За твоей спиной

Лина Коваль (2024)

— Я в порядке, — вру, прикрывая пылающую щеку. Плотнее запахиваю слишком легкое для начала ноября пальто, под которым только ночная сорочка. — Это ваш ребенок? — хмурится полицейский и переводит взгляд с моих документов на заднее сидение внедорожника, где жалобно всхлипывает пятилетний Лука. — Да!.. Это мой сын, капитан. — Снова отчасти вру. — Я свяжусь с вашим мужем, Татьяна Романовна. — Не-ет, — меня охватывает слепой ужас. — Не стоит его беспокоить. Мы без пяти минут в разводе. Я… назову вам номер. Позвоните, пожалуйста, этому человеку. Он должен мне помочь. Три года назад Расул Хаджаев бросил меня без всяких на то объяснений. Единственным предложением в прощальной записке, отправленной с роскошным букетом, было: «Я твой должник, позвони мне, если будут проблемы». Моя гордость никогда бы не позволила иметь дело с предателем, но я оказалась в такой ситуации, что только за его спиной буду чувствовать себя в безопасности… ***Однотомник ***Хэппи-энд *** Возможна нецензурная брань.

Глава 12. Татьяна

Не знаю как, но я продолжаю натянуто улыбаться, а дальнейший диалог выходит вполне естественным. Мадина, пересев за стол, обращается к моему сыну:

— Здравствуй, Лука.

— Здравствуйте, — отвечает он излишне настороженно.

Черные, раскосые глаза, подведенные тончайшими, «лисьими» стрелками, внимательно осматривают детское лицо. Взгляд соскальзывает выше, на меня, и замирает.

— Приятно познакомиться, Таня, — говорит она.

— Мне тоже, — как-то неловко киваю.

На самом деле, нет. Мне неприятно.

Тереблю рукав детской куртки.

Я все выскажу Хаджаеву при встрече. Почему ничего не сказал? Не предупредил? Он… издевается надо мной? Да?.. Знает, как я переживаю и специально это делает? Может, даже чувствует, как сильно я ревную.

Я все-все-все ему выскажу.

Первая отвожу взгляд от Мадины.

Нет. Черта с два, Таня. Ты будешь как душевнобольная считать до тысячи и глотать. Глотать женскую обиду, но Расула своими обвинениями не потревожишь.

Он и так сделал для тебя больше, чем должен был сделать бывший…

— Как ты себя чувствуешь, Лука?

— М… Хорошо.

— Температуру измеряли с утра? — спрашивает у меня.

— Я… нет, — мотаю головой, внутренне собираясь. — Мне кажется, она снова поднимается. Лоб горячий.

— Сейчас я дам градусник.

Я подбадривающе улыбаюсь сыну и слежу за тем, как Мадина достает градусник из навесного шкафчика, расположенного в углу.

— Спасибо, — забираю его и быстро прячу руку.

Во-первых, отмечаю, что ни Расул, ни его жена не носят обручальных колец.

Во-вторых, чувствую себя замарашкой. Мои пальцы выглядят неухоженными, на лице минимум косметики. Еще и этот синяк замазанный.

Черт.

— Расул предупредил, что Лука простыл. Расскажите, что именно вас беспокоит?

— Кашель, — говорю чуть громче, чем следовало бы. — Он сухой. Соплей нет, ну или они где-то внутри. По крайней мере, я ничего такого не замечала. Температура была вчера — тридцать девять и пять.

— Понизилась после приема жаропонижающего?

— Да. Сразу же.

— Разденьте ребенка, Таня. Я послушаю легкие.

Пытаюсь снять с Луки кофту и при этом удержать градусник в подмышке. Чувствую себя ужасно неуклюжей, особенно когда он с глухим стуком валится на пол, а Мадина поднимает взгляд от бумаги, на которой что-то царапает ручкой.

В такие моменты в душе всегда зарождается чувство неполноценности: может быть, у меня не получается, потому что я ненастоящая мама? Вообще не способна быть матерью?

— Простите.

Раздается характерный писк. Подхватив градусник, округляю глаза и передаю его девушке. Тридцать восемь и семь. Температура снова поднимается.

В районе затылка формируется тягучее чувство страха. А вдруг с Лукой что-то случится? Вдруг он серьезно болен? Что если, похитив его и приехав сюда, я совершила страшную ошибку и ему бы помогли только в Москве.

Там лучшая медицина.

Там… Герман. Какой бы он ни был, а о физическом здоровье сына всегда очень заботился.

Одергиваю себя.

Вспоминаю, как штудировала детские форумы в начале своего замужества. Понимаю, что переживаю сейчас как самая настоящая мама — из мухи раздула огромного слона и заранее просчитываю все плохие варианты.

— Ребенок ел с утра?

— Нет. Мы не успели.

— Тетя Марьям не накормила вас завтраком? — удивляется Мадина.

