Зеркало еретиков

Ася Плешкова (2025)

Древние языческие боги, колдовство, волхвы и пугающие жертвоприношения не канули в прошлое, продолжая существовать по сей день. Маги, страшась повторения страшных войн прошлого, скрылись от глаз людей в закрытых мирах, Зазеркальях. Их мир так похож на Явь: они смеются и плачут, любят и ненавидят, прощают и помнят. Но вот уже много веков тайная организация, Изгнанники, ведёт свою войну, мечтая Зазеркалья разрушить и явить магию миру. За любую связь с ними приговор один — смерть. На фоне старой борьбы разворачиваются судьбы людей и магов: девочки Ани, обладающей пугающим даром видеть прошлое и будущее, её бабушки Эмиры, скрывающей ото всех страшную тайну, молодой сотрудницы Думы Мирославы, в поисках убийц отца сотрудничающей с Изгнанником, и Михаила, мрачного человека с пугающим прошлым, известного в определённых кругах, как наёмника по кличке Упырь. Все они мечтали жить, любить. Но время и судьба распорядились по-своему, закрутив каждого в вихре истории.

Глава 1

Она чувствовала жар. Он шёл от сотен и тысяч горящих людей. Казалось, им нет конца. Они безмолвно шли мимо, протягивая к ней свои обугленные ладони. Треснувшие от жара губы что-то шептали, но она не могла разобрать ни слова. Всё её нутро заполнял нескончаемый гул взрывов. Потоки земли, деревья и мёртвые тела взлетали в небо, заслоняя собой хмурое февральское солнце. Слепые глаза смотрели на неё своими бельмами. Но глаз и не было вовсе. Лишь бездонные чёрные дыры взирали на неё. Они обвиняли её.

Так не должно быть.

Это всё её вина.

Она взглянула на свои руки, чувствуя, как они наливаются тяжестью. Её пальцы, ладони, запястья были покрыты грязью и кровью. Попытавшись стереть их, она с ужасом поняла, что вместе с ними с ладоней слезает и её собственная кожа. Опалённая кожа.

Она начала кричать. Но не услышала собственного крика. Всё её нутро горело огнём, но она не могла пошевелиться. А осуждающие её мертвецы подходили всё ближе. Сейчас они просто разорвут её на части.

Но боли не последовало.

Она просто проснулась.

Вокруг была её комната, скрытая полумраком раннего весеннего утра. Рассветные лучи проникали сквозь плотно задёрнутые темные шторы, высвечивая тонкую золотую линию на полу.

Сон уже забылся. Как и всегда.

Откинув в сторону одеяло, она поняла, как сильно вспотела. Похоже, майский день обещал быть жарким. Опустив ноги на пушистый ковёр и зарывшись в него пальцами ног, она с удовольствием потянулась, при этом сладко зевнув. Не спеша собираться в школу, она ещё какое-то время сидела так, наблюдая, как пылинки кружатся в свете утреннего солнца.

Ей нравилось просыпаться раньше остальных. Ничто не могло сравниться с той безмятежностью, что давало рассветное утро. Тишину в доме нарушали лишь стрелки часов в гостиной и та предательски скрипевшая половица на седьмой сверху ступеньке лестницы. Поэтому, спускаясь вниз, она ловко перепрыгнула её, приземлившись босыми ногами сразу аж на десятую ступень.

В гостиной, конечно же, никого не было. Просторная комната была залита светом, лившемся внутрь сквозь высокие окна, занимавшие половину стены. Уродливые старинные часы с боем, подаренные дедом на годовщину свадьбы родителей, показывали половину шестого. Ещё целый час она будет наслаждаться одиночеством.

Быстренько забежав в ванную, она умылась и переоделась и, натянув удобные тряпочные туфли, выбежала на улицу.

Здесь уже всё полнилось красками. На лазурно голубом небе не было ни единого облака. Слепящие глаза солнечные лучи приятно согревали кожу, а лёгкий весенний ветер наполнил лёгкие воздухом. Она подставила лицо свету, зажмурилась, и улыбка, полная блаженства, расползлась по её лицу. Аромат хвои, принесенный со стороны леса, защекотал ноздри. Где-то кричали птицы. Покачиваясь, заскрипели стволы полувековых сосен, высившихся за забором.

Но в остальном, её окружала тишина.

