Лессе Пассе. Или Записки иммигранта

Андрей Свистунов

Эмиграция, что это? Выбор или предназначение? Удачныйпобег или трудное восхождение? Или же это просто часть жизни, прожитая в иной локации? Эти и многие другие вопросы встают перед главным героем, однажды решившим стать счастливым обладателем израильского заграничного паспорта — лессе-пассе. Пугающие знаки грядущей трагедии не оставляют герою и его семье выбора. Цель или путь? Какой будет его ответ на этот вопрос… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 2. Перекур

Text_001 — копия(.docx)

Перекур на крылечке, крылечке Одного БЦ. Назовем его, пожалуй, пока что так. Скорее всего этого будет вполне достаточно.

Не могу почему-то припомнить никаких других подробностей, кроме этого, «лупоглазого» места для всеобщего и непременного перекура. Лупоглазого из-за выпяченного как из больной глазницы стеклянного фронта наглухо запертых входных дверей, из которых всегда необходимо было угадать единственную и произнести волшебное «сим-сим» или же просто посильнее дернуть за ручку, преодолевая неизменный напористый сквозняк, вырывавший стеклянную створку у вас из рук. Из контекста — помимо этого, больше никаких подробностей. Разве что пара каких-то мало что значащих фраз. А в остальном — хоть убейте!

Хотя… Ну, вот, если коротко, то: все было ужасно! Все вокруг… Такое может быть… Ну и Леночка, конечно тоже была ужасна… То есть нет, наверное, это будет слишком громко… Она просто… была какой-то маленькой и неказистой… почти квадратной, во всем крепко уверенной, с живыми маленькими глазками суетящегося под ногами хорька, да еще и… — звучит контрольный крик над виском — с кучей друзей в Нижнем Тагиле… При чем здесь Тагил? Да нет в общем-то, ни при чем… Так, к слову пришлось… Прилепившееся — «рулит»… И уже никуда от этого склеившегося дерьма не денешься… Да… Так вот, друзья были… кажется, они были…

— А кто они?

Зачем я спросил?

— Они? А что ты имеешь в виду?

— Ну, кто они, чем они там занимаются…

Ах! совсем скверно… Потому что интересно не было, а уточнять зачем-то не перестал.

— Профессия, профессия…

Лучше бы не надо, сейчас чего-нибудь наверняка окажется…

— Чего-то там они во ХХ-ХХ-ХХ…

Оказалось.

В голове мелькают тусклые огоньки аббревиатур. Ага, это же… Это же, кажется, называется — ХХХХХХХХ… Проговорил или пробормотал, но она услышала…

— Ну да! И что с того?

Да конечно ничего… Плевать!

— А там больше и заняться-то нечем.

В следующий раз — сто раз подумать, плиз…

— А что?.. Классные ребята! Вот помню, один раз…

Перебор… и я уже не слушаю, а просто оставляю свою физиономию ответственной за все мышечно-рефлекторное и тихонько выдыхаю про себя:

— Блииин…

Прямо перед Одним БЦ проходят железнодорожные пути, по которым иногда то в одну, то в другую сторону с неспешными перестуками и звонким клацаньем проползают грузовые составы. Но сейчас все заволокло и напрочь укрыло повылазившими невесть откуда белыми клубами пара и какого-то густого сизого дыма, которые вдруг по-хозяйски истошно прорезает протяжный, долго не стихающий гудок. И тут же, вслед за ним, разгребая бело-сизые облака в стороны, появляется черное, одноглазое, шипящее существо, которое через пару мгновений оказывается сморщенным черной сталью одышливым паровозом.

Нарочито медленно, в каком-то паническом испуге — как бы не развеять и не переломать заботливо выстроенный в кадре задний план, паровоз проплывает мимо, надсадно шипя и извергая из кромешной тьмы низкие платформы вагонов, ХХХХХХ ХХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХХХХ. ХХ ХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХХХХХ ХХХ. Их много. Но целиком весь состав не виден, только небольшой фрагмент, как раз напротив, в котором можно заметить одну-две грузовые платформы, не больше. От их веса подрагивает земля и слегка позвякивают стекла Одного БЦ за моей спиной.

Я пытаюсь припомнить расположение сторон света, чтобы понять, куда же направляются эти внешне вполне дружелюбные существа, и почему-то не могу этого сделать.

И в этот момент, точнее, когда я уже понимаю, что позиционировать себя в этом мире я отчего-то сейчас совершенно не способен, откуда-то сбоку и снизу до меня доносится:

— Нет, ну а вот я бы ему, наверное, дала… я бы с ним типа того… дала бы ему, короче, точно…

–…?

Я не сразу понимаю, о чем это она. Медленно ползущая мимо Одного БЦ шипящая тварь приковывает к себе все мое внимание, но, как выясняется, только мое. Вокруг меня высыпавшее на крылечко со своими вейпами и сигаретами офисное зверьё, непринужденно похохатывая, сбивается в стайки и гадит окурками себе под ноги, не обращая ровным счетом никакого внимания на происходящее вокруг.

И тут я начинаю припоминать начало разговора.

Речь, кажется, шла о вполне конкретном человеке, ХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХХХХ, ХХ ХХХ ХХХХХХ, ХХХХХХХХХХ, ХХХХХХХХХХ ХХ ХХХХХХХХХХ Х ХХХ ХХХХХ, ХХХХХХ ХХ ХХХ ХХХ ХХХХ ХХХХХХХ Х Х ХХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХ ХХХХХХХ ХХХХХ ХХХХХХХ, ХХХ ХХХ ХХХХХХ, ХХХХ ХХХХХХ, ХХХХХХХ Х ХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХ ХХХХХХ Х ХХХХХХХ, и вот это угловатое «нечто» у меня под боком, готовое ему «дать»… Господи! Да что ж это за слог-то такой… Что-то из старой «бундесовой» порнушки со смявшейся внутри кассеты (кто теперь такое помнит?) липнущей к пальцам VHS-пленки.

Разговор, начавшийся с ХХХХХ, вдруг и наверняка не безосновательно свелся к нему, ко вполне конкретному человеку, ХХХХ, ХХХ ХХХХХХХХХ Х ХХХХХХХХХХ ХХХ ХХХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХХХХХ, Х ХХХ ХХХХХ ХХХХХХ, ХХХХХХХХ ХХХ, ХХХ ХХХХХХ ХХХХХХХ ХХХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХХХХХХ, ХХХХХ-ХХ ХХХХХ, Х ХХХХХ-ХХ ХХХХХХХ ХХ ХХХ ХХХХХ ХХХХХХХХХ ХХХХ.

Кубик в виде Леночки, упрямо торчавшей рядом со мной, припоминаю, что вроде бы она была конструктором или… впрочем, я могу и ошибаться, выпускал сладковатые табачные струйки грязно-серого дыма себе под ноги и оглушительно хохотал.

— Не… Ну очень даже… Меня от него очень даже штырит…

Облако развеялось, чудище процокало своими стальными копытцами мимо и укатило… Стайки с вейпами вспорхнули и стремительно попрятались по своим крохотным офисным гнездам.

Во рту осталось какое-то невнятное послевкусие.