Путь домой через бездну

Виктория Болле (2024)

В мире, где жизнь человека ничего не стоит перед лицом тоталитарного государства, судьба Иоганна, волга-немца, звучит как гимн человеческому духу. Родившийся в мрачные времена сталинских репрессий, он проходит через круги ада: от насильственного вырывания из родных мест до невыносимых условий трудовых лагерей. Это рассказ о потерях и боли, о крепости духа и о непоколебимой воле к жизни. Иоганн стал свидетелем и непосредственным участником событий, навсегда изменивших ход истории. Его голос проникает сквозь десятилетия, напоминая о тех, кто не может рассказать свою историю. Эта книга — не просто воспоминания о выживании; это памятник несгибаемости духа человека перед лицом нечеловеческих испытаний. Основанно на реальных событиях.

Глава 19

Зима 1944 года

После наступления зимы наш отряд вернулся в рабочий лагерь Аверина. Благодаря связям еврейского хирурга, мне удалось устроиться на снабженческий пункт. Несколько месяцев я там трудился грузчиком вместе с четырьмя другими трудармейцами.

База обеспечивала Красную Армию, командование и другие лагеря продуктами, одеждой и различным снаряжением. Мне невероятно повезло попасть сюда.

Складом управлял местный русский. Он хотел выяснить, кто из нас умеет читать и писать.

— Я, — отозвался я. На самом деле, я был единственным среди всех здешних, кто умел читать и писать как на русском, так и на немецком языках, и это стало моим преимуществом. Как верно заметил полевой бригадир, дядя Василий: учёба важна!

— Ты справишься с документами и бумагами? Сможешь их заполнять?

— Думаю, смогу, — ответил я с энтузиазмом.

— Отлично. Тогда назначаю тебя бригадиром, — сказал он мне и добавил для всех: — На складе есть всё, что душе угодно. Если я узнаю, что кто-то что-то взял или украл без моего ведома, вылетит отсюда моментально. Говорите, что вам нужно. У меня всё в запасе есть, я вам это дам. Главное — чтобы вы спрашивали. Я всегда должен быть в курсе.

Вначале я не верил в щедрость этого русского, но вскоре убедился в обратном. Он действительно предоставлял нам всё необходимое, от сухарей до одежды. Мы просили печенье, сигареты, обувь — и он обеспечивал нас всем.

— Принесите мне старые шнурки, и я дам вам новые ботинки.

Приносили воротник от рубашки — он давал новую рубашку; приносили ремень — получали новые брюки. Разницу он аккуратно списывал. Ему приходилось вести бухгалтерию правильно, иначе у него были бы серьёзные проблемы.

Однажды, разгружая товары, мы наткнулись на 10-литровые бочки и предположили:

— Это, скорее всего, сгущённое молоко. Давайте спросим, может, он нам немного отольёт.

И действительно, я спросил, и он согласился.

— Принеси миску, я налью тебе немного.

Когда я протянул ему пустую миску, он взял топор, пробил бок бочки и наполнил миску густой жидкостью до краёв. Затем поставил бочку на весы, записал оставшееся количество и отметил это в своих записях.

Русский всегда умел справляться с недостачей. Для этого он давал взятку проверяющим. Контрольная комиссия состояла из начальников различных отделов трудового лагеря, и он снабжал их через меня. Он вручал мне мешки и приказывал доставить их определённым лицам. Что находилось в мешках, меня не касалось, я их не проверял, но предполагал, что там продукты. Таким образом он их подкупал, чтобы проверяющие при следующей проверке не слишком внимательно изучали его бухгалтерские книги.

Мешки я прятал в кабине грузовика и так перевозил их за пределы зоны. При вывозе охрана проверяла только грузовой отсек, но никогда не смотрела в кабину. Таким образом я вывозил всё и передавал командирам.

Мне действительно повезло, что я оказался на снабженческом пункте. Благодаря этому я всегда был сыт, одет в новую одежду и имел в запасе достаточно табака.

***

Весной 1945 года произошли необычайно радостные перемены. Рано утром, когда вся наша группа ещё спала, один из наших товарищей вдруг воскликнул:

— Посмотрите! Что там происходит снаружи?

— Что там?

Мы с трудом поднялись с кроватей и подошли к окну.

— Слышите? Там играют музыку. Интересно, в честь чего?

Мы быстро оделись и выбежали на улицу. То, что мы увидели, нас удивило. Люди ликовали, танцевали, пели и смеялись. Они что-то праздновали.

— В чём причина такой радости? — спросил я у одной женщины.

— Война закончилась! — ответила она с улыбкой. — Она окончена!

Это была неожиданно радостная новость. Война завершилась, и мы выжили — настоящий повод для ликования.

Я начал надеяться, что нас скоро отпустят домой. Четыре года я провёл в трудовых лагерях и мечтал вернуться домой. Наконец увидеть свою мать, увидеть радость в её глазах, когда её сын живым вернётся домой.

Но проходили недели и месяцы, и никто не собирался нас отпускать.

***

Осень 1945 года

Осенью нас отправили поездом в Челябинск, и разочарование охватило каждого из нас. Мы верили, что это долгожданный путь к дому, но судьба распорядилась иначе — у властей были другие планы на наш счет. Война закончилась, и мы с нетерпением ждали свободы. Почему же нас не отпускают?

В Челябинске, когда я вышел из поезда, сияло солнце. Глубоко вдохнув родной воздух, я понял, что нахожусь близко к дому. Всего триста километров к югу отделяли меня от матери.

Я осмотрелся на вокзале. Мой взгляд остановился на плакате. На белом фоне чернели буквы: «Смерть фашистским чудовищам!». На нём красный солдат втыкал штык винтовки в горло чёрной змее, изображённой в виде свастики. На другом плакате солдат Красной Армии держал в объятиях юношу, который весело смеялся и махал красным платком, на фоне подсолнуха и надписи: «Спасите Советы от немцев!».