Именно в такие часы мир принадлежал ей. Только ей. Каждой клеточкой тела она ощущала ту свободу, что была вокруг. Никто не смел её остановить, ведь это утро тоже принадлежит ей. Как и ветер, ерошивший её волосы, и солнце, уже припекавшее голые руки, и небо, бывшее сегодня особенно приветливым, кусты сирени вдоль их невысокого забора, хвойный лес, высившийся дальше.

Она оглянулась на дом. Окна в спальне родителей были зашторены, они ещё спали. Тогда она быстро побежала к задней калитке двора. Деревянная дверца была заперта, но, приподняв один из камней, которыми была выложена дорожка, она достала ключ. Дверь легко скрипнула и выпустила её.

Пробежав столько, сколько требовалось, чтобы черепичная крыша дома скрылась из вида за стволами деревьев, она остановилась и прислушалась. Всё здесь звучало иначе. Каждый шаг она делала осторожно, стараясь не нарушить идиллию этого мира. Её мира, придуманного, чтобы сбегать, прятаться. Она знала здесь каждое дерево, каждый овраг или балку. Знала, что если пробежит ещё немного, то перед ней окажется лесное озеро. Такое чистое, что, стоя на стволе поваленного дерева, склонившегося над ним, можно рассмотреть камни, лежавшие на дне, черный ил, белый песок.

Ноги сами понесли её вперёд, но на пол пути она остановилась. Знала, что не успеет вернуться. Знала, что отец будет ругаться, а мама будет спорить с ним, заступаясь. Знала, что они опять поссорятся. Знала, что опять из-за неё.

Поэтому просто пошла обратно.

С каждым шагом, её прекрасный мир всё больше растворялся. Покрывался рябью и вконец терялся за ещё одним днём, который надо просто пережить. А что будет завтра? Новый день. Возможно, лучше, чем этот.

***

— Смотри, шизичка идёт.

Девочки мерзко захихикали, тыча в неё пальцами. Что ж, она уже привыкла. Бывало и похуже.

Она прошла мимо них, смотря прямо перед собой. Щёки не вспыхнули от обиды, как это бывало раньше. Она давно научилась не обращать внимание на такие мелочи, как глупые оскорбления, толчки и косые взгляды. Такое очень быстро надоедает. И тогда одноклассники либо переставали ей интересоваться, предпочитая делать вид, что она просто не существует, либо переходили на новый уровень, подкидывая ей в тетради жвачки, наливая сок в портфель, пачкая мелом одежду. Но такие выходки она больше не терпела.

В этом году ей исполнится десять. Но взрослеть пришлось рано и быстро. Как только одноклассники начинали замечать, что она отличается от них, они сначала задавали вопросы. Глупые, абсурдные. Про болезни, про родителей. Тогда она не понимала, что не всё и не всем можно рассказать. Что их интерес вызван не желанием понять её, помочь, подружиться, а всего лишь любопытством и жаждой стать первым, кто расскажет остальным причины её странности. Некоторые пытались сочувствовать, думали, что она смертельно больна. Другие начинали подшучивать. Сначала безобидно, иногда даже забавно. Она и правда сначала смеялась вместе с ними! Потом шутки становились всё настырнее, злее. Она всё ещё пыталась улыбаться, но уже сквозь силу. Потом уже не смеялся никто.

Хорошие моменты жизни, весёлые и интересные, забываются быстро, перекрываемые новыми. Если бы также было и с плохими.

Она помнила тот день слишком хорошо. Тогда это случилось с ней в туалете для девочек. Она упала и, больно ударившись головой о кафель, потеряла сознание. Неизвестно, сколько времени она так пролежала, но, когда пришла в себя, было темно. Слишком темно. Она не могла различить ничего даже на расстоянии вытянутой руки. Голова безумно сильно болела, а проведя по виску трясущимися руками, она почувствовала корочку спёкшейся крови. Ноги затекли от долгого лежания в неудобной позе, и она попыталась их вытянуть. Они во что-то уперлись, а затем это что-то начало падать на неё. Вёдра, тряпки, швабры. Она лежала на полу чулана, где хранили свои вещи уборщицы. Дверь была закрыта, поэтому так темно. С трудом встав на ноги, сдержав прилив тошноты, она вышла. За окном была ночь.

В тот день, девочки, видевшие, как она потеряла сознание, решили, что будет очень смешно спрятать её в чулане и никому ничего не сказать. А когда её мама в слезах бегала по школе, пытаясь найти дочь, они уже испугались говорить правду. В то время, как девочка очнулась, в её доме сидел следователь из милиции, оперативники допрашивали учителей, одноклассников, охрану, а волонтёры прочесывали город.