Вполне доброжелательно. На ней медицинская маска в пол-лица. Разглядеть истинные эмоции невозможно.

— Мы еще не познакомились, — тихо признаюсь.

— Ясно. Обязательно попробуйте лепешки с творогом. Я каждый раз ухожу от родителей Расула с лишними двумя килограммами.

Я киваю и понимаю, что это, наверное, шутка. Талия у девушки отличная. И почему-то сейчас мне кажется, что детей у нее нет. Или хочется так казаться.

Принимаюсь дальше раздевать Луку. Он выглядит уставшим, полусонным, уютным котеночком.

— Как ты, Лу? — склоняюсь и обжигаю губы об алую щечку. Приглаживаю мягкие волосы, наэлектризованные шапкой.

— Все хорошо, мамочка.

От его ласкового ответа все скрученное внутри напряжение выходит из меня слезинками. Я всячески пытаюсь их скрыть, незаметно смахивая с лица, но они будто не кончаются. Обнимаю сына за плечи и чувствую, как он вздрагивает от прикосновения холодной головки фонендоскопа к груди.

— Задержи дыхание, малыш, — просит Мадина. — А теперь дыши… И еще раз. Ага… Хорошо. Давайте послушаем спинку.

Я киваю.

Лука, повернувшись, доверчиво утыкается мне в грудь, словно прося поддержки. Я склоняюсь и целую светлую макушку.

— Есть небольшие хрипы, но пока я не слышу ничего критичного. Одевайтесь.

Мадина какое-то время наблюдает за нами, а потом встает из-за стола.

— Сейчас придет медсестра. Она возьмет кровь из пальца для анализа. Результаты будут у меня на руках в течение получаса. Я сразу зайду. Туалет в фильтре есть, — кивает на узкую дверь. — Постарайтесь оставаться здесь и никуда не выходить.

— Конечно. Спасибо!..

Перед тем как выйти, оборачивается. Спрятав ладони в карманах, спрашивает:

— Сколько вам лет, Таня?

— Мне? Тридцать, — отвечаю вежливо, но с достоинством. — А что?

— Ничего, — произносит она, снимая маску и искренне улыбаясь. — Просто стало интересно. Вы отлично выглядите!

— Вы тоже, — говорю, что думаю.

Через час мы выходим из клиники с листом назначений. Буба встречает нас у микроавтобуса. Пытаюсь разглядеть на лице помощника Расула хоть какие-то эмоции, но он, как всегда, словно в камень обратился.

— Расул Рашидович сказал передать вам.

Я забираю белоснежный конверт, помогаю устроиться Луке, сажусь сама и вскрываю бумагу. Внутри — банковская карта. Потирая черный пластик, интересуюсь:

— Больше Расул Рашидович ничего не передавал?

— Он сказал, что денег на карте хватит на целых две сумки.

— Ясно…

Сознание подтормаживает. Пальцы, сжимающие карту, белеют.

Отвернувшись к окну, я вглядываюсь в незнакомый город. Столицу прекрасной Республики.

Он необычный и местами очень разный. Это поражает. Иногда мы словно проезжаем новые районы Москвы с элитными многоэтажными домами, а потом радужная картинка сменяется старыми, полуразрушенными постройками. Местами даже без окон.

А еще здесь все пестрит разноцветными баннерами и растяжками. Мне после вычищенной от рекламы новым мэром современной столицы это кажется интересным и… милым, что ли. Детство навевает.

Черт. Не могу не думать о словах Расула.

Он сказал, что «денег на карте хватит на две сумки»…

Прикрыв веки, переношусь в жаркий Дубай. Вдыхаю прохладный от работающего кондиционера воздух. Прохожусь кончиками пальцев сначала по белоснежной, шелковой простыни, а затем касаюсь загорелой спины. Очерчиваю внушительные, бугристые мышцы…

— Будь хорошей девочкой и поезжай в «Дубай Молл», Татьяна.

— Это еще зачем? — Улыбаюсь, как дурочка.

— Хочу подарить тебе что-нибудь. На память.

— Придумал тоже, — закатываю глаза.

— Купи себе, что хочешь, — приказывает он.

— Ничего не хочу…

После секса тело расслабленно, а душа летает где-то под потолком.

— Не хочешь значит?

Расул, приподнявшись, резко падает на меня сверху, придавливая к кровати, и накрывает губы требовательным ртом. Целует так, что душа теперь нескоро вернется. Кондиционер больше не справляется с расплавленным от страсти воздухом.

— Я сказал купи, — командует. — Например, сумку. Вы, женщины, их любите.

Обняв его за шею, игриво трусь носом о колючую скулу и доверчиво шепчу:

— А можно две?..

Подлетаю на месте, видимо, на кочке, и открываю глаза. Лука, опустив голову, спит. Машина резко останавливается.

— Приехали, — сообщает Буба, а я вижу, что из дома выходит Рашид Хаджаев и решительно направляется к нам.