижу это иначе, — его глаза блестели, как у хищника, выбравшего жертву.

— И что же вы увидели?

Чезаре сел на соседний табурет, ослабляя галстук, делая это небрежно и естественно. Приглушенные теплые оттенки и мягкий свет создавали атмосферу, в которой он напоминал звезду старого Голливуда. Заказав неприлично дорогой виски, Борджиа кривовато улыбнулся, и паутинка морщинок, расползлась от уголка его глаз, придавая лицу живость и притягательность. Черные, как аспид, волосы в хаотичной укладке, дорогой костюм и выразительные темные глаза располагали к себе. Он был воплощением моей личной категории дьявольски красивых мужчин: противоречивая, отталкивающая и далекая от шаблонов красота. С другой стороны, его особенные штрихи складывались в нетривиальное, цепляющее полотно, которое хотелось рассматривать.

Уверена, у любой девушки намокнут трусики, стоит Борджиа обратить на неё внимание. Но прежде чем застрять в сетях его притягательности, я вовремя опомнилась: у меня такие экземпляры вызывали изжогу.

— Красивая девушка в одиночестве явно скучает. Почему бы не составить вам компанию?

— О, это вы сейчас про меня? — с игривой улыбкой спросила я, не упуская возможности подразнить его.

Я покрутилась, делая вид, что ищу другую скучающую особу.

— Ошибаетесь. Я наслаждаюсь одиночеством, но теперь момент испорчен. Так почему бы вам не пойти… — я сделала паузу, наклонившись к нему, переходя на шепот. — Куда вы там собирались?

— Играете с огнем? — Чезаре подался вперед, сокращая расстояние между нами. Его взгляд скользнул по моим ногам, скрытым в шелке, бедрам и смелому декольте.

Его рука потянулась к моей груди в нерешительном жесте, но замерла на половине пути между нами.

— Необычные родинки, это что W? — Чезаре чуть подался вперед рассматривая россыпь на моей коже. Легкая улыбка коснулась его губ.

— Нет, это Кассиопея! — раздраженно парировала я, устав от навязчивого и непрошенного внимания. — Вас что, не пустили поиграть со взрослыми мальчиками?

Недалеко раздались звуки сирен. Я на секунду сбилась с мысли, но это не помешало мне отвернуться от Борджиа. Чезаре перестал улыбаться. Судя по тому, как сверкнули его глаза, я попала в самую точку. Ставки в игре взлетели, и если уж драконить соперника, то так, чтобы все вокруг полыхало. Главное — самой не поджариться.

— Уф. — Борджиа поморщился от недружественного укола, проглатывая злость вместе с восемнадцатилетним Макалланом. Он облокотился на стойку, длинные и изящные пальцы крутили тяжелый хрустальный стакан с янтарным виски. — У вас острый язычок. Интересно, в чем еще он так хорош?

— Об этом вы вряд ли узнаете. Вернее, никогда.

Флирт Чезаре был откровенным и дерзким. С самого нашего знакомства он ходил по грани, прощупывая мои границы и смело намекая на свои желания. Борджиа мог получить любую, но выбрал самую недоступную. И теперь ему трудно смириться с тем, что я ему не по зубам.

— Никогда не говорите никогда.

— Вы не отступите?

— Не в этом случае. Я привык получать то, что хочу.

Чезаре сделал глоток виски, не отрывая от меня взгляда. Его язык медленно скользнул по нижней губе, слизывая янтарные капли алкоголя. Я на мгновение задумалась: «а что если?». Но быстро прогнала эту мысль, сжимая бедра покрепче. Никаких «если»! Даже таких агрессивно сексуальных.

— И что же заставит вас отступить? — я рискнула задать вопрос, посмотрев ему прямо в глаза.

Чезаре обольстительно улыбнулся, расставаясь со стаканом виски. Стекло скользнуло по барной стойке.

— Пуля?

Теперь моя очередь улыбаться.

— Вот как? Жаль, я оставила свой «Глок» в другой сумочке.

Оглушительный вой сирен и визг шин внезапно нарушили теплую атмосферу бара, где мы так уютно устроились. Топот ног, гомон и гул стремительно приближались, обещая хаос. Моя репортерская сущность мгновенно почуяла неладное, и жажда задокументировать происходящее тут же вырубила всякий здравый смысл! Я подскочила на месте, когда рядом раздался громкий хлопок, смешавшийся с криками. Все еще босая, я спрыгнула со стула, схватив телефон.