Всё закончилось тем, что девочек исключили, их семьи поставили на учёт в милиции. А она сама первый раз поменяла школу.

Потом ещё раз. И ещё.

Сейчас она заканчивала третий класс. В своей пятой школе.

Она прошла в конец класса и, громко стукнув портфелем по парте, начала готовиться к уроку. В углу замазкой было нацарапано свежее «ебанутая». Как оригинально! Тем более, слово почти терялось среди многочисленных вырезанных по дереву ругательств и членов. Но её немного успокаивала мысль о том, что большая часть художеств здесь появилась ещё до её прихода. Видимо, последняя парта подталкивает к искусству.

Звенит звонок. Пожилая грузная учительница медленно проходит в класс и, поздоровавшись по-английски, начинает урок.

— Привет. — Она не обращает никакого внимания на тихий мальчишеский голос, продолжая записывать что-то в тетради. Ведь обращаются точно не к ней. — Аня, привет.

Вот теперь она замирает. Повернув голову, девочка встретилась взглядом с новеньким мальчишкой, сидевшим за соседней партой. Он был очень худым, с пепельными волосами. А его уши были такими большими, что майское солнце светило сквозь них, окрашивая их в красный цвет. Девочка непроизвольно усмехнулась.

— Чего ты смеёшься? — он выглядел растерянным и смущённым. Краска быстро прилила к его лицу, от чего мальчишка налился цветом, как спелая свёкла. Почему-то, это развеселило ещё больше. Улыбка стала шире.

— Знаешь, ты выбрал не самого лучшего человека для знакомства. Может, ты пока не заметил, но я не очень популярна в классе.

— Мм, — просто протянул он.

Вот и поговорили.

Дальше урок прошёл, как обычно. И все остальные уроки тоже. Да и вообще весь день обещал быть таким же, как всегда.

Последним было рисование. Погода на улице стояла невероятно жаркая, и Александра Сергеевна, молодая беременная учительница, вот-вот готовившаяся уйти в декрет, явно не была настроена что-то сегодня делать. Она дала ребятам задание нарисовать хоть что-то в течение урока, а сама читала книгу, обмахиваясь пёстрым веером.

Аня рисовала просто ужасно, но всё равно старалась. Она решила изобразить свой лес и озеро. Выходило мало похоже, но внутри неё разливалось тепло. Четверть уже заканчивалась, скоро наступят летние каникулы. И тогда все дни будут принадлежать ей. Прогулки весь день с самого раннего утра. Они с родителями будут ездить на речку, а дедушка обязательно возьмёт её на рыбалку. Может, даже бабушка Эмира приедет из Питера. Она так редко появлялась в Липовске, но Аня знала, что каждый её приезд только ради неё. И дни напролёт они будут гулять и рассказывать друг другу самые разные истории, случившиеся за то время, пока они не виделись.

Эмира была её настоящей бабушкой. Мамой её умершей мамы. Аню Воронову-старшую девочка никогда не знала, та умерла при родах. Вика была ей мачехой, но у Ани никогда и в мыслях не было так её назвать. Несмотря на всю их непохожесть, она стала для неё самым родным человеком. Намного ближе отца. Иногда девочка даже задумывалась, а не ошибка ли это? Может, взрослые всё перепутали и на самом деле именно Антон не был ей родным, а вот Вика была? Но Аня отмахивалась от этой глупой мысли.

Звенит долгожданный звонок. Быстро покидав вещи, Аня торопится уйти из душной классной комнаты. Свой простоватый рисунок она несёт в руке, не желая помять. Пройти она решил через школьный сад. Заросший и совершенно неухоженный, он скрывал дыру в заборе, позволявшую сократить путь до остановки.

В тени деревьев солнце припекало не так сильно, и девочка позволила себе сбавить шаг, немного отдышаться. Развязался шнурок. Она сняла тяжёлый ранец и, привалив его к стволу дерева, села на корточки. В этот момент за спиной послышались торопливые шаги. Не успела она обернуться, как кто-то с силой её толкнул, повалив на землю.

— Что, ебанутая, срать села?

Этот голос Аня узнала. Лиза Зайцева, её одноклассница и самая главная задира. Казалось, каждый день придумывая в её адрес новые шуточки и не получая на них ответ, она распалялась всё сильнее и сильнее. Молчаливая реакция ей надоела. Поэтому она явно собиралась перейти на новый уровень. Ей вторил смех ещё нескольких человек. Обернувшись, Аня увидела, что Зайцева стоит в окружении двух девочек и трёх мальчишек из их класса. Это был явно плохой расклад. Она попыталась подняться на ноги, но Лиза вновь толкнула её, отчего Аня весьма неприятно приложилась копчиком о землю. Подпевалы дружно заржали. Краска прилила к Аниному лицу.

