Зеркаланто

Мария Фомальгаут

Вы знаете, о чем мечтает мечта? А как подстрелить осень? Ну уж хотя бы как стать настоящим средневековым замком, вы точно знаете! Как это нет? Чему вас только учили в школе… Ах да, какая школа, ведь математика сбежала… Ладно, не стойте столбом, помогите дереву перейти дорогу. Кстати, Париж едет в Париж, предлагает составить ему компанию…

Еще одна тайна Бирюзабет

…была у Бирюзабет еще одна тайна — то есть, то, что она считала тайной, потому что так-то все об этом знали, болтали между собой, — а где Бирюзабет, а-а-а, а она опять к этому к своему пошла, к какому этому, ну к этому этому. Бирюзабет выбиралась из дома под покровом ночи — так было романтичнее — огибала группку людей, застывших на углу дома — один из них целился в двух других, мама Бирюзабет все хотела отнять у него обрез, папа не соглашался, пусть будет так, я с них когда-нибудь картину напишу — так до сих пор и пишет. А братья Бирюзабет, Инь и Янь (Инносент и Ян) все хотели оттащить куда-нибудь этого, который целился, кинуть куда-нибудь в грязь, чего им тоже не позволяли…

…а да, да, про этого этого, который…

Бирюзабет неслышно выскальзывала из дома, торопливо пробегала мимо застывших людей, мимо уютных магазинчиков, где можно было полюбоваться на всякую всячину, мимо толпы на площади — дядюшке О, Стену нравилась в толпе одна девушка, но он даже не осмеливался взять её за руку, только иногда приносил к её ногам цветы, — так вот, Бирюзабет пробегала мимо всего этого, мимо женщины, которой позволили уйти, но она не ушла, пожелала остаться со своим сыном, он почему-то был в костюме космонавта, они там многие были в костюмах космонавтов, только космического корабля нигде не было видно.

Так вот, Бирюзабет проскальзывала мимо всего этого, осторожно поднималась по мраморным ступеням в замок — Бирюзабет называла его замком — петляла по коридорам, чтобы, наконец, оказаться в неприметной комнате, где болезненного вида человек с бесцветным лицом держал телефонную трубку, которая почему-то тянулась из чемодана, — его губы чуть приоткрылись, чтобы что-то сказать, когда его оставили.

Бирюзабет любила осторожно прикасаться к шершавому пиджаку, иногда — в минуты особого волнения — бережно трогать теплую руку — это было странно, ведь человек был совершенно неподвижен, и казалось, что он должен быть мертв, и холоден, как камень.

Пару раз Бирюзабет посылала запрос Тем, нельзя ли вернуть этого, с серым лицом, — реакция Тех была совсем неожиданной. Обычно они отвечали что-нибудь утешающее, ну, например — мы рассмотрим вашу заявку, мы рассмотрели вашу заявку, извините, не можем, — но на этот раз они просто смеялись. Потом, правда, извинялись перед Бирюзабет, это у нас нервное, сами понимаете, работа такая — Бирюзабет ничего не понимала.

Ближе к рассвету Бирюзабет возвращалась домой, неслышно проскальзывала по черной лестнице, поднималась в свою спальню. В комнате Бирюзабет на кушетке в углу лежит Агата — так звали ту, которая жила здесь раньше, вернее, и сейчас живёт, только её остановили. Потом Ушедших стало слишком много, Те позволили Ушедшим обустроиться в домах остановленных, только осторожно, перенесите самих Остановленных на софу или в кресло в углу, или переставьте куда-нибудь, если человек остановился на лестнице. До сих пор помнят скандал, когда кто-то выставил бывшего хозяина в сарай возле дома.

Бирюзабет укрывала Агату клетчатым пледом, рассказывала что-нибудь о себе, о мире, каким он был, каким он стал — почему-то никогда не упоминала о человеке с серым лицом, — как ей казалось, это была её тайна…