Хтоны. Книга третья. Имя матери

Анна Джей Фуллер (2024)

Майя одержима страхом за дочь и ведет уединенную жизнь, стараясь не показываться на публике. Михаил Петрович подозревает, что стал отцом необычной девочки, которой суждено изменить мир. Главная задача — не дать темным духам уничтожить книгу Мистиков.

Глава 2

Энергично дергая ногой, он безуспешно пытался вытащить ее из западни. Очень хотелось плакать от страха. Он морщился, но изо все сил старался сдержать рыдания. Что подумает о нем Лидка? Что он девчонка какая-то? Ему плакать вообще не положено. Он же сын чемпионки международных соревнований по борьбе.

— Давай помогу, — протянула руку Лидочка.

— Я сам, — угрюмо набычившись, ответил невысокий плотный мальчик.

— Мирошка, ну почему ты всегда такой упрямый? — недовольно поджала губы девочка.

— Перестань называть меня Мирошка. Мне уже 10 лет! — обиженно фыркнул он.

— Хорошо. Мирон, — она шагнула ближе и, ойкнув, проломила ногой трухлявую доску.

— Ну вот, ты тоже попалась, — с досадой проворчал Мирон.

Лида молча посмотрела вниз и попробовала шевельнуть ногой. Больно, но терпимо. Наклонившись, она схватилась за острый край сломанной доски и резко дернула вверх. Гнилое дерево с хрустом обломилось, увеличивая дыру еще на двадцать сантиметров. Этого было достаточно, чтобы вытащить детскую ступню наружу. Девочка села на заросшую мятликом землю и внимательно осмотрела ногу, словно напрочь забыв про своего спутника. Сбоку в ступне торчала потемневшая от времени, но все еще достаточно острая щепка. Лида сосредоточенно потянула ее из ранки, не обращая внимания на боль. Мирон, затаив дыхание, встревоженно следил за ней, переживая за своего маленького друга. Вскоре щепка полетела в сторону, а из ранки стали вытекать мелкие вишневые капельки. Пошарив в кармане шорт, Мирон выудил маленькую упаковку влажных салфеток.

— Лови, — бросил он салфетки девочке.

— Спасибо, — кивнула она и прижала влажный комочек к ступне, надеясь, что кровь скоро остановится.

— Тебе больно? — спросил он.

— Нет, — смело замотала она головой. — Я сейчас тебе помогу.

— Лучше не подходи. А то вдруг опять провалишься! — замахал на нее руками Мирон.

— Я с другой стороны, — отмахнулась девочка и заковыляла в обход старой деревянной лестницы, сторожившей вход в заброшенную дачу.

Встав на колени, она осторожно, стараясь не поцарапать его напряженные от боли мышцы, выломала еще один кусок старой прогнившей доски и, поднявшись на ноги, предложила ему свою руку для опоры. Мальчик больше не сопротивлялся и с благодарностью принял протянутую руку. С Лидой всегда было так. Если он попадал в беду, она всегда была рядом, чтобы помочь ему выбраться. Опираясь на ее худенькое плечо, он медленно ковылял по серому, в трещинах асфальту дачной дороги. Пробираться сквозь путаницу садовой поросли дети не решились, и вместо пути, по которому пробрались сюда, на старую соседскую дачу, они выбрали другой — длинный, но безопасный. Мирон не задавался вопросом, как семилетняя, хрупкая на вид девочка не гнется под тяжестью его упитанного тела, но практически тащит его на себе. Такое случалось уже не в первый раз. Лида была очень крепкой физически, хотя ее мама все время тревожилась за дочь и беспрестанно хлопотала вокруг нее.

— Лид, а почему твоя мама так за тебя переживает всегда? Ну что ты потеряешься или еще что-нибудь? — задал он давно интересовавший его вопрос. С Лидой можно было разговаривать на любые темы. Несмотря на то, что она была на целых три года моложе, иногда казалось, что она знает гораздо больше него самого.

— Она боится плохих людей. Так она говорит, — вздохнула девочка.

— Каких еще плохих людей? — не понял Мирон.

— Она думает, что меня могут украсть, — пояснила Лида. — А я боюсь, что украсть могут мою маму. Поэтому стараюсь быть рядом и присматривать за ней. Я должна ее защищать.

— Как же ты можешь ее защищать? Ты совсем малявка еще. Это взрослые защищают маленьких, — фыркнул Мирон.

— Я спасаю маму от монстров, которые иногда ей снятся, — серьезно ответила девочка. — Они ищут ее, а я не позволяю найти.