— Какого… куда вы собрались? — Чезаре поймал меня за руку, его лицо выражало удивление. — Вы совсем чокнутая?

— Самую малость! — Я пыталась вывернуться, но он вцепился в меня так, словно я была его самым ценным активом. — Отпустите!

Удивление Борджиа сменилось растерянностью, и на мгновение хватка ослабла. Но стоило мне сделать шаг, как я оказалась прижатой к его груди. Раздался еще один хлопок, и едкий дым потянулся во все стороны. Каждый вдох выворачивал легкие, кашель рвался из горла. Чезаре прижал мое лицо к своему плечу, обхватывая голову руками.

— Тише, тише, — процедил он сквозь сжатые зубы, но его голос тонул в хаосе.

— Спиной к стене, руки за голову! — полицейские вышли из дымовой завесы, держа нас на мушке.

Чезаре нехотя выпустил меня из объятий, но не позволил отойти несмотря на команду копов. Его уверенность в своей фамилии и связях говорила сама за себя, но быть пристреленной за неповиновение мне не хотелось. Я видела, как группа захвата в устрашающей черной экипировке стройным рядом двигалась мимо нас, направляясь туда, где скрылись братья Борджиа с партнёрами.

— Что происходит? — шепнула я в надежде, что Чезаре услышит. — Разве у вас нет какой-то неприкосновенности или что-то типа врожденного талисмана от копов?

— Была до этого момента. — Взгляд Чезаре следил за спинами полицейских. — Большие мальчики сейчас разберутся.

— Не похоже на то.

Пока приставленные к нам копы отвлеклись на шум, я включила камеру на телефоне, чтобы начать запись. Захват был стремительным, словно сцена из блокбастера: в патио вывели братьев Борджиа, их сподручных и ирландцев. Лица мужчин были такими же растерянными, как и у Чезаре. Чтобы здесь не происходило — никто этого не ожидал. Фрэнки и Джонни лениво подняли руки за голову, следом за ними повторили другие. На вопросы они не отвечали, словно воды в рот набрали. Я молилась, чтобы хватило памяти в телефоне. Кажется, я получила ту самую сенсацию, о которой мечтала. Бланк сойдет с ума от эксклюзива на первых строках нашей газеты.

Никто не сопротивлялся, хотя охрана могла решить проблему в два счета. Но в открытую палить в полицию было чересчур даже для них. В воздухе витала напряженность, что-то подсказывало мне, что быть буре.

— Вы предъявите нам обвинение или свалите, как ссыкуны, поджав хвост?

Кто-то из ирландцев решил взять дело в свои руки и тут же пожалел об этом. Полицейский приложил его прикладом в ребра, тот рухнул как подкошенный. Отлежаться ему не дали, сразу же поставив к прозрачной стене рядом с остальными. Вся сцена выглядела нелепо и странно: суровые мафиози на мушке у копов, и я в полуголом платье.

— Лицом к стене, сукины дети! — Один из копов ткнул штурмовой винтовкой в нашу сторону. — Зачитаем права, пора заканчивать этот цирк.

Я чувствовала, как холодный пот пробирает спину. Взгляд полицейского был ледяным, как зимние ветры Чикаго, и в его глазах не было ни капли сочувствия.

— Это ошибка, — прошептал Чезаре, но его голос утонул в грохоте приближающихся к нам шагов. Я пыталась не дрожать от страха, но он овладел каждой клеточкой моего тела.

— Ошибка? — Полицейский с ухмылкой подошел ближе, его лицо оказалось в опасной близости от моего. — Ошибки быть не может, вы просто по уши в дерьме.

Чезаре нервничал. Сейчас Борджиа оказался по разные стороны с братьями. В очередной раз подтверждая статус младшего брата — прожигателя жизни, который неинтересен копам, словно его и не было в этом баре. Мы безмолвно наблюдали, как мужчины отвернулись к стене, все еще держа руки за головой, уверенные в том, что все быстро закончится. И тут я уловила пугающий щелчок. В тот момент мне показалось, что жизнь моя застыла и время замерло в преддверии неизбежного финала.

Спусковой крючок.

Выстрел.

Первым упал ирландец. Они расстреливали их одного за другим.

