За твоей спиной

Лина Коваль (2024)

— Я в порядке, — вру, прикрывая пылающую щеку. Плотнее запахиваю слишком легкое для начала ноября пальто, под которым только ночная сорочка. — Это ваш ребенок? — хмурится полицейский и переводит взгляд с моих документов на заднее сидение внедорожника, где жалобно всхлипывает пятилетний Лука. — Да!.. Это мой сын, капитан. — Снова отчасти вру. — Я свяжусь с вашим мужем, Татьяна Романовна. — Не-ет, — меня охватывает слепой ужас. — Не стоит его беспокоить. Мы без пяти минут в разводе. Я… назову вам номер. Позвоните, пожалуйста, этому человеку. Он должен мне помочь. Три года назад Расул Хаджаев бросил меня без всяких на то объяснений. Единственным предложением в прощальной записке, отправленной с роскошным букетом, было: «Я твой должник, позвони мне, если будут проблемы». Моя гордость никогда бы не позволила иметь дело с предателем, но я оказалась в такой ситуации, что только за его спиной буду чувствовать себя в безопасности… ***Однотомник ***Хэппи-энд *** Возможна нецензурная брань.

Глава 4. Татьяна

Боже! Нет, пожалуйста!

Подхватив Луку на руки, не обращаю внимания на то, что он проезжается грязной подошвой по бежевому кашемировому пальто. В обычной ситуации было бы почти физически больно от такого варварства, а сейчас все равно.

Я несусь к выходу из парка с сыном на руках.

Прохожие оборачиваются мне вслед. Кто-то из них, поравнявшись с нами, отступает, ну а кто-то забывается, не успевает, и мы с Лукой мараем ботинками и их одежду.

Драгоценные секунды теряю, когда пытаюсь отыскать в кармане ключи от «Тойоты». Захлопываю дверь, предварительно сгрузив сына в кресло, и выдыхаю с облегчением. Пытаюсь отряхнуться.

Фух. Вот это забег!..

— Татьяна, — слышу справа.

Вздрагиваю от неожиданности и выпускаю связку из руки. Придерживая разлетающиеся на ветру волосы, брезгливо поднимаю брелок из снежной каши. Бинты на пальцах мараются.

— Что вам нужно? — строго спрашиваю, но голосом выдаю свое волнение.

— Зачем вы бегаете от меня? Я старый человек, — пытается отдышаться Аврора… отчество я не помню.

— Герман будет недоволен. Не заставляйте меня жаловаться ему.

— Он может вообще не узнать, о том, что мы встречались.

А если узнает? Мне будет плохо!

Я быстро осматриваю женщину напротив. Ей около пятидесяти и… она выглядит странно. Короткие розовые волосы по шапкой, красный пуховик и белые сапоги. Сложно было не заметить ее на детской площадке, где мы проводили дневную прогулку.

— Я хочу общаться с внуком!

— Поговорите об этом с его отцом, — предлагаю как можно мягче.

Я не жестокая. Самое простое в моей ситуации — обозлиться, но я держу себя в руках. И Аврору мне по-настоящему жаль. Вот только черт возьми, в этом мире каждый сам за себя.

Я хочу остаться со своим сыном. Я его люблю.

Именно поэтому я не буду еще больше портить отношения с мужем ради этой женщины.

— Герман со мной не разговаривает, — отчаянно произносит она. — Я все потеряла. Свою девочку. Свою Агаточку. И внука. Ты хоть понимаешь, что такое до полутора лет видеть, как он растет, а теперь не иметь возможности встретиться. Мое сердце каждый день разрывается на части.

Она плачет. И я вместе с ней.

Заметив уличную камеру, утираю слезы и сажусь в машину.

— Простите, — шепчу, закрывая дверь. Сделать этого не могу, так как ее крепко держат.

— Он и тебя убьет. Беги, — говорит она с горящими безумством глазами.

Кровь в венах стынет от такого.

— Что-о?.. — морщусь.

— Агату убил, я уверена. Думаешь, я не знаю, какой он дома? Чертов психопат. Он и тебя убьет, и Луку, моего мальчика.

Аврора пытается заглянуть назад.

— До свидания, — хриплю, резко дергая дверь на себя.

— Беги! — орет она на всю улицу. — Беги, дура!

Ее голос трещит в ушах, пока я еду домой, готовлю ужин и занимаюсь с сыном. До самого вечера в голове только эти дурацкие вопли. Сосредоточиться на чем-то невозможно.

Герман возвращается поздно. Вымыв руки, садится за накрытый к ужину стол и подозрительно осматривает кухню.

— Как прошел твой день? — спрашиваю улыбаясь.

— Отъебись, — цедит сквозь зубы, сжимаю ложку. — Я домой прихожу не для того, чтобы меня дергали. На работе проблемы, еще здесь лезут.

Молча отворачиваюсь. Улыбка стекает с лица.

Никогда не угадаешь, что ему не понравится.

От греха подальше иду к сыну. Переодеваю его в удобную пижаму с модными среди детей его возраста головастиками и пытаюсь успокоить, потому что мы забыли в машине его любимую игрушку — Алило. На самом деле, она слишком детская, но Лука слишком к ней привязан.

— Дорогой, завтра поедем гулять и заберем. Давай не будем сегодня беспокоить машинку?

— Алило!… Я хочу Алило!

— Что у вас случилось? — заглядывает в детскую Герман.