— О, смотрите, как краснеет! Точно, тужится!

И вновь этот мерзкий смех. Обида поднималась из глубины. Но плакать больше не хотелось. Она разучилась лить слёзы. Просто хотелось хоть кого-нибудь из них треснуть. Но их было слишком много.

— Лиз, точно, смотри, она и бумагу с собой принесла. — Мила Иващенко, лучшая подруга Зайцевой, быстро наклонилась и схватила Анин рисунок.

— Отдай!

Девочка резко вскочила на ноги, чего остальные явно не ожидали. Подлетев к упитанной Миле, Аня со всей силы толкнула её, свалив на землю. Лупя девочку костлявыми кулачками, она про себя отметила, что вряд ли этот поросёнок хоть что-то чувствует, хотя и кричит за двоих.

В следующую секунду, она почувствовала, как её ноги оторвались от земли, и кто-то с силой отшвырнул её назад. Мальчишки, которые пришли, были напуганы. Драка явно не входила в их планы. Они просто шли посмеяться над местной чокнутой.

— Она мне губу разбила! Сука!

И действительно, между пальцами, которые Мила прижимала ко рту, сочилась кровь. Аня удовлетворенно вскинула вверх подбородок. Улыбка расплылась на её губах. И это явно было преждевременно.

— Лыбишься, сука? — Серые глаза Лизы превратились в узкие щели. Она грозно взглянула на стоявших позади ребят. Те уже сотню раз пожалели о том, что пришли. — И что вы стоите? Друзья называются! Если бы кого-то из вас ударили, я бы не стояла!

Мальчики с минуту переводили взгляд с Лизы на Аню. Потом неуверенно сделали шаг в сторону последней. И ещё. Вот это уже было плохо. Аня, всё ещё сидевшая на земле, поспешила вскочить на ноги, но один из ребят, Толя, быстро подскочил к ней и поставил подножку. Второй, Саша, самый крупный, рывком поднял её на ноги и заломил руки за спину. Аня брыкалась, но всё равно получила удар в живот. От боли перехватило дыхание, она согнулась пополам и закашлялась. Девочка ожидала ещё удары, но хватка ослабла, и она просто упала на колени. Вокруг явно что-то происходило. Аня подняла слезящиеся глаза.

Картина перед её глазами была, пожалуй, как минимум неожиданная. Тот самый новенький мальчишка, сегодня пытавшийся с ней заговорить, отчаянно кидался сразу на троих, не зная, кого ударить первым. Он совершенно не умел драться, но это его ничуть не смущало. На раскрасневшемся лице было столько злобы и отваги, что Аня невольно прониклась уважением. Сжав губы в узкую линию, он размахивал кулаками, дотягиваясь то до одного, то до другого обидчика. Но всё же, этот бой был обречен на провал. Повалив мальчика на землю, Саша с размаху врезал тому в челюсть. Брызнула кровь. Он ещё попытался встать. Тогда второй удар пришёлся в глаз. Теперь мальчишка остался лежать, тяжело дыша и закрывая голову руками.

Остальные, схватив сумки, побежали прочь, а Аня кинулась к своему нежданному спасителю.

— Вот блин! Дай посмотрю. — Девочка с трудом отняла руки от его лица. Она была уверенна, что парень просто плачет, но нет. Из разбитой губы по подбородку стекала кровь, а левый глаз начал заплывать, похожий чем-то на красную сливу. Но ни следа слёз. Напротив, казалось, что мальчик смущён, но доволен. — Выглядит не очень. Ну и на фига ты полез? Мимо пройти не мог? Я бы сама справилась.

— Ага, я видел. — Рукавом рубашки он вытер кровь и, неловко поднявшись на ноги, побрёл прочь.

— Ну и куда ты?

— Иду мимо.

Весь адреналин от драки прошёл. И сейчас этот мальчик просто её раздражал. Она смотрела ему в спину, как он, прихрамывая, удаляется. Внутри у неё всё бурлило. Ей было обидно и больно. Но эти чувства были знакомы и раньше. Что-то другое зародилось где-то глубоко внутри. И это был… стыд. Она не знала, как правильно повести себя. Позволить ему уйти? Ведь его никто не просил помогать, он сам захотел ввязаться в драку, она бы и сама справилась! Но с другой стороны, смысл как раз и был в том, что никто не просил его помогать. И вот сейчас он уходит. Да и пусть идёт! Кто он ей такой, чтобы она за ним бегала. Если хотел, чтобы она ему тоже помогла, остался бы. А если ушёл, значит так и надо. Пусть идёт. Ей нет до него никакого дела. Совершенно никакого.

