Хтоны. Книга третья. Имя матери

Анна Джей Фуллер (2024)

Майя одержима страхом за дочь и ведет уединенную жизнь, стараясь не показываться на публике. Михаил Петрович подозревает, что стал отцом необычной девочки, которой суждено изменить мир. Главная задача — не дать темным духам уничтожить книгу Мистиков.

Глава 6

Мирон нерешительно топтался перед дверью. Лида никогда не справляла свой день рождения. Почему на этот раз она попросила его прийти? Да, он ее самый близкий друг, но еще пару месяцев назад ему пришла в голову мысль, что Лида, оказывается, девчонка. Осознание этого факта заставило посмотреть на нее другими глазами. И вот теперь его терзает неизвестное ему раньше смущение.

Дверь приоткрылась, и на улицу выглянула знакомая темноволосая голова.

— Ну, ты долго еще будешь на улице торчать? — спросила его смеющаяся Лида.

— Это тебе! — уходя от прямого ответа, протянул он букетик гвоздик.

— А это еще зачем? — округлила она глаза.

— Ну, у тебя день рождения все-таки, — промямлил Мирон

— Фу, ерунда какая! — фыркнула она. — Ты же знаешь, что я не люблю дни рожденья. Я вообще по другому поводу тебя позвала.

— А, понятно, — сказал он, хотя, конечно, ничего ему не было понятно.

— Ну, давай, проходи. А то я тороплюсь, — схватила она его за руку, затаскивая в дом.

— А сколько тебе лет исполнилось? Постоянно забываю, — зачем-то соврал он, стряхивая с себя дурацкое смущение.

— Тринадцать, — коротко бросила она и завела к себе в комнату.

В комнате стоял дорожный чемодан с аккуратно сложенными вещами. Коробка, битком набитая книгами, прижималась пухлыми боками к открытой дверце книжного шкафа. Ее любимая белая крыса истерично бегала по своей клетке, не находя себе места.

— Ты что, уезжаешь? — опешил он.

— Да. Надо на какое-то время уехать, — неопределенно шевельнула она плечами. — Ты сможешь посмотреть за Антошей, пока меня не будет?

— А куда ты уезжаешь? А как же я? — не ответив на ее вопрос, спросил он.

— Ну, я же вернусь! — улыбнулась Лида. — Или ты совсем без меня не можешь?

— Не могу, — потеряно ответил Мирон, — т. е. я привык, что ты живешь в соседнем доме. Я не ожидал, что ты можешь уехать.

— Не говори ерунды. Все могут уехать, — расстроено махнула она рукой. — Ну, так ты посмотришь за Антошей, пока меня не будет? А то папа постоянно по командировкам, а тетя Наташа согласилась только на Тишку. Он старенький, ей его жалко.

— Посмотрю, — машинально кивнул он. — А когда ты вернешься?

— Не знаю, Мирон. Родители не говорят, — присела на кресло Лида.

— Они что, разводятся? — испугавшись своей догадки, спросил Мирон.

— Нет, ты что. Точно нет! — замахала на него руками она.

— Не хочешь ехать? — догадался он.

— Да. Здесь друзья. Ты здесь, — шмыгнула она носом. — Ладно, Мирон, нам в аэропорт скоро ехать. Спасибо, что не отказал.

— А можно будет тебе звонить? — слегка покраснели его смуглые щеки.

— Да, конечно, — соврала она. — Если я вне зоны, тогда, может, номер сменила. Ты не переживай. Папа тебе новый номер скажет.

— А куда вы едете? — повторил он свой вопрос.

— Не знаю даже. К родственникам мамы, кажется, — ответила она, и это была лишь наполовину ложь. Лида прекрасно знала, что они едут в Красноярск. Но у нее строгие инструкции: никому не говорить о пункте своего назначения. Вручив ему клетку с крысой и неловко обняв на прощание, она буквально вытолкала Мирона за дверь. Затем вернулась в комнату и посмотрела на пучок робких гвоздик, которые он оставил лежать на столе. Наверное, нужно поставить их в воду. Ей еще никогда не дарили цветы.

Негромкие голоса в соседней комнате привлекли ее внимание, но она не желала слушать, как они снова будут ругаться вполголоса. Плотно закрыв свою дверь, Лида снова подошла к столу, где лежали гвоздики, потом раскрыла книгу, по ошибке забытую на столе, и уложила тонкие стебли между страницами. Цветы она заберет с собой.

Майя в сердцах бросила на диван стопку старательно сложенных футболок, которые она вытащила из комода, чтобы уложить в чемодан. Села в кресло и спрятала лицо в ладонях. Михаил Петрович тихо подошел к жене и нерешительно коснулся ладонью ее плеча. Резко дернувшись, она сбросила его руку.

