Лессе Пассе. Или Записки иммигранта

Андрей Свистунов

Эмиграция, что это? Выбор или предназначение? Удачныйпобег или трудное восхождение? Или же это просто часть жизни, прожитая в иной локации? Эти и многие другие вопросы встают перед главным героем, однажды решившим стать счастливым обладателем израильского заграничного паспорта — лессе-пассе. Пугающие знаки грядущей трагедии не оставляют герою и его семье выбора. Цель или путь? Какой будет его ответ на этот вопрос… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 11. Рига

Text_5(.docx)

Рига встретила нас ярким солнцем и сильным боковым ветром. Самолет на посадке болтало из стороны в сторону, как потрепанную боксерскую грушу. Так, что даже одна багажная полка вдруг с оглушительным треском распахнулась — и из нее в проход посыпались чьи-то сумки, пакеты из дьютика, и, словно осенние листья, порядком уже уставшие и достаточно повидавшие на своем веку, не спеша приземлилось на пол черное кружевное белье.

После заметно неловкого и нервного касания шасси о взлетную полосу в салоне раздалось несколько вялых хлопков и спавший весь полет в соседнем ряду младенец громко зарыдал. Стюардессы лучезарно улыбались. В проходе, как всегда, преждевременно столпились пассажиры, а где-то в дальнем конце салона кто-то тихо блевал в бумажный пакет, стараясь, по возможности, не привлекать к себе внимания.

На выходе из «зеленого коридора» нас с распростертыми объятиями уже встречал мой двоюродный брат Серж, затмевая своей дородной импозантной фигурой как минимум одну треть зоны прилета.

Мы обнялись. Он поискал взглядом наши чемоданы. Я развел руками — чемоданов у нас не было. Только два рюкзачка, мой да Данькин. Все же это был… — да что уж там! — это был самый настоящий побег. Слов нет, он, конечно же, был не из Шоушенка и не из замка Иф, а из самых что ни на есть всамделишных «наших ебеней», но все же это был — побег! И поэтому все, что можно было взять из одежды, у нас было на себе, и только молодец Данька успел в суматохе поисков то одних, то других документов сунуть себе в рюкзак ноутбук.

Хлопнув дверцей видавшего виды паджеро, Серж покатил нас по такой мне уже знакомой, хотя к этому времени уже порядком и подразбитой юрмальской дороге, что на меня разом нахлынули далекие воспоминания — дом в Булдури, любимое в детстве кафе Gotinka в Майори, широкая, едва ли не как Нева, медленно проползающая под мостом Даугава…

Рига.

Жил мой двоюродный брат Серж где-то в получасе езды от Риги в небольшом городке, в доме с типично прибалтийской наружностью и бордовой кровлей из ондулина.

Продержаться пару недель в режиме «почти без денег» было задачей непростой, но необходимой. Обидно было то, деньги-то были, вот только или не на том пластике, или не в той валюте.

— Мальчики, вы там как? — звонок от жены, — вы там не голодаете?

— В разумных пределах, — умничает Данька и получает подзатыльник.

— Жилье уже присмотрели?..

Найти сыну жилье в Германии, хотя бы на пару недель, а там — посмотрим, мы планировали с Юлькой еще в Питере.

— Сержик, ты ведь и так уже много сделал. Ну так не бросать же все это теперь на полдороги!

И мы бронируем что-то в Букинге на его карту и от ощущения полнейшей безнаказанности продолжаем этот банкет уже в городе. В Риге мы отрываемся по полной и накупаем себе чертову уйму носок, трусов и футболок.

Довольные и праздные, мы шатаемся по прохладному и немного влажному городу, проходим через какой-то сквер, мимо Домского собора, мимо уже начавших желтеть каштанов, теряемся, снова находимся… Минуем заколоченные витрины нескольких заброшенных или магазинов, или ресторанов, или чего-то там еще… что вполне определенно указывает на то, что и здесь что-то пошло не так, не по плану, что и сюда каким-то боком смогла протиснуться вульгарная, с заплывшей серой мордой дама на костылях, имя которой теперь и упоминать-то было небезопасно. ХХ ХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХ, ХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХХХХХХХ, ХХ ХХХХХХХ ХХ ХХХХХ ХХХХХХХХХХХ, Х ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХХ, ХХХХХХХХХ ХХ ХХХХХХХХ ХХХХХ ХХХХХХ, ХХХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ Х ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХ ХХХ, ХХХХХХ ХХ ХХ ХХХХХХ ХХХ ХХХХХХХ ХХ ХХХХХ ХХХХХХХ ХХХХХХ, — ХХХ ХХХХ Х ХХХХХХ, ХХ ХХ, ХХХХХХХ, ХХХ Х ХХХХХХ, ХХХХ ХХХ ХХХХХХ Х ХХХХХ…

Возможно, со временем, эту безобразную старуху вытолкают взашей со всех этих милых кривых улочек, сотрут с лиц прохожих и все меньше и меньше приезжающих сюда туристов. Наверняка это когда-нибудь случится…

— Несомненно.