— Да подожди ты! Ну стой! — Она догнала его. — Да стой ты! Дай хоть помогу.

***

— Где ты их взяла?

— В столовой.

— Украла?

— Нет, конечно! Просто взяла.

— Украла.

— Завтра верну. Не смотри на меня так! И прижимай покрепче, а то фингал будет.

Они сидели на широком корявом пеньке всё в том же саду. Мальчик прижимал к подбитому глазу замороженную упаковку котлет, которую пятью минутами ранее Аня действительно украла в столовой.

— Меня Андрей зовут.

— Аня, — ответила она через минуту.

— Будем знакомы.

— Если честно, так себе знакомство.

— Нормально знакомиться ты сама не хотела. А я пытался.

— Пытался он. Сам теперь видишь, к чему может привести знакомство со мной. Говорила же, я не самая популярная в классе.

Андрей ничего не ответил. И они продолжили сидеть в тишине. Ане очень хотелось рассмотреть нового знакомого поподробнее, но ей было крайне неловко начать его разглядывать. Хотя, можно было сказать, что она просто хочет осмотреть ссадины. Но девочка этого не сделала. В её голове до сих пор был вихрь незаданных вопросов. Почему он вступился за неё? Как он вообще её нашёл? Он следил за ней? Почему заговорил именно сегодня? Почему именно с ней?

— За что они так с тобой?

Аня быстро пожала плечами.

— Просто не нравлюсь им.

— Потому что отличаешься?

Она промолчала. Что она могла ему сказать? Да, отличается. Потому что падает в обмороки, теряет над собой контроль, говорит с кем-то, кого никто не видит, а потом всё забывает? Возможно, из-за этого. А может, они просто завидуют её туфлям.

— Мне сразу сказали, что ты сумасшедшая и от тебя надо держаться подальше. — Почему-то, слова Андрея вызвали в ней волну стыда. Ей не хотелось, чтобы он тоже так о ней думал. Но глупо было надеяться, что новенького парня не просветили на счёт неё.

— Ну что ж, ты всё перепутал. Тебя же предупредили, а ты прям ко мне и сунулся. Теперь они и тебя в покое не оставят.

Эти слова она не хотела говорить, но так было надо. Они звучали, как предупреждение, что вот сейчас надо разворачиваться и уходить. Но Андрей сидел на месте.

— Может, мне нравятся трудности. — Аня быстро обернулась на него. Андрей покосился на неё здоровым глазом. Его лицо вновь залила краска, а огромные уши и вовсе стали бордовыми. Девочка не смогла сдержать улыбку.

— Почему ты заступился?

Мальчишка ковырял носком ботинка землю, решая, что же именно ответить.

— Потому что это правильно. Нельзя бить девочек. Ещё и втроём. Им стыдно должно быть.

— Просто они знали, что по одному я их уделаю в раз.

Ребята рассмеялись. Искренне и беззаботно. Как будто не было только что всей этой драки. И как будто завтра они смогут вот также сидеть и разговаривать.

— А я не считаю тебя сумасшедшей.

— Это ты просто ещё не видел.

— Тогда у нас есть повод пообщаться ещё. Покажешь мне пару трюков.

— Предупреждаю, зрелище не для слабонервных. Я катаюсь по полу и брызжу слюной.

— А я раньше учился в школе в Механизаторском. Там и не такое было.

— Ты поэтому решил именно со мной познакомиться? Я тебе о доме напоминаю?

— Нет. — Мальчик убрал от лица котлеты и осторожно ощупал глаз. Он приобрел насыщенный красно-фиолетовый цвет. — Просто подумал, что ты не можешь быть так ужасна, как о тебе рассказывают. Самая странная девчонка в классе просто обязана быть интересной.

Странное новое чувство разошлось теплом по её телу. Это была благодарность. И надежда.

— И как?

— Что «И как»?

— Ну, не ошибся? Интересная? — Произнося это, она не смотрела на Андрея, но очень внимательно изучала грязные носы ботинок.

— Пока не знаю. Но скучно сегодня точно не было.

И они оба вновь искренне и беззаботно рассмеялись.