— Ну, мы же уже обо все договорились, — устало вздохнув, сказал он, присаживаясь на диван.

— Мы ни о чем ни договаривались. Это ты так решил, — приглушенно всхлипнула она сквозь сомкнутые руки.

— Это не так. Ты прекрасно знаешь, почему вы должны уехать. И я тоже, — твердо сказал Михаил Петрович.

— Ничего я не знаю. Почему мы должны прятаться? Мы всю жизнь прячемся. Я так устала, — простонала Майя.

— Зато мы пока еще все живы и здоровы, — возразил он. — Ты же знаешь, что Лида вошла в очень опасный возраст. Ей все труднее контролировать всплески мистической энергии. Это связано с гормональной перестройкой организма. Протокол требует, чтобы девушки ее возраста направлялись в специнтернат. Ну, ты ведь наотрез отказалась от этой идеи.

— Никаких интернатов! — истерично дернулась Майя.

— Пойми, милая, — он снова подошел к жене. — Я боюсь не за себя. Рано или поздно это произойдет. Мы все смертны. Но ведь они охотятся не только за мной и тобой. Они охотятся за книгой. Наше новое знание, вот в чем их главный интерес. То, что знаешь ты и я, теперь знает и наша книга.

— Разве другие книги не знают этого? Ты говорил, что есть другие экземпляры, — посмотрела она на мужа заплаканными глазами.

— Да, есть. Но обновление и слияние информационной базы происходит только после передачи книге на хранение следующему поколению мистиков, — пожал она плечами.

— Ну так передай ее, — предложила жена.

— Я хранитель книги, Майя. Я не могу в любое удобное мне время передать ее в другие руки. Это не моя прихоть. Всему свое время, — стараясь сохранять спокойствие, сказал он.

— Конечно, твоя работа важнее семьи, — всхлипнула она.

— Ну зачем ты так, Майя? — обнимая, он нежно поцеловал ее заплаканные глаза.

— Прости. Я сама не знаю, что говорю, — всхлипывала Майя, прижимаясь к его груди.

— Хорошо. Давай немного успокоимся и повторим наш план действий, — предложил он, усаживая ее рядом с собой на диван.

— Хорошо, — покорно согласилась она.

— Вы выезжаете в аэропорт и оставляете свои телефоны и сим-карты дома. У нас не должно быть не единого шанса связаться друг с другом. Со своим телефоном я поступлю аналогичным образом, — сказал он.

— А если что-нибудь случится? Как мы узнаем? — спросила Майя.

— Никак. Чему суждено случиться, то случится. Помни, что ты и Лида — слабое звено. Тебя твари знают в лицо, а Лида находится в уязвимом возрасте. Пока я не передам книгу, я должен быть надежно скрыт от их глаз. Это примерно еще десять лет, а потом произойдет слияние знания. И тогда каждый сможет узнать секрет уничтожения хтона, — объяснил Михаил Петрович.

— А разве нельзя рассказать это другим хранителям прямо сейчас? То, что знают они, то знает и книга, экземпляр которой они хранят. Верно? — воодушевленно предложила Майя.

— Верно. Только протокол запрещает хранителям знать друг друга в лицо. Я знаю других мистиков, но не знаком с хранителями. А если и знаком, то даже не подозреваю об этом, — улыбнулся он.

— Боже, как все запутано! — задрожали ее губы.

— Вот и правильно, что запутано. Потеря одной книги — это уже трагедия, но, если мы лишимся всех экземпляров, это будет непоправимая катастрофа.

— Хорошо, — неожиданно твердо сказала Майя. — Если ты так решил. Если ты считаешь, что так будет правильно, тогда я не буду спорить. Меня твои доводы не убедили, но я все равно не буду спорить. А сейчас уходи. Мне нужно собираться.

— Майя, давай не будем расставаться на такой ноте. Я прошу тебя, — сказал он, пытаясь удержать жену рядом еще хоть на несколько минут. Умоляющие глаза просили о пощаде.

Но Майя была тверда:

— Уходи. Твой обеденный перерыв закончился уже давно. Когда ты вечером вернешься домой, мы уже будем далеко.

— Я хочу проводить вас в аэропорт, — он упрямо продолжал сидеть на своем месте.