— А давайте-ка снесем что-нибудь еще…. В смысле памятник, а лучше монумент… Да, так будет гораздо лучше… Таким образом мы им покажем… Мы заставим их заплатить цену… Почувствовать все то, что мы вытерпели… Ну, не мы… Окей! Это были не мы… Это были наши родители, деды, это не важно… Мы не хотим за это карать, мы только хотим наказать… Чтобы все было по справедливости… Справедливость — это ведь то, для чего все и затевалось, справедливость не знает милосердия, это — высшая ценность… Люди? Люди, конечно же, да… Люди — тоже… Но справедливость, это слишком важно… И для тех, кого нет — это важно… А если не они, то судить уже придется нам, тут уж не отвертишься… Хоть мы и не страдали… Но кому-то ведь надо… Надо, чтобы по справедливости… Давайте-ка вот этот… Этот большой… И пусть это будет знаком… таким офигенным Знаком… И мы снесем его на хрен, к чертям собачьим!..

Я знаю, что сейчас много где и что сносят, и наверное это правильно, и наверное это справедливо. Потому что жизнь как-то, несмотря ни на что, продолжается, и, в конце-то концов, это ведь только камень, бетон и корявая арматура, ведь так?

Ну а кроме того, уже после того, как начался этот Морок, очевидной стала необходимость сделать хоть что-то, что-то быстрое и понятное всем, эффективное хотя бы на уровне бронзы. Ну а что, если по-другому никак, — то, может, хотя бы вот так?

Снесли что-то и здесь, в Риге. ХХ ХХХХХ, ХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХ, ХХХХХХ ХХХ ХХ Х ХХХ ХХХ Х ХХХХХХХХХХХ ХХ ХХХХХХ, ХХ ХХХХХХХ ХХХХХ, в охотку, что называется… Серж предложил мне сходить, посмотреть, типа вот как «они» с нами… то есть с этим обходятся! Тем более, что место проскрипции было совсем недалеко. Вяло прикрывшись каким-то негодным отмазом, я отказался.

Мы шли по Старой Риге. И она представлялась мне на вкус терпким и немного сладковатым бальзамом, с легким перебором по крепости, немного приторным и в чем-то несказанно фальшивым. Впрочем, я никогда не мог понять коммерческой сути этого жуткого пойла. До «Егермейстера» ему было далеко, а неизменным успехом он пользовался только у довольно пожилых и экзальтированных русскоязычных дам, с удовольствием проливавших по капле чудо-напиток то в чай, то в кофе.

Мы шли по Старой Риге. И по дороге откуда-то и куда-то, здесь только так — бесцельно и беспощадно, нам вдруг попадается небольшая, ну то есть совсем крохотная флуктуация то ли туристов, то ли просто зевак — возле гордо выпяченного торца Домского собора. Из любопытства мы подходим ближе. Там — небольшая уличная антреприза в исполнении отчаянно вырывавшейся из рук своего хозяина изрядно потрепанной марионетки и ее визави неопределенного возраста, уличного актера, то и дело отпускавшего нарочито хриплые реплики в свой собственный адрес. Лицо, намалеванное на голове марионетки, почему-то кажется мне необычайно знакомым, но тут меня что-то отвлекает… Кто-то неловко толкает меня плечом, в кармане вздрагивает тушка разряжающегося телефона, а уличное представление, как будто воспользовавшись моим замешательством, быстро заканчивается, и марионетка, как по мановению волшебной палочки, исчезает в необъятном рыжем кофре бродячего актера. Да было ли это вообще?

Мы шли по Старой Риге, и я, искоса поглядывая на сына, понимал, что еще день-два, и мы вынуждены будем расстаться на абсолютно непонятное для меня количество времени, потому что Даньке — в Германию, а мне… А вот куда было деться мне, я пока еще и близко не представлял. Поехать было некуда. Возвращаться было боязно… Разве что повиснуть на шее у Сержика… Идея была — так себе. Надо было проработать запасные варианты.

Даньке с собой нужны были зимние вещи, мне, чтобы работать, был нужен компьютер. Юльке, чтобы продать мою старую машину, была нужна доверенность (потому что без вырученных за нее денег я, наверное, долго бы протянуть не смог).

Было решено — Юлька к нам приедет и привезет с собой все, что нужно. Мы не виделись пару недель, успели соскучиться друг по другу и часто просто болтали ни о чем, заполняя паузы невидимыми собеседнику улыбками. Иногда, когда заканчивались слова, на экранах загорались смайлики. Чтобы не переливать из пустого в порожнее, мы старались не обсуждать новости, которые нас не баловали своим разнообразием. У ХХХХХХХХХХХХ, конечно же, были эти свои новости, но всерьез заинтересовать нас могла только одна, и тут — увы, увы… Кроме того, нужно было поторопиться, чтобы привезти все необходимое Даньке, который на днях уже улетал учиться.

Кратчайшая дорога сюда проходила через Эстонию. Ивангород — Нарва, ну и потом Рига. Нам казалось, что мы предусмотрели все, но тут все было как обычно — нас поджидал сюрприз.