— Что еще за ерунду ты болтаешь? Сказки придумываешь всякие, — насмешливо улыбнулись полные губы мальчика.

— Не хочешь верить, не верь! Я знаю, что я говорю, — обиделась Лида и остановилась, снимая со своего плеча его руку. — Дальше сам ползи. Не маленький.

— Не обижайся, Лид. Я больше не буду, — примиряюще взял ее за руку Мирон.

— Ладно, не буду обижаться, — улыбнулась девочка и кивнула на поворот. — Кажется, нас уже ищут.

Взрослые стояли на перекрестке дачной дороги и с видимым облегчением наблюдали за приближающимися детьми. Было заметно, как Майя сдерживается изо всех сил, чтобы не метнуться им на встречу. Михаилу Петровичу с помощью долгих ненавязчивых бесед удалось, наконец, убедить жену, чтобы она снова научилась доверять окружающим. А главное, верить в благоразумие своей не по годам развитой дочери. Майя не стала упрекать свою девочку, а лишь молча взяла за руку и повела за собой. Счастливая уже тем, что снова слышит рядом биение ее сердца.

В мангале жарко горело пламя, время от времени рассыпая в ночном воздухе снопы светящихся в темноте огненных искр. Обеденное происшествие уже почти забылось, напоминая о себе лишь полосками белых бинтов на ногах у детей. Лида любила смотреть на огонь, поэтому не торопилась идти в дом, где, прячась от комаров, шумели дети и взрослые. Она предпочла остаться с отцом, сосредоточенно колдующим над очередной партией заманчиво благоухающего сочного жареного мяса.

Девочка сидела на выбеленном дождями и старостью бревне и следила за ловкими движениями отца, который был бессменным поваром на всех семейных и дружеских посиделках. Он почувствовал ее взгляд и с улыбкой обернулся к дочери:

— Не скучно тебе тут?

— Нет, пап. Мне нравится наблюдать за тобой и за огнем, — улыбнулась она в ответ.

— А темнота? Ты боишься темноты? — внимательно глядя на дочь, спросил он.

— Нет. Я ничего не боюсь, — беспечно ответила девочка.

— Так вот, прям совсем и ничего? — усмехнулся отец.

— Ну, только за маму боюсь, — поправилась Лида.

— Почему ты боишься за маму? — посерьезнел Михаил Петрович.

— Что они придут и заберут ее у нас, — просто ответила она.

— А ты знаешь, кто это — они? — продолжал копать отец.

— Монстры, — пожала плечами Лида. — Мама думает, что они хотят украсть меня, а они охотятся за ней.

— Откуда ты знаешь? — напрягся Михаил Петрович, чувствуя, как его бросило в холод.

— Я вижу, — задумчиво ответила девочка. — Иногда.

— Можешь описать, что ты видишь, Лидочка? — попросил отец.

— Нет. Я не понимаю, как я вижу. Но я знаю, что они ищут маму, — скривилось ее лицо. — И тогда я боюсь.

— Хорошо. Давай не будем тогда об этом говорить, — ободряюще потрепал ее по плечу отец.

— Хорошо, — шмыгнула носом девочка. — Я просто буду рядом с мамой и не дам ее украсть.

— Правильно, маленькая. Нашу маму надо охранять, — тепло улыбнулся Михаил Петрович.

Какое-то время он молчал, не решаясь еще больше растревожить ребенка, но девочка сама продолжила интересующий его разговор.

— А знаешь, пап, я иногда еще кое-что вижу, — заговорщицки улыбаясь, сказала она.

— И что же такое ты видишь? — подбодрил ее отец.

— Когда кто-то заблудился внутри себя, — подбирая слова, ответила она.

— Как это заблудился? — не понял он.

— Потерялся. Запутался. Забыл кто он такой. Стоит там в темноте и плачет. Понимаешь? — медленно говорила девочка, словно заглядывая внутрь себя.

— Не совсем, Лидочка, — покачал головой Михаил Петрович.

— Помнишь мальчика? В парке. Когда я немного потерялась? Когда совсем маленькая была, — напоминала ему дочь. — У тебя еще тогда нога болела.

— Да. Помню, помню, — закивал головой отец.

— Он стоял там и плакал. А я его спасла. Помогла ему выйти из темноты, — объяснила девочка.

— Ты его в парке нашла. Он не знал, где его мама? — все еще не до конца понимал он, что имеет в виду дочь.