Лука как по команде зависает с открытым ртом.

— Ничего. — качаю головой.

— Я не слепой. Че ты ноешь? — обращается к сыну. — Ты мужик или кто?

— Гера, — прикрывая ребенка своим телом, умоляю: — Не лезь к нему, пожалуйста. Я принесу игрушку из машины.

Дергаюсь в сторону двери, но меня грубо отталкивают.

— Я сам принесу. Где ключи?

Паника внутри нарастает. Я давлю ее здравым смыслом. Герман не будет копаться в потайном ящике бардачка.

— Я схожу сама, — настаиваю.

Он подозрительно на меня смотрит.

— Ключи, — рявкает.

— В ящике. Под зеркалом в прихожей, — шепчу, чувствуя, что щеки горят от ужаса.

Пока муж спускается по лестнице, брякает ключами и хлопает дверью, молюсь Богу, чтобы он ничего не нашел.

А потом я слышу его обратные действия.

И они звучат зловеще.

Герман аккуратно щелкает замком на двери и медленно-медленно поднимается по лестнице. Так, словно с каждым шагом все больше злится.

— Принес? — спрашиваю, пытаясь не нервничать. И не дышать.

Поправляю волосы. Лука укрывается с одеялом. Плачет.

— Принес, — холодно скалится Герман.

Первым в мое лицо летит та самая игрушка Алило.

— Гера, — вскрикиваю, не успевая прикрыться.

— Значит, в магазин вчера ездила, сука? — спрашивает он и трясет перед моими глазами справкой из травмпункта с описанием ожогов на пальцах. — Придется тебе за это ответить…

Спустя три часа

— Мамочка, я хочу спать! — плачет Лука. — Куда мы едем?

— Потерпи, малыш!

Вокруг пугающая тьма.

Жаль, что снег растаял. Было бы не так темно и страшно.

Выжимаю педаль газа и посматриваю в боковые зеркала. Пусто. Не верится. Километров двадцать несусь просто по прямой, а потом, заметив догоняющий нас автомобиль, съезжаю на проселочную дорогу.

— Черт, — вскрикиваю, попадая в тупик.

К тому же автомобиль сворачивает за нами.

Меня потрясывает, но хуже, чем сегодня уже точно не будет. Когда вижу человека в форме полицейского, одновременно радуюсь, что это не Герман, и нервничаю.

В окно стучат.

Приспустив стекло, вежливо киваю.

— Добрый вечер! — подозрительно смотрит на меня молодой мужчина. — Капитан Афанасьев. У вас что-то случилось?

— Заблудилась.

— Можно ваши документы?

— Конечно.

Из наскоро собранной сумки достаю паспорт.

— Пожалуйста, — просовываю в щель и продолжаю тараторить: — Телефон оставила дома, такая растяпа. Мы к родственникам едем, я поворот перепутала. Еще и приболела, видимо. Муж говорил, что не стоит ехать, а я все равно рванула в ночь.

— Вам требуется помощь?

— Не-ет, — меня охватывает слепой ужас. — Не стоит его беспокоить. Мы без пяти минут в разводе. Я… назову вам номер. Позвоните, пожалуйста, этому человеку. Он должен мне помочь. — Я в порядке, — вру, прикрывая пылающую щеку. Плотнее запахиваю слишком легкое для начала ноября пальто, под которым только ночная сорочка. — Это ваш ребенок? — хмурится полицейский и переводит взгляд с моих документов на заднее сидение внедорожника, где жалобно всхлипывает пятилетний Лука. — Да!.. Это мой сын, капитан. — Снова отчасти вру. — Я свяжусь с вашим мужем, Татьяна Романовна.

— Конечно. Говорите, — извлекает мобильный из нагрудного кармана.

По памяти называю цифры, молясь, чтобы Расул не сменил номер. Потом как в тумане.

Капитан разговаривает с ответившим. Называет мои данные. Что-то рассказывает, а затем проталкивает телефон мне.

Дрожащей рукой принимаю его.

— Здравствуй, Таня, — слышу в трубке ровный, отбрасывающий меня в воспоминания голос. Цепляюсь за него, как за последнюю надежду, разбираю на атомы, пытаясь выхватить хоть каплю неравнодушия, но тщетно. Увы. С тех пор как Расул покинул Дубай, не было ни звонков, ни встреч. Ни единого намека, что случившийся между нами роман хоть что-нибудь для него значил.

Хаджаев всегда был таким.

Он не обманывал, не брал меня силой. Он ничего не обещал. Я все сама придумала. Наивная.

— Кажется, ты что-то хотела?

— Да… прости, — сбивчиво перебираю мысли в голове. — Мне нужна помощь. Надо срочно скрыться от мужа. Пожалуйста.

— Что это за ребенок? — перебивает. — Твой?

— Да… Нет, — шепчу, посматривая в сторону полицейского. — Лука он… сын Германа.

— То есть ты сбежала от одного из лучших в Москве адвокатов, прихватив чужого ребенка, и просишь у меня, чтобы я как-то в этом поучаствовал? — без энтузиазма спрашивает он.

— Ты сказал, что я могу обратиться к тебе, если мне понадобится помощь.

— Тогда я не знал, что ты так изобретательна, Таня.

— По-жа-луй-ста, Расул! — давлю интонацией, зажмуриваясь от страха, режущего сердце на лоскуты. — Пожалуйста…