За твоей спиной

Лина Коваль (2024)

— Я в порядке, — вру, прикрывая пылающую щеку. Плотнее запахиваю слишком легкое для начала ноября пальто, под которым только ночная сорочка. — Это ваш ребенок? — хмурится полицейский и переводит взгляд с моих документов на заднее сидение внедорожника, где жалобно всхлипывает пятилетний Лука. — Да!.. Это мой сын, капитан. — Снова отчасти вру. — Я свяжусь с вашим мужем, Татьяна Романовна. — Не-ет, — меня охватывает слепой ужас. — Не стоит его беспокоить. Мы без пяти минут в разводе. Я… назову вам номер. Позвоните, пожалуйста, этому человеку. Он должен мне помочь. Три года назад Расул Хаджаев бросил меня без всяких на то объяснений. Единственным предложением в прощальной записке, отправленной с роскошным букетом, было: «Я твой должник, позвони мне, если будут проблемы». Моя гордость никогда бы не позволила иметь дело с предателем, но я оказалась в такой ситуации, что только за его спиной буду чувствовать себя в безопасности… ***Однотомник ***Хэппи-энд *** Возможна нецензурная брань.

Глава 14. Татьяна

На набережной в будний день совсем не много людей. С интересом поглядывая в сторону моря, выбираюсь из микроавтобуса и подхватываю сына на руки. Температура отпустила, поэтому мы выдвинулись сюда.

— Вы пока заходите в магазин, — кивает Марьям на блестящую вывеску и надевает холщовую сумку на плечо. — Мне надо новые ткани посмотреть. Слава богу, вырвалась от домашних дел.

Я разглядываю ее спокойное, симпатичное лицо, совсем капельку тронутое благородными морщинами. Вне дома Хаджаева стала более общительной и разговорчивой.

По дороге сюда она рассказывала про Город и его историю. Было интересно.

— Конечно, Марьям, не переживайте. Мы с Лукой сами справимся.

Схватив детскую ладонь и улыбнувшись всегда хмурому Бубе, спускаюсь по лестницам и толкаю стеклянную дверь.

— Добрый день, — тут же поднимается со стула немолодая, полноватая женщина.

— Здравствуйте, — расстегиваю замок на спортивной кофте. Здесь жарко. — Нам нужна одежда. Для меня и для моего сына.

— Меня зовут Алия, я хозяйка этого бутика, — торжественно произносит она, осматривая нас. — Детский отдел у нас во-о-он там, — указывает на дверь. — Пойдемте за мной. А какой размер у такого чудесного молодого человека?

— Сто шестнадцать уже, наверное, — чуточку теряюсь. — Но надо будет примерить…

В небольшом зале одежда расположена на специальных вешалках. Для мальчиков ассортимент, как всегда, невелик. Мы довольно быстро примеряем два теплых костюма, выбираем три футболки, пижаму и не продуваемую куртку. Добавляю в стопку с одеждой носки и трусы.

Посмотрев на Луку, решаю, что шапка сгодится и прежняя.

— Этого пока достаточно, — командую.

— Мама, а можно мне еще такую футболку? Красную с машинкой?! — спрашивает сын, выставляя указательный палец.

Я перевожу удивленный взгляд на Алию, она подбадривающе улыбается.

Теряюсь.

Лука ведь никогда не проявлял интерес к тому, во что был одет. Никаких истерик или чего-то подобного. Максимально удобный ребенок, с детства привыкший, что свое мнение лучше оставлять при себе.

— Конечно, можно, малыш, — радостно соглашаюсь. — Посчитайте нам еще эту футболку… Может, ты еще хочешь что-нибудь, Лу?

— Нет. Только это, мамочка.

Мы возвращаемся в женский отдел, и я принимаюсь выбирать что-нибудь для себя. Это сделать непросто, потому что мой сорок второй размер всего за неделю усох до сорокового, стремящегося к тридцать восьмому.

— Я вам покажу платья, которые мы сами производим. Их шьют по спецзаказу. Вам понравится широкий ремень на пуговицах. Сможете затянуть его и тогда будет незаметно, что в талии великовато.

— Отлично, — тут же соглашаюсь.

В примерочной надеваю мягкое трикотажное платье до пола, а затянув действительно широкий пояс, о котором говорила Алия, кручусь перед зеркалом. Зависаю, медленно водя ладонями вдоль живота.

Жемчужно-голубой оттенок безусловно мне идет. Сразу захотелось уложить волосы свободными волнами, как раньше, и подкрасить губы персиковым блеском.

— Я возьму это платье, — решаюсь.

— Есть еще платок в тон, — заглядывает Алия и с явным одобрением смотрит на мое отражение. — Шикарно на вас село. Просто загляденье. Примерьте с платком.

— Я как-то к платкам не привыкла, — смеюсь, но решаю вдруг поэкспериментировать. Германа нет. Кто мне запретит? — А как их носят?..

— Я помогу.

Подцепив тонкую ткань, Алия мягко покрывает ей мою голову и аккуратно завязывает концы под волосами сзади. Поправляет, посматривая в зеркало.

Вдруг чувствую себя женственной и прекрасной. Яркая эмоция, как резкая молния, проходится по телу, оседая в голове. Давно такого не было.

— Глаз не оторвать.

— Спасибо вам, — смущаюсь.