Простояв дотемна в длиннющей очереди, Юлька вдруг обнаружила, что здесь до границы стояли сплошь машины с эстонскими номерами. Пограничник с детским припухлым лицом участливо спросил, нет ли у нее какого-нибудь другого паспорта, потому что на той стороне могут быть проблемы.

— Какие проблемы?

— Да вас просто никуда не пустят.

— У меня виза…

— Уже не имеет значения, уже не пускают.

— Но у меня есть документы, что сын поступил в штудиенколлег.

— Куда?

— Неважно, мне просто очень нужно к сыну… я вам сейчас все объясню…

— Проходите, — сонно пожал плечами пограничник, поднимая шлагбаум.

На той стороне пришлось простоять еще пару часов. И когда уже совсем стемнело и наконец-то наступила Юлькина очередь, к машине не спеша проследовали две эстонки в форме. Они с удивлением посмотрели на «не те» номера и, без труда сделав каменные лица, тут же замахали руками, чтобы Юлька отъехала в сторону.

ХХХХХ, ХХХХХХХХХ, ХХХХХ ХХХХХХХХХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХ, ХХХХХХХХХХХ ХХХХХ ХХХХХХХ, Х ХХХХХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХ, ХХ ХХХХХХХ Х ХХХХХХХХХХ ХХХХХХХ ХХХХХХХ ХХ Х ХХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ ХХХХХХХ Х ХХХХХ ХХХХХХХХ Х ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХ ХХХ.

— У вас нет основания для въезда на территорию Эстонии, — делая ударение на слове «нет», холодными водянистыми глазами уставившись на Юлькин паспорт, отчеканила плотная белобрысая пограничница.

— У меня ведь есть двухлетняя виза…

— Здесь ваша виза не действует.

— Финская…

— Не важно.

Беженцы стали с интересом прислушиваться к происходящему. Кто-то, у кого хватало сил, со злорадством, кто-то безучастно… От чего становилось как-то и вовсе не по себе.

— То, что у вас в Германии сын, это хорошо, но в Эстонию мы вас не пустим… Вы должны немедленно покинуть этот пограничный пост.

«Переигрывает, — подумала Юлька, — вот переигрывает, и все!»

Дальше было еще минут пять вялых препирательств, после чего машину развернули обратно.

— Вы можете попробовать проехать в Латвию, через Псков, — бросила вдогонку белобрысая пограничница.

— А там пускают?

— Вот заодно и узнаете…

Для кого там семь верст не крюк? Хотя, уже не важно… До Пскова спать еще не хотелось, а вот после… Да еще и с дорогой все было не слава богу, и мерседес то и дело отчаянно подкидывало на невесть откуда бравшихся под колесами ухабах.

Проехав километров тридцать в кромешной тьме по грунтовой дороге, машина упирается в хвост очереди. Через несколько часов начинает светать, а еще через несколько часов здесь повторяется все то, что уже было в Ивангороде.

— Вы уверены, что хотите проехать? Вас ведь не пустят!..

— Да, я уверена! — хотя, конечно, уже не уверена, — но — да… Да, я уверена!

— Я даже не знаю… А у вас больше никаких нет документов? — с неловкой надеждой спрашивает молоденький мальчик — начальник латышского погранперехода.

— Вы знаете, я тут просмотрел все и… — он отчаянно бросает на стол здоровенный талмуд.

Инструкции, наверное, — решает Юлька.

— Не могу найти ничего, что бы нам с вами могло помочь, — разводит он руками. — Но вы можете, если у вас в Латвии кто-то есть, родственники, там, я не знаю, знакомые… позвонить… И пусть этот кто-нибудь подъедет, а вы ему все, что нужно, здесь передадите. Здесь в машине вы можете ждать сколько угодно…

Начальник погранперехода смущенно улыбается и с чувством выполненного долга выходит из кабинета.

— Сережа?…

Неловкое молчание.

— Сержик…

— Ты понимаешь, Андрюш, ничего не получится. Туда — часа два с половиной, а у меня сейчас встреча…

— А у тебя нет никого?

— Кого?.. Ты же знаешь — страна маленькая. Мы здесь, — он показывает на себя, на дом и почему-то на своего кота, все как на ладони… — Ты…

— Сержик, я не в обиде.

Я набираю Юльку и даже по телефону чувствую, как она устала.

— Я думаю, что все… тебе надо ехать домой, тут больше ничего не сделать… Посмотрим другие варианты… Хорошо, я посмотрю… Я тоже очень… Даньке я все расскажу, как-нибудь разрулим… Только поспи, пожалуйста, немного на заправке… Обещаешь?

На следующий день Данька улетает в Германию. Провожая его в аэропорту, я чувствую, как будто что-то внутри меня отрывается и обжигая роговицу собирается в уголках глаз.

А еще через день Серж покупает мне ноутбук. И теперь я могу работать. А еще через пару дней… А еще через пару дней я уже знаю, где и что мы будем делать дальше.