— Нет. Он внутри себя потерялся. Ему холодно жить. Мама не любит, а папы нет. И он иногда уходит в себя. А там небезопасно, — глядя на огонь блестящими глазами, говорила она. — Я могу помочь и вывести из темноты, если кто-то не может найти дорогу.

Михаил Петрович лишь закивал головой, не в силах справиться с изумлением. Он молча любовался худеньким лицом своей дочери, гадая, какие еще тайны хранит ее чудесная душа.

Гости уже давно разъехались, а Михаил Петрович все продолжал копошиться на кухне, бесконечно перетирая уже и так безупречно чистые тарелки. Потом зачем-то взял тряпку и стал смахивать с полок несуществующую пыль. Майя сидела за круглым столом и наблюдала за мужем через полуприкрытые ресницами глаза. Безумно хотелось спать. Но, судя по поведению Миши, он явно хотел о чем-то поговорить.

— Ладно. Сдаюсь! Выкладывай, — громко зевнула она.

— Что ты имеешь в виду? — притворился он удивленным.

— Я хорошо тебя знаю. Не юли, — улыбнулась Майя. — Поговорим и пойдем уже спать.

— Хорошо, — он подошел к столу и сел рядом. Взял ее за руку, поглаживая длинные прохладные пальцы. Чувствуя, как маленькой счастливой птичкой замирает внутри его сердце, наполненное обожанием к своей прекрасной жене. Он не может позволить себе ее потерять. Он и дышит только ради того, чтобы быть рядом с ней и Лидочкой.

— Майя, — нерешительно начал он. — Скажи, тебе снятся странные сны? Ну, ты знаешь, о чем я.

— Кошмары? — бессознательно кусая губу, уточнила она.

— Да, — закивал он. — Ты видишь ИХ во сне?

— Иногда. Мне кажется. Я не помню своих сновидений, но бывает, просыпаюсь в холодном поту. Как, бывало, раньше, если снился какой-нибудь гадкий сон, — медленно кивая, говорила Майя. — Почему ты спрашиваешь?

— Ты же знаешь, что в городе давно не было случаев. Они словно затаились. Меня даже на исследовательскую работу перевели. Слава богу, некому давать консультации, — вздыхая, сказал он. — Но я не верю, что эта чума ушла навсегда. Они наблюдают за нами, мне кажется. Но я чувствую себя абсолютно слепым. За последние годы не было получено никакой существенной информации, которая могла бы помочь нам глубже изучить этот вопрос.

— Ты думаешь, так происходит из-за того, что теперь мы знаем их секрет? — тихо спросила Майя, сдерживая дыхание. Она боялась говорить о таких вещах вслух.

— Возможно. Затаились. Не хотят рисковать, — кивал он в такт своим мыслям.

— Они ищут нас, Миша, — посмотрела она в его глаза. — Ты не хуже меня это знаешь. Не нужно притворяться и подбирать слова. Моя душа заперта для них на замок, и я больше не позволю подобраться к себе на расстояние пушечного выстрела. Но Лидочка! Она может быть в опасности. Она еще такая маленькая и ничего не знает…

— Я думаю, Лидочка сможет за себя постоять, — мягко сказал Михаил Петрович.

— Ну что ты такое говоришь? Она еще такая маленькая. Как ребенок может себя защитить? — возмущенно вскочила на ноги Майя. — Я не хочу, чтобы наш разговор снова перешел на эту тему. Я дала ей пространство. И даже не десять шагов, как ты просил, а гораздо больше. И посмотри, что они сегодня вытворили??

— Это дети, Майя. Они обязательно будут попадать в истории. Это часть жизни. Несколько царапин ей не помешает, — развел он руками.

Майя ничего не ответила и, резко отвернувшись от мужа, вышла на веранду, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот бессмысленный разговор. Спать больше не хотелось. Испуганное сердце снова, как сумасшедшее, качало кровь и разгоняло ее по жилам, прогоняя прочь блаженную усталость. Оно требовало от нее действий. Ей срочно нужно было бежать. Найти укромное место, где можно спрятать свою маленькую девочку. Миша тоже очень напуган. Она почувствовала, увидела это в его взгляде. Но куда бежать? Разве можно скрыться от вездесущих тварей?

Нет, она должна пойти по другому пути. Если она расскажет Лидочке все, что знает, подготовит ее, тогда ее девочка будет в безопасности. А если не в безопасности, то, по крайней мере, она будет вооружена.

Успокоенная принятым решением, Майя вернулась в комнату и молча прижалась к мужу, позволяя теплу его тела успокоить свою растерзанную душу.