Выйдя из примерочной, шарю взглядом по прилавку и стенам, завешанным разноцветными вещами. Лука мирно сидит при входе, на пуфике. С целым пакетом своей новой одежды.

— Ты красивая, мам.

— Спасибо, — с теплой улыбкой оборачиваюсь и замечаю Марьям. Ловлю в ее взгляде интерес к моему новому наряду.

Алия выходит из подсобки еще с двумя платьями. Одно из них — изумрудное, шелковое. Безумной красоты. Руки к нему так и тянутся.

— Марьям. А ты как здесь?

— Я… с ними.

— С ними? — обернувшись, хозяйка магазина тут же меняется в лице. До отвращения. — А это…

Сжав губы, убирает вещи и холодно произносит:

— Расплачивайтесь и уходите. Сейчас же.

— В смысле? — уставляюсь на нее непонимающе.

— С вас пятнадцать тысяч, — она быстро подсчитывает сумму на калькуляторе.

Бьет словами, словно пощечиной.

Ничего не понимаю.

— Хорошо. Как скажете. — Приободряюще взглянув на сына, иду в примерочную за своими вещами.

— Алия, нехорошо… — слышу настойчивый шепот мамы Расула.

— Нет, нет и нет, Марьям. И слышать не хочу ничего. Новости еще какие. Зачем ты их ко мне привезла?

Я пытаюсь справиться с колоссальным унижением. Хочется поскорее уйти отсюда и кинуть в лицо этой женщине ее вещи, но во мне восстает мать — Луке понравилась одежда. Я не буду его лишать обновок.

— Оплачу картой, — убираю в пакет спортивный костюм и сдергиваю ценник с воротника платья.

С волнением подношу карту к терминалу и выдыхаю только когда все получается. Ухожу, не прощаясь. Слезы катятся по щекам, пока иду до машины.

— Почему она с нами так? За что? Что случилось? — спрашиваю у Марьям уже внутри, жалобно всхлипывая при этом.

— Ох, девочка… Странно, что ты не понимаешь…

*

Возле дома, под легким, моросящим дождем красуется черный внедорожник. И мне даже в голову не приходит спросить, кто именно приехал, потому что эта махина полная копия своего самоуверенного хозяина: громадная, наглая и восхитительно красивая.

— Я накормлю твоего мальчика обедом, Таня. Если ты разрешишь.

— Хорошо. Спасибо. Лука, слушайся, пожалуйста, тетю Марьям.

Сын смотрит то на меня, то на нее, и в последний момент кивает. Соглашается. Наблюдаю за тем, как они направляются к дому, и чувствую взгляд на себе.

Резко оборачиваюсь.

Расул осматривает новое платье и фиксирует глазами платок на голове.

Забив на правила приличия и этикета, слетаю с места и заворачиваю за угол, чтобы попасть в свое крыло.

Ускоряю шаг, чувствуя, что меня вот-вот догонят.

Ноги не слушаются. Руки висят плетьми.

Я разбита.

— Уходи, — кидаю, слыша, как за спиной хлопает дверь.

Быстро убираю ночную рубашку с кровати.

— Привет, — игнорирует мою просьбу Расул.

— Я попросила тебя уйти, — повышаю голос.

Судорожно тереблю шелковую ткань и вытираю пальцами набегающие слезы.

— Просто поверить не могу, что ты так поступил со мной, — не сдерживаюсь. — Как… — срываюсь. — Как я должна здесь жить? В качестве твоей второй жены? Серьезно?

Он подходит ближе и, сделав резкий выпад, стягивает платок с головы.

— Ты все знал, да? — ничего не вижу вокруг. — Специально меня сюда затащил?

— Ты бредишь?..

Расул дышит шумно. Осматривает мое лицо. Злится.

Нет. Он в ярости.

Так же, как и я, черт возьми.

— Может, и за говнюка Салтыкова я тебя заставил замуж выскочить?..

Немыслимо! Претензию мне высказывает!

Быстро оглаживаю пылающее лицо и сдерживаю трясущийся подбородок. Собираюсь с силами на ответ.

— Ах, вот в чем дело! Это месть, да? Хаджаев, как это низко! Мстить мне за то, что я не страдала по тебе десятилетиями!

Усмехаюсь. Но недолго.

Жестокая сука во мне вдруг надламывается. А под ней неуверенная, хрупкая девочка, которая начинает бездумно причитать:

— Как ты мог, Рас? Как ты мог подумать, что такой вариант меня устроит?

— Какая разница, если вы в безопасности? — спрашивает он глухо, сверля глазами скулу. — Какая разница, если тебя больше никто не трогает?..

— Мне было лучше, когда страдало мое лицо, а не гордость, — кричу отчаянно. — Так мне больнее!.. Ты хоть раз подумал обо мне, когда решил сотворить такое?

— Твою мать! — ругается, задирая голову и зажмуриваясь.

Я с ума сойду!..

Уже сошла.

Он меня свел.

— Что?.. — бью.

Точечно колошмачу каменные плечи, шею, грудь и твердый живот. Рву строгий пиджак, дернув его за лацканы.

— Ты… подумал… обо мне? — жалобно спрашиваю, успокаиваясь, только когда оказываюсь в сильных руках, прижатой к теплому телу.

— Я, блядь, только и делаю целыми днями, что думаю о тебе…