Кричала в этот момент или нет, пыталась ли сделать что-то — я уже не вспомню. Я видела красные брызги, рваные движения тел от попадания пуль. Каждый новый выстрел был сродни удару грома, мужчины падали замертво. Пахло кровью и порохом!

Чезаре с лицом белым как мел, но глазами, полными ярости, зарычал и попытался ринуться вперёд к братьям. Коп нацелил пистолет, упираясь им прямо в лоб Чезаре. Теперь я сомневалась, настоящие ли эти копы. Мысль об эксклюзиве отошла на задний план, когда я поняла, что на наших глазах происходила казнь, а мы оказались случайными свидетелями.

У Чезаре имелось два неожиданных козыря: пистолет за поясом и невиданная ловкость рук. Кровь брызнула мне в лицо, попадая в рот и глаза. Ошметки чего-то липкого, красного и мерзкого были повсюду. Царивший хаос достиг апогея, когда началась пальба, напоминавшая канонаду. Стреляли все: ирландцы, итальянцы и копы. Я присела на корточки, прижимаясь плечом к барной стойке. Стекло летело в стороны под свист пуль, напоминая сцены из старых вестернов.

Вокруг царил ад, и каждый миг мог стать последним! Вой сирен где-то вдали, вселил в меня призрачный намек на спасение.

— Вставай. — В висок уткнулось теплое от стрельбы дуло пистолета, запах пороха ударил в нос. — Живо!

Адреналин заставил сердце биться на пределе. Ноги отказывались слушаться. Зеленое платье потемнело из-за пятен крови, а этот ненастоящий коп продолжал тыкать в мое лицо пистолетом.

— Хорошо, хорошо! — Подняв руки вперед, защищая себя, я выпрямилась на ватных ногах. — Стрелять не обязательно!

— Ты, что? Из смелых? — Подонок ухмыльнулся и еще раз ткнул пистолетом, теперь в висок. Пуля просвистела где-то над моей головой, я взвизгнула, приседая вниз.

— Кончай ее! — приказали со стороны. — У нас мало времени!

Я не знала, кто уцелел в этой кровавой мешанине — дымовые шашки затрудняли видимость, — но вряд ли там найдется желающий спасти мой зад. Нужно ли помолиться в эту минуту? Или просить о пощаде? Вспоминать все дерьмо в жизни? В эту секунду я хотела лишь одного — не умирать и не быть следующим именем семейного древа с пулей в башке. Тип замешкался, я зажмурила глаза и приготовилась. Сама не знаю к чему: к чуду, смерти или, может быть, к райским облакам с сорока девственниками? Вдруг раздался грохот, я услышала, как что-то тяжелое падает рядом. Я открыла глаза — передо мной лежал урод, угрожавший мне. Его глаза были безжизненными, изо рта текла струйка крови. Ему прострелил башку.

— Быстрее, сюда! — крикнул кто-то. Выбора не оставалось, я рванула в сторону, откуда доносился голос.

Я думала, если в тебя стреляют, то боль будет острой — как тысяча игл, колющих в одну точку. Но почему-то испытала другое чувство: из легких вышибло весь воздух, спину жгло. Я не могла вдохнуть, ощущая себя придавленной. Хотя Чезаре Борджиа и не был катком, но, казался, именно им. Как заправский квотербек, он вынес меня за барную стойку, сбивая с ног. Мы перелетели через нее вместе, как часто показывают в фильмах. Падение было неприятным: колотое стекло впилось в голую спину, хотя руки Борджиа обхватили меня до встречи с полом, чтобы смягчить падение. Я слизала кровь со своих губ. Чезаре что-то шептал, внимательно меня осматривая. Лицо пронзила запоздалая боль, руками я нащупала кусок стекла, торчащего чуть правее рта. Не понимая, что делаю, я выдернула его. Я знала, что отключаюсь, теряя связь с реальностью.

— Я спас тебя, — прошептал Чезаре на ухо, все еще прикрывая меня своим телом. — Теперь ты должна мн…

Резкий звук выстрела не дал закончить фразу.

***

Я очнулась в больнице, передо мной лежали газеты с кричащими заголовками:

«Стрельба на свадьбе Лукрецци. Самая кровавая бойня со времен чикагского синдиката».

Для меня это был полный провал. Как журналист я не рассказала ни строчки об этих событиях, а как человек — попала в список жертв. Элизабет Моран тогда умерла.