— Миша, — она снова присела рядом и шепнула ему на ухо. — Если ты сейчас же не вывалишься из дома, тогда мы никуда не едем. Ты понимаешь? А теперь уходи…

Его ухо полыхало в том месте, где его коснулись ее губы. Жар спускался ниже, охватывая все тело и превращая ноги в непослушную вату. Он прижал ее к себе, с исступлением целуя ее шею и плечи, не желая отрываться от нее ни на секунду. Затем опомнился и на мгновение в нерешительности замер. Нежно поцеловал ее закрытые глаза и усилием воли резко поднял себя на ноги. Когда минутой позднее Майя позволила себе приподнять отяжелевшие веки, в комнате его уже не было. По щеке скатилась одинокая жгучая капля.

В комнате дочери, едва слышно скрипнув, приоткрылась дверь. Печальное лицо, так сильно напоминающее его, выглянуло через узкую щель притворенной двери:

— Папа уехал, да?

— Да, Лидок. Папа уехал, — кивнула низко опущенная голова.

— Не переживай, мам. Это же ненадолго. Т. е. не навсегда, — подошла она ближе и села рядом на место, которое еще хранило тепло отцовского тела.

— Не навсегда, — глухим эхом откликнулся голос матери.

— Давай я помогу тебе собраться. Нам нужно ехать, мама, — встала с дивана Лида и решительно потянула ее за собой.

Автострада, залитая ослепительными лучами полуденного солнца, стремилась вперед идеально ровной лентой. Мать и дочь молчаливо взирали на дорожное полотно через лобовое стекло. Майя не решилась оставить свой телефон дома, как было условлено, и с надеждой напрягала ухо. Может быть, он передумает и позвонит? Должен же быть хоть какой-нибудь выход из этой дурацкой ситуации. Иногда его страхи казались ей надуманными. Прошло уже больше четырнадцати лет с тех пор, когда в городе было замечено присутствие тварей.

По мере приближения к оживленной дорожной развязке мимо проносилось все больше автомобилей. Она тряхнула головой, отгоняя стайки назойливых мыслей. Пора принять неизбежное и перестать мучаться сомнениями. Бывает так, что человек не принадлежит себе и должен делать то, что должен.

На дороге творилось что-то неладное. Майя в недоумении сжала руль, озадаченно вглядываясь в столпотворение впереди. Автомобили сбрасывали скорость, постепенно замедляясь, пока полностью не встали в неожиданно возникшую пробку.

— Ну вот, приехали, — недовольно проворчала она, кидая мимолетный взгляд на панель. Небольшой запас времени у них еще есть, но только совсем небольшой.

— Что случилось, мама? — спросила Лида.

— Авария, наверное, или ремонтные работы, — пожала плечами Майя.

Вытягивая шею, она выглянула из окна, пытаясь оценить масштабы проблемы. Движение по встречной полосе было достаточно вялым, и водители ненадолго выскакивали из спасительной прохлады салонов на раскаленный асфальт, с любопытством разглядывая покореженный «Форд-Фокус», застывший впереди. Некоторые разворачивались и ехали в обратную сторону, по-видимому, планируя воспользоваться объездной. Майя нервно ерзала на сиденье, неуверенная, что ей предпринять. Хорошо! Лучше не рисковать и ехать в объезд вслед за всеми остальными, — решила она, наблюдая за вереницей машин, разворачивающихся в обратном направлении. Уже съезжая с автострады на узкую объездную дорогу, она подумала, что первый раз за долгие годы будет проезжать мимо своего старого дома. Сердце слегка сжалось от волнения. Между ними было условлено, что она никогда не будет приближаться к этому району. Миша считал эту предосторожность нелишней. Дом был уже давно продан, и делать ей здесь было нечего. Хотя он часто снился ей, словно обижаясь, что она бросила его и забыла обо всем, что связывало ее с прошлой жизнью.

Лида крутила головой во все стороны, оглядывая незнакомые места.

— Мам, а почему мы никогда не проезжали по этому району? — удивленно спросила она. — Это старый город, да?

— Да, Лидок. Когда-то я тут жила, — грустно улыбнулась она.

— Правда? — изумленно округлились глаза.

— Правда, правда, — Майя притормозила и съехала на обочину напротив до боли знакомого места. Дом был давно перестроен, но все же необъяснимым образом ее глаза продолжали мысленно видеть его старые кирпичные стены и оцинкованную крышу.

— Вот здесь я раньше жила, — кивнула она в сторону двухэтажного здания.

Ее охватило странное чувство дежавю. Нет, не связанное с домом. Это было что-то иное. Что-то, заставляющее ее сердце биться все быстрее. Острое чувство опасности. Ей показалось, что проезжающий по встречной полосе автомобиль немного замедлился. Мимолетом пронеслось явственное ощущение, будто кто-то провел по ее лицу невесомой мохнатой ладошкой, внимательно ощупывая его очертания.