Но самым большим и красочным был плакат с множеством нарисованных цветов и надписью: «Слава героям Второй мировой войны!». Потрясённый, я отвёл взгляд от плакатов.

Командир отдал приказ построиться и объявил:

— Те, кто женаты, остаются здесь, в Челябинске, чтобы работать на местных фабриках. Остальные продолжат путь на поезде.

Эти слова привели меня в отчаяние, ведь я был так близко к дому, но не мог вернуться. Что будет со мной теперь? Куда меня отправят?

Ко мне подошла назнакомая женщина, трудармейка из женского отряда, заметно старше меня.

— Ты не женат? — спросила она отчаянно на чистом немецком.

Я кивнул.

— Давай поженимся. Прямо сейчас подпишем все нужные бумаги и останемся здесь. Ты же слышал командира. Я больше не могу терпеть эти постоянные переезды. Я хочу наконец остаться на одном месте и построить жизнь. Разве тебе не хочется того же?

Я пожал плечами. Конечно, мне хотелось того же. Годы, проведённые в переездах из одного лагеря в другой, практически не оставляли возможности завести долгосрочную дружбу, не говоря уже о семье и оседлой жизни.

— Я ничего от тебя не требую, — попыталась она меня убедить, заметив мою нерешительность. — Мы даже не обязаны жить вместе. Просто заключим брак, чтобы остаться здесь. Что скажешь?

Она ждала моего ответа, надеясь на положительный исход. Конечно, я хотел остаться. Желание быть так близко к дому было сильным. Но мысль о браке и обязательствах пугала меня. Жениться на совершенно незнакомой женщине? Это безумие!

— Нет, я на это не пойду, — ответил я, будучи молодым и глупым, не задумываясь о последствиях. Согласись я тогда, многое бы упростилось в моей жизни, но упрямство вновь взяло верх и всё усложнило.

— А что, если я потом действительно захочу жениться, но у меня уже будет штамп в паспорте? Нет, это не для меня.

Это была моя главная тревога. Мы поженимся, она исчезнет, а я останусь со штампом в паспорте, не смогу развестись и жениться на другой женщине, которую, возможно, полюблю и захочу иметь с ней детей.

— Я не принуждаю тебя, — сказала она к моему удивлению. — Если не хочешь, спрошу кого-нибудь другого.

Она ушла, я остался, и нас, неженатых, отправили поездом в Кыштым, Челябинскую область.

Заключённых, трудомобилизованных немцев и стройбатовцев снова согнали в один барак. Те, кто был там уже давно, рассказывали о военном заводе, который находился за озером, недалеко от лагеря. Они говорили страшные вещи: попав туда, живым не вернёшься. Упоминали добычу урана и другие опасные работы. Я сильно испугался, боясь, что меня туда отправят.

К моему облегчению, этого не произошло. Я записался работать помощником машиниста и был принят на эту должность. Работал на железной дороге, сначала в котельной кочегаром, позже и машинистом. Немного опыта на рельсах мне помогло.

Однажды вечером, вернувшись с работы, я отдыхал на своей койке и наблюдал, как небольшая группа играла в очко.

Был конец месяца, день, когда рабочие получали свою скромную зарплату. Выплачивали частично деньгами, частично хлебными, сахарными и столовыми талонами. Мужчины играли на деньги и продуктовые талоны.

Один из них заметил, что я уже давно наблюдаю за ходом игры.

— Присоединяйся к нам, — предложил один из игроков.

Сначала я был настроен скептически, но желание испытать удачу взяло верх.

— Ладно, одну-две партии, — согласился я.

Сидящие вокруг с усмешкой наблюдали за мной. Наверняка каждый из них считал меня новичком и лёгкой добычей. Честно говоря, я думал так же, но выиграл — первую партию, вторую, третью. Хотя я собирался сыграть лишь пару раз, азарт захватил меня, и я не мог остановиться. Я жаждал выигрывать всё больше и больше.

Однако фортуна вскоре отвернулась от меня. Неудачи следовали одна за другой. В итоге, я проиграл талоны на еду на первые две недели месяца.

Только к часу ночи игроки собрали свои выигрыши и разошлись по койкам.

В шесть утра прозвучал сигнал подъёма. Я лёг поздно и, естественно, проспал. Проснулся только тогда, когда все уже ушли на работу. Оглядевшись, я заметил двух мужчин через три койки, с которыми играл прошлой ночью. Мы завели разговор, и я узнал, что одного из них звали Велльман, а другой был кавказским немцем. Его имя было сложным, поэтому я называл его просто Кавказец. Мы немного поболтали, затем Кавказец предложил:

— Давайте сегодня вечером украдём картошку.

— Где? — спросил его Велльман.

— За озером есть лагерь, где держат японских военнопленных. Когда стемнеет, проберёмся через мост на картофельное поле и возьмём клубни.

— Откуда ты знаешь, что там растёт картошка?

— Я знаю, что японцев используют на полях для уборки картофеля. У них где-то тонны этого добра. Если мы унесём несколько килограммов, никто не заметит. Я знаю, куда идти. Просто следуйте за мной. Не бойтесь, у нас всё получится. Как-то ведь надо питаться, каждый из нас прошлой ночью понёс значительные потери. На ближайшие две недели у нас нет талонов на еду. Ну что, вы со мной?

Опасное предприятие, подумал я. А что, если нас поймают? У нас будут серьёзные проблемы. Честно говоря, мне было очень не по себе от мысли проникнуть в чужой лагерь для кражи.

Несмотря на неприятные предчувствия, я согласился. Мотивы были просты: мне нужно было